Любовь сильнее Тьмы

Арименэль кивнула, смотря в зеркало. Даже не верилось. Уже завтра она выйдет замуж за Моргомира. Это было так похоже на сказку, светлую и прекрасную сказку, сошедшую со страниц книги и ставшую реальностью.

Это волшебное чувство не покидало Арименэль весь вечер, пока она с мамой, подругами, а потом и Лаурелинмэ сидели и долго разговаривали. Было радостно и волнительно, душа сладко болела, и дыхание порой сбивалось. Миримэ понимающе улыбалась, и эллет приободрилась, зная, что маме знакомо такое состояние.

Долго ещё Арименэль разговаривала с подругами, и они весело смеялись, шутили и постоянно расспрашивали девушку о её путешествии. А та с улыбкой рассказывала, с удивлением и радостью замечая, что больше не печалится из-за того, что пережила. Боль воспоминаний утихла, а оставшаяся лёгкая грусть была светлой и уже не так тревожила душу.

А ночью Арименэль приснились не кошмары, часто посещавшие её раньше, а прекрасные земли Средиземья. Белоснежный Минас-Тирит, по чьим улицам бегали дети, просторы Рохана, блестящие на солнце пики Мглистых гор, золотые листья меллорнов в Лориэне и прекрасные цветы иного Лориэна — валинорского. Но лучше всех было сейчас в Ривенделле, в котором впервые за долгие годы расцвели абсолютно все деревья. И Арименэль, проснувшись под утро, выглянула в окно и увидела, что весь Имладрис усыпан белоснежными цветами, о которых она когда-то говорила с Моргомиру: «Ими украшают Ривенделл, когда играют свадьбы».

Уже утром Арименэль сидела у окна, правда ещё в обычном платье, и смотрела на улицу, с улыбкой думая о прошлом. Эллет вспомнила, как Арвен пошутила о её свадьбе, и осознала, что шутка принцессы стала реальностью. Только вот не пригласить Арвен на свадьбу — у той слишком много дел в Гондоре, да и не покинет она Арагорна. Ничего, Арименэль обязательно напишет ей письмо, много писем, и, пусть они ещё долго не увидятся, подруга узнает все новости.

Эльфов ещё не было. Ласково шелестела листва деревьев, в воздухе витал тонкий аромат роз и других растений, где-то пели только что проснувшиеся птицы, а на востоке тёмное небо озарилось золотистыми вспышками. Рассвет.

Арименэль взяла в руки лежащую на столе книгу — ту самую книгу о Берене и Лютиэнь, и девушку охватило очень странное чувство. Будто всё замирает внутри, а душу наполняет что-то необъяснимое, прекрасное, как сама Арда. Арда оживала после войн, а после тёмной ночи приходил рассвет и разгонял тьму. И даже печальная седая осень и серая зима не могли отогнать юную весну.

Эльфийка держала в руках книгу и вспоминала. Вспоминала, как эта книга подарила ей утешение и надежду. А ещё девушка старалась оживить в памяти всех тех, кто ей встретился за эти два года — от того дня, когда она встретила Моргомира, и до сегодняшнего, когда она выходила за него замуж. Галадриэль, Лаурелинмэ, Эовин… И многих других, ставших для Арименэль друзьями или просто теми, кем она восхищалась. Они стали для Арименэль героями. Погибшими за то, чем дорожили, или выжившими и доказавшими, что если сражаться, то можно победить.

Эльфийка вспоминала и саму себя. Она помнила, как впадала в отчаяние, но затем вновь обретала надежду и шла до конца. Арименэль не считала себя героем — да какой из неё герой? Она просто знала, что тоже смогла дойти до конца. Вместе с Моргомиром, вместе с Лаурелинмэ, с братьями и с друзьями.

Вот уже скоро и… Конец? Нет, начало. Начало новой жизни.

… В дверь осторожно постучали, и Арименэль замерла. Это наверняка пришли мама и подруги.

Всё умиротворение мигом улетучилось. Ну здравствуй, волнение, Арименэль тебя ждала.

У эллет чуть дрожали руки, и Арименэль не могла справиться с охватившим душу трепетом ни когда она надевала свадебное платье, ни когда мама расчёсывала её волосы, ни когда умолкшие подруги вплетали в них цветы и белые ленты. Лафилель даже попыталась прицепить несколько цветов к платью. «Я сейчас со стороны на букет похожа, наверное», — Арименэль не смогла не улыбнуться.

— Ты очень красивая, — тихо промолвила Нудэтна, вплетая последнюю ленточку. — И цветы тебе очень идут.

— Только потом снимать их придётся долго, — хмыкнула Миримэ. — Мне Моргомира жаль.

Арименэль почувствовала, как кровь приливает к лицу, и сильно смутилась. Почему-то девушка представила, как Моргомир аккуратно расплетает ее причёску, как потом целует и…

— Арименэль, что ты себе там напредставляла? — Лафилель тихо фыркнула, а Нудэтна непонимающе изогнула бровь. — Ты так покраснела.

Арименэль потупила взгляд. Не признаваться же подругам в том, что… Эллет не посмела даже сформулировать мысль.

— Ну-ка прекратите её смущать, — Миримэ строго взглянула на эльфиек и ласково улыбнулась дочери. Спросила, видя её волнение: — Что же тебе рассказать, чтобы ты отвлеклась?

— Может, расскажешь о себе и папе? — неуверенно сказала Арименэль, запинаясь.

Миримэ вдруг улыбнулась и села на стул рядом с дочерью, закрыла глаза, вспоминая.

— Я встретила его на празднике. Он приехал из Лориэна вместе с отрядом, которого послал лорд Келеборн для переговоров с королём Трандуилом. У меня тогда было ужасное настроение, — Миримэ на секунду замолчала, а потом вздохнула. — Ты знаешь, что у твоих бабушки с дедушкой, моих родителей, были достаточно сложные отношения, они постоянно ссорились. То ли это Искажение так подействовало, то ли они сами были с такими характерами, но… Так уж получилось. В тот вечер меня ничто не радовало. Но тогда я увидела Анриэла: он, как и я, стоял в одиночестве, — Миримэ вновь улыбнулась, видимо, вспоминая тот момент. — И тогда я первая пригласила его на танец.

Арименэль с удивлением взглянула на маму. Эллет не должны были приглашать мужчин на танец, так что поступок Миримэ был очень странным и чересчур смелым для эльдар. Но благодаря ему Анриэл всё-таки познакомился с Миримэ.

— И он согласился, — эльфийка усмехнулась. — Хотя стоял с таким неприступным видом, что все девушки обходили его стороной. Мы всё-таки потанцевали. Я помню, как не хотела оставаться на празднике и одновременно не хотела идти домой, родители как раз снова поссорились, — эльдиэ досадливо поморщилась. — Анриэл гулял со мной по лесу до рассвета и пытался утешить, — Миримэ заметила улыбку дочери и сама улыбнулась. — Твой отец умеет утешать. Правда он тогда постоянно смущался, говорил, что не умеет обращаться с эллет, не знает даже, о чём с нами говорить. Но мы разговорились. Помню, как мы гуляли по тёмному лесу, а среди деревьев летали светлячки. Это было прекрасно. Я пошутила тогда, что мы прямо как на свидании, и Анриэл аж покраснел.

Арименэль попыталась представить себе краснеющего отца и тихо засмеялась. Миримэ ласково взглянула на дочь и заговорила снова.

— Я не думала, что мы станем так близки. Мы продолжали общаться, слава Единому, Анриэлу пока не нужно было уезжать. Он утешал меня, когда я уходила из дома, не желая видеть ссоры родителей. Пытался развлечь рассказами о Лориэне, а я в свою очередь показывала ему Эрин-Гален. Я не сразу поняла, что люблю его, долго это отрицала, — Арименэль понимающе улыбнулась. — И я боялась. Боялась отношений. Боялась ответственности. Боялась, что повторю судьбу родителей. Просто боялась. А Анриэл… Он понял это всё и не сказал, что я ему тоже нравлюсь. Мне даже сначала показалось, что он моих чувств не разделяет. Просто разговаривал, нашёл красивое место в лесу и водил меня туда. Не было ни разговоров о любви, ни цветов, он просто сидел рядом и молчал, зная, что я боюсь всех признаков внимания.

Арименэль встретилась с матерью взглядом.

— А потом папа уехал?

— Он не мог остаться. Эльфы отправлялись обратно в Лориэн. Переговоры не задались, да и король Трандуил недолюбливал Владычицу Золотого леса… Я не знала, что они собираются уезжать, всё случилось очень быстро. Анриэл звал меня вечером перед отъездом поговорить, но я струсила. Потому что знала, что не могу больше молчать о своих чувствах, знала, что не может молчать и он. Я не пришла. А утром узнала, что он уехал.