Любовь приходит в черном

Ян вошел в нее, и Марина тут же кончила, закричав от восторга. Яркие, цветные вспышки перед глазами, ногти царапают плечи, движение — сверху вниз и навстречу, и мир кружится, кружится вокруг своего средоточия — пары, занимающейся любовью.

— Я… тебя… Марина, я так сильно тебя люблю!

Он опрокинул ее на спину, осыпая поцелуями лицо, шею, грудь. Марина уже не понимала, где верх, где низ, удовольствие было слишком интенсивным, на грани боли, и тело начало дрожать, как в лихорадке.

— Подожди, — прошептала она, — Ян, дай мне отдохнуть…

Он то ли не услышал, то ли не захотел услышать, и движения его стали еще интенсивнее. Марина закинула руки назад, за голову. Кричать она уже не могла, даже дышать, казалось, не могла. Длительный и яркий оргазм накрыл ее с головой и не прекращался, то немного стихая, то возобновляясь — волнами. Ян прижал ее к себе так, что хрустнули ребра, он кончил, Марина тоже достигла самой вершины наслаждения и потеряла сознание.

* * *

После они снова заснули, и Марина очнулась через несколько часов, чувствуя себя полностью отдохнувшей. Ян еще спал, на этот раз — раскинувшись на кровати. Вспомнилось старое «я в постели звезда, а если пальчики растопырю — ваще снежинка!» Марина улыбнулась своим мыслям, поцеловала Яна и поднялась.

Хотелось в душ и очень, просто безумно, хотелось есть. Мисска терлась о ноги с голодными воплями, и Марина ее понимала. Но самодисциплина — основа здоровья, и Марина сначала все-таки забежала в ванную. Под теплыми струями воды стало казаться, что все получится, что они обязательно победят и жизнь будет долгой и наконец-то счастливой, а главное — наполненной смыслом. Ведь что может быть лучше служения своему миру?

— Мы вам покажем, — обратилась Марина к потолку, — «неразвитых», мы вам покажем, на что способны! Придумали тоже, за наш счет жить вечно. Вам, значит, город-сад и юность, а нам — смерть, грязь, страдания? Фигушки! Мы можем жить лучше и будем жить лучше, если всякие улыбчивые упыри не будут из нас соки тянуть!

И рассмеялась, оценив нелепость патетической речи: голая девушка в мыльной пене, потрясая мочалкой, грозит потолку.

Закутавшись в любимый плюшевый халат и повязав волосы тюрбаном из полотенца, Марина вышла на кухню.

За такую любовь мужчину положено кормить, да и самой хотелось бы сытного завтрака. Однако ревизия холодильника показала, что сытный завтрак светит только Мисске, а до того, чтобы отнимать у кошки консервы, Марина еще не опустилась.

Вспомнилось любимое мамино выражение: настоящая женщина может из ничего сделать скандал, шляпку и салат. Скандал — пожалуйста, но из двух сморщенных яблок салат при всем желании не изобразишь. Даже яиц нет, чтобы по-быстрому пожарить глазунью.

Марина смотрела, как Мисска уплетает аппетитные кусочки чего-то там в каком-то там соусе и размышляла: одеться и быстренько выскочить в круглосуточный на углу? Ян проснется и испугается. Одолжить пяток яиц у соседки?

— А поесть тут дают? — Ян подкрался сзади, обнял, поцеловал в шею и шепнул: — Не забывай про прослушку.

Марина закрыла рот рукой, схватила телефон и заперла в ванной. Сейчас как никогда хотелось спустить его в унитаз, но для убедительности маячок должен был все время находиться с ней, сигнализировать врагам, что все в порядке, жертва ни о чем не догадывается и находится, где ей и положено быть.

— Увы, мои суперспособности на сотворение еды из воздуха не распространяются, — проговорила она, вернувшись, — как раз думала, не сбегать ли в магазин.

— Закажи пиццу, — посоветовал Ян. — Пока ее будут везти, мы успеем еще раз обсудить план…

Марина позвонила в ближайшую доставку.

— Через полчаса, — расстроенно передала она Яну. — А я так хотела покормить тебя завтраком…

— Успеешь, — улыбнулся Ян. — У нас вся жизнь впереди. Сделай кофе, и будем думать.

Марина смутилась: почему-то она думала, что «обсуждать план» они будут в спальне и в горизонтальном положении, но Ян был серьезен.

— Малыш, я очень тебя хочу. Постоянно. Могу снять штаны и доказать… Но сейчас нам нужно подумать о будущем. Надо учесть каждую деталь, чтобы все прошло без сучка без задоринки.

— Мы же уже с Артуром продумали…

Ян поморщился, будто Марина упомянула при нем что-то неприличное. Она осеклась: нельзя при нынешних любовниках упоминать бывших, даже если задумана общая операция. Тем более — упоминать о превосходстве бывших.

— Я не до конца доверяю ренегату. Я знаю, за что борюсь: не за абстрактное счастье для всех и не за мир во всем мире. За тебя. Понимаешь, Марина, я считаю так: ни одна технология не смогла бы сделать наш мир несчастным, в несчастье, грязи и неустроенности виноваты исключительно мы сами. Ну ладно, пусть не живем вечно — но я и не хочу вечной жизни, а собаки вообще счастливы, несмотря на малый срок жизни. Значит, не в этом причина. Ладно, ты возразишь: мол, нас создали жестокими, глупыми и несовершенными… может быть. Но посмотри на эдемцев. На Толстого, Главного. На Артура. Они — идеальны? Счастливы? Поэтому я не верю ему, скажем так, не до конца верю. Поэтому у меня простая цель: спасти тебя и спастись самому.

Его слова ласкали слух, и Марина понимала, что в ответ должна признаться в любви или как-то обозначить свое отношение к Яну — уж очень у него был просящий взгляд. Она была уверена в том, что чувства к нему существуют — прошедшая ночь это доказала, но признаться не решалась — боялась, что правда сделает ее уязвимой.

И все-таки слова Яна про то, что он не верит Артуру больно царапнули Марину. Да и вообще секс — это секс, а любовь — это любовь. Это бабочки в животе, это ослепление страстью, ну; как было с Артуром, а не нежность и спокойствие, как с Яном.

— Я тебе верю, — нашлась она, протянула через стол руку и сжала пальцы Яна. — А у ренегатов своя мотивация, мне Артур рассказал: они с эдемцами на ножах, если таких, как мы, будет много, эдемцы признают в нас равных и уйдут, чтобы паразитировать на ком-то другом, а ренегаты обустроятся в нашем мире. Наивные, думают, люди их отблагодарят.

— Так пусть приходят и живут. Артуру вон никто не мешает.

— Увы, пока тут повелевают эдемцы.

— Теперь более-менее понятно.

В дверь позвонили. Марина вздрогнула, как от пощечины. На цыпочках прокралась к двери, посмотрела в глазок и выдохнула с облегчением: раньше срока привезли заказанную пиццу.

Позавтракав, Ян ушел. Марина заставила себя сосредоточиться и не расходовать на переживания силы, которые понадобятся в финальной схватке.

Живот скрутило от страха. Она ведь — младенец в мире хищников и только делает первые шаги. Пока скорее сила управляет ею, а не наоборот. Это все равно, что ребенок вызовет на дуэль взрослого.

Конечно, и дитя может убить, если его обучить, но Марину-то никто не учил: вчера сил не было, сейчас желательно эти силы приберечь.

Итак, что нужно: сосредоточиться, разозлиться, визуализировать смерть врага. «Будто клинком». Как визуализировать, она помнила из старинной статьи про ведьм и привороты. Надо же, пригодилось на первый взгляд бесполезное знание!