Любовь, смерть и роботы. Часть 1

Под гладкой хромированной кожей, позволяя придать лицу любое нужное выражение, таились сотни миниатюрных пневмоприводов — каждый с индивидуальным управлением. Только ее глаза остались все теми же, прежними. Как же сверкали они от восторга в лунном луче!

— Готова? — спросил я.

Янь кивнула в ответ.

Я подал ей миску, наполненную чистейшим антрацитом, размолотым в тонкую пыль. Он пах жженым деревом, пах самым сердцем земли. Янь высыпала угольную пыль в рот и проглотила. Услышав, как огонь под миниатюрным котлом в ее туловище разгорается жарче, наращивая давление пара, я сделал шаг назад.

Янь повернулась к луне, подняла голову и завыла. Вой тоже был порожден паром, устремившимся в медную трубку, однако мне тут же вспомнился тот дикий вой из давнего прошлого, когда я впервые услышал клич хули-цзин.

Она припала к полу. Зажужжали шестерни, заработали поршни, изогнутые пластины металла заскользили одна о другую. Шум нарастал: Янь меняла обличье.

Первые проблески этой идеи она набросала тушью на листе бумаги и с тех пор многие сотни раз меняла и уточняла рисунки, пока не осталась довольна. В них явственно проступали черты ее матери, но было и нечто новое — куда более жесткое и устрашающее.

Работая над ее замыслом, я сконструировал тонкие складки на хромированной коже и хитроумные сочленения металлического скелета. Своими руками собирал каждый шарнир и каждый механизм, припаивал каждый провод, заваривал каждый шов, смазывал каждый привод. Сколько раз я разбирал ее на части и собирал вновь…

Однако видеть ее в работе… о, это было настоящим чудом! На моих глазах она сворачивалась и разворачивалась, будто причудливое оригами, пока передо мной не предстала сверкающая хромом лисица, прекрасная и беспощадная, как древнейшие из легенд.

Она прошлась по квартирке, испытывая изящество нового облика, привыкая к новым беззвучным движениям. Ее лапы блестели в свете луны, а хвост из тонких серебряных проволочек, изящных, как кружева, оставлял в полумраке комнаты едва заметный мерцающий след.

Затем Янь обернулась и подошла — нет, скользнула — ко мне; великолепная охотница, вернувшийся к жизни образ из древних времен. Сделав глубокий вдох, я почувствовал запах огня и дыма, машинного масла и полированной стали — аромат власти и силы.

— Благодарю тебя, — сказала она, припав ко мне.

Я обнял Янь в истинном облике. Паровая машина внутри согревала холодную сталь ее тела, и от этого оно стало теплым, точно живое.

— Чувствуешь? — спросила она.

Меня охватил трепет. Я знал, о чем идет речь. К нам — в новом обличье, сменив мех и плоть на огонь и сталь — вернулось древнее волшебство!

— Я разыщу таких же, как я, — сказала она, — и приведу к тебе. И вместе мы вернем им свободу.

Некогда я охотился на демонов… Теперь я — один из них.

Я отворил дверь, крепко стиснув в руке Ласточкин Хвост. Да, то был всего лишь старый тяжелый меч, покрытый ржавчиной, но он до сих пор не утратил способности поразить всякого, кто мог бы ждать нас в засаде.

За дверью не оказалось ни души.

Янь молнией выскочила наружу и грациозно, беззвучно помчалась в лабиринт гонконгских улиц — вольная, дикая хули-цзин, порождение новой эпохи.

…если человек всем сердцем любит хули-цзин, она против собственной воли слышит его, какие бы дали ни разделяли их…

— Доброй охоты! — прошептал я.

Издали донесся ее вой, в воздух взвилось облачко белого пара, и Янь исчезла из виду.

Мне тут же представилось, как она, не знающая устали машина, мчится вдоль рельс фуникулера вверх, выше и выше, к вершине Пика Виктории — в будущее, исполненное волшебства в той же мере, что и минувшее.

Ken Liu. Good Hunting (2013)

Перевод Д. Старкова

Джо Р. Лансдэйл Свалка

Нам… мне здесь очень нравится. Не вижу причины покидать это место. Свалка была моим домом около двадцати лет, и я думаю, что ни один неуклонный городской закон о санитарии не должен заставить меня собираться и свалить отсюда. Если я собираюсь здесь работать, я и жить здесь буду.

Я и Отто. Где вообще этот сосунок? По воскресеньям я позволяю ему бродить по свалке. Остальное время я держу его прикованным внутри, но там, вне поля зрения. Не хотел бы, чтобы он кусал людей.

Ну, как я уже говорил, свалка — мой дом. Лучший чертов дом, который у меня когда-либо был. Я никогда не учился в колледже, но я все же получил какое-никакое образование, так как я много читаю. Можете заглянуть в мою хижину и посмотреть на мои книжные полки. Может я и живу на свалки, но я не дурак.

Кроме того, на этой свалке есть куда больше всего, чем кажется на первый взгляд.

Извините. Отто! Отто. Иди сюда, мальчик. Папочка надерет тебе задницу, и ты раскаешься, что не отозвался сразу.

Так вот, я рассказывал о свалке. Как я уже говорил, здесь есть куда больше, чем кажется на первый взгляд. Ты когда-нибудь думал обо всей этой фигне, мальчик? Они приносят сюда все подряд, а я ему это подсыпаю. Есть трупы животных, которые очень интересуют старого Отто — банки с краской, всевозможные контейнеры для химикатов, пиломатериалы, солома, кисти и еще много всякого дерьма. Я сваливаю все это в кучу, и оно греется. Если бы ты сунул термометр под землю, проверить тепло, которое выделяет эта штука, пока она разрушается и превращается в компост, ты бы удивился как она высока. Иногда более ста градусов. Я как-то распахал эту штуку и увидел, как пар выходит оттуда, словно облако. Я мог почувствовать его жар. Это было похоже на одну из этих причудливых ванн. Они называют их саунами. Жарко, мальчик, очень жарко.

Теперь подумай об этом. Все это тепло. Все эти химикаты, трупы и все такое. Создается ужасный бардак, причудливая смесь отбросов природы. Очень странно. И со всем этим инкубируемым теплом. Ну ты только представь…

Я скажу тебе кое-что, о чем больше никому не рассказывал. Это случилось со мной пару лет назад.

Однажды вечером я и Перли, он был моим другом, мы назвали его так из-за того, что у него были самые белые зубы, которые вы когда-либо видели. Чертовы зубы выглядели, словно нарисованными, они были такими белыми. Так, о чем это я? О да, да, я и Перли. Ну, мы сидели здесь как-то ночью, сотрясали воздух, ну понимаешь, пинта на двоих и все такое. Перли, он время от времени приходил ко мне в гости, и мы всегда распивали бутылку. Раньше он был настоящим бродягой старых времен. Объездил всю страну по рельсам. Думаю, ему было лет семьдесят, если не больше, но вел он себя так, словно был лет на двадцать моложе.