Любовь против (не)любви

Что, первая загадка разгадана?

— Грейс, Рональд — посмотрите, что тут.

— Жир на ступенях? Чтобы кто-нибудь съехал? — не поверила Грейс.

— Как видишь.

Рональд же потрогал пальцами одну ступеньку, вторую, поднялся на три вверх, поскользнулся и грохнулся носом вниз — намазано было на совесть.

— Ну я ей задам, — мстительно произнёс он, поднимаясь.

— На сапогах тоже может остаться, — кивнула Катерина.

— Тьфу, сто чертей ей в задницу, — Рональд принялся снимать сапоги. — Эй, кто-нибудь!

Появился какой-то слуга, ему тотчас было велено звать милорда Джона.

Видимо, тот оказался поблизости — потому что поднялся снизу по той самой лестнице. И дальше оставалось только поручить всё ему — он тщательно осмотрел ступени сам, выслушал ругающегося Рона, причитающую Грейс и спокойную Катерину, и обещал поговорить об этом вопиющем случае с миледи своей матерью прямо сейчас.

Но поднялся к ней, всё же, по другой лестнице, а эту велел кому-то вымыть. И ещё кому-то — нести милорду Рону другие сапоги.

А пока тот сидел босиком, можно было добежать уже до своих комнат и скрыться за тяжёлой дверью.

12. Сокровища Кэт

Катерина переглянулась с Грейс и перевела дух. Кажется, понятно, почему Кэт не высовывала носа из своих комнат — да потому, что по этому гадюшнику, вот самому настоящему гадюшнику, даже передвигаться, и то невозможно без страха за свою целостность и жизнь!

— Грейс, скажи — так и было, да? Я просто ничего не помню и поэтому удивляюсь, да?

— Так и было, — кивнула девушка. — Не зря у милорда Роберта две жены не выжили.

— Одну-то, как я понимаю, просто плохо лечили, здесь, кажется, всех плохо лечат. А вот вторая — про неё теперь тоже всё понятно. Для чего миледи Маргарет изводить невесток? Или это гениальная идея Нэн — если леди Маргарет фырчит на невесток, то их непременно нужно истреблять? Или она видит женой Роберта кого-то, кто ему не достался? Ты не слышала никаких сплетен обо всём этом?

Грейс вздохнула.

— Я слышала только то, что леди Маргарет никто не нравится. Ни одна жена милорда Роберта ей не нравилась. И жена милорда Джона ей не нравится, хоть они и виделись только на свадьбе. И жених миледи Летиции ей не нравится тоже — потому что на помолвке он будто бы ей что-то не то сказал, или не теми словами, в общем — не угодил.

Катерина нахмурилась. Вообще, конечно, обычное дело, и расскажи ей какая-нибудь приятельница ещё месяц назад о том, как жених дочери ей что-то не то сказал, она бы без тени сомнения поверила приятельнице, что так и было, а никак не девушке, и тем более — не её жениху. А теперь, видя леди Маргарет — искренне полагала, что той просто нечем заняться и некуда себя деть, вот она сидит в своих комнатах и злится на весь мир. И что уже получила? Один сын женат в третий раз, и всё время стремится сбежать куда-нибудь из дома, в том числе — и от жены. Второй сын не хочет, чтобы мать общалась с его женой. Третий сын — мелкий гадёныш, и его будущей жене можно заранее посочувствовать, потому что — педагогическая запущенность налицо. Дочь собирается замуж, и её жених уже сразу в неугодных. Конечно, может быть, там кто-то вроде Джейми, но совсем, совсем не обязательно. Что-то тут не так!

Катерине не раз случалось видеть, как в классе одни ученики травили других. Она всегда старалась прекратить подобное в зародыше — потому что оно изрядно осложняло учебный процесс. Здесь совершенно так же травили тех, кто слаб, или попросту ещё мал, и не мог за себя постоять — но никто травлю не прекращал. По мнению Катерины, в такое время и в таких условиях семья должна быть монолитом — как иначе защищаться-то, если они воюют каждый год с соседями? Но глава семьи почему-то думал иначе. Катерина даже и вообразить не могла, о чём он думал — с такими-то детьми. Лично ей бы уже было стыдно — и за балбеса Роба, и за бессовестного Джейми, ничуть не меньше, чем за собственного пьяницу Валеру.

Ладно, живём дальше. Видимо, здесь так — день прожили, и хорошо, ночь прошла — и ура.

На столе лежала стопка книг, принесённых Джоном, и нужно было понять — что там такое, для чего Кэт просила всё это ей привезти. Катерина добавила магического света, и открыла первую книгу.

Вообще, конечно, книга — восторг историка. Манускрипт, вручную нарисованные иллюстрации — красота невероятная. Но сможет ли она это прочитать? Кэт-то могла! Давай-ка, тело, смотри хорошенько, да посылай мозгу правильные импульсы!

Ух ты, а ведь читать получается! «Королева Изольда родилась на заре майского дня…» Что за королева Изольда? Любовный роман, что ли?

— Грейс, скажи, я читала это раньше?

— Кончено, миледи! Вы очень любили легенды о королеве Изольде, и мы с вами мечтали, что встретим своих верных рыцарей — вы сэра Брана, а я — сэра Меуриса!

— Только никто из них нам почему-то не попался, — вздохнула Катерина.

Эх, придётся ведь читать. Культурный слой, как-никак. А тело было образованным.

— А ещё вы вышивали цветы из этой книги! — сообщила Грейс.

— Цветы? — не поняла Катерина.

— Ну да! Вот, смотрите, — Грейс взяла книгу, отлистала несколько страниц и раскрыла на развороте, который, судя по всему, раскрывали часто.

Обе страницы почти полностью занимала невероятной красоты иллюстрация — влюбленная парочка в окружении цветущих алых роз. А Грейс пододвинула Катерине вышивку — и там были как раз эти самые розы. Хорошо хоть, без парочки, а то мучайся тут с ними.

А между соседними страницами лежала засушенная роза. Кэт собирала гербарии? Или это подарок от значимого человека?

— А откуда я взяла эту розу? — Катерина осторожно подцепила цветок кончиками пальцев и понюхала.

Сухой цветок, казалось, сохранял свой прижизненный тонкий аромат.

— Это милорд Саймон привёз вам откуда-то с юга саженец, вы его посадили, он вырос и зацвёл, — вздохнула Грейс. — Ни у кого в округе не было таких чудесных роз!

Ох ты ж боже мой, не только вышивать, но ещё и выращивать. Розы Катерине главным образом дарили ученики и их родители, сама она никогда их не высаживала. Помидоры — да, огурцы — да, кабачки и тыквы, капусту. Лук и морковку. А из цветов — бархатцы, анютины глазки, алиссум, дельфиниум. Лето короткое, не до роз. А тут, выходит, розы. Она вложила цветок на место между страниц и закрыла книгу.

Дальше в стопке лежали ещё две книги. Одна из них оказалась жизнеописанием некоей королевы Старшего Народа по имени Гвиневер, тоже с чудесными иллюстрациями. Вторая — сборником сонетов. И Грейс сообщила, что многие экземпляры Кэт знала наизусть. Эх, бедная Кэт, выходит, знала множество образцов любовной лирики, да кому она тут нужна, та любовная лирика! Сама Катерина в юности тоже любила красивые стихи, и тетрадочка специальная у неё под них была, туда ещё вклеивали цветы, вырезанные из открыток. Да только где ж теперь та Катерина?