Любовь, соблазны и грехи

Райан небрежно пожал плечами:

– Еще один скандал – и с вашей галереей было бы покончено. Вам следует тщательнее отбирать художников.

– Сама я никогда не выставила бы работы Клайва. Но у меня не было выбора: он уже числился у Виолы в графике. – Лорен задумчиво помолчала, потом снова повернулась к нему. – Ты, наверное, слышал о прошлогоднем скандале с поддельными картинами. Интересно, ты стал бы после этого рекомендовать мистеру Гриффиту кого-нибудь из художников, выставляющихся в «Рависсане»?

– Думаю, что не стал бы. Если вы снова найдете неизвестные работы какого-нибудь мастера и будете выставлять их, изучите предварительно историю вопроса. Еще один провал – и «Рависсану» придет конец.

– Однажды в Нью-Йорке я видела поддельного Сальвадора Дали. Он вообще легко ставил свои подписи на чистой бумаге, а теперь всякие проходимцы малюют на них невесть что и заявляют, что это подлинники Дали.

– Именно поэтому его оригиналы со временем не подорожали. Конечно, они по-прежнему приносят миллионы, но не так много, как могли бы. Если бы он позаботился о защите своих авторских прав, оригиналы его работ стоили бы сейчас астрономические суммы. Пусть это станет для вас уроком.

– Мы усовершенствовали систему проверки. Больше это не повторится.

– Боюсь, все не так просто. Насколько я знаю, полиция до сих пор расследует историю с подделками. Виола считает, что смерть ее мужа не была случайностью. Она подозревает, что Арчер собирался рассказать властям, кто за всем этим стоял, вот ему и заткнули рот.

– Ты в это веришь? – спросила Лорен, удивляясь, почему Виола не делилась своими опасениями с ней.

– Все возможно. Такие подделки приносят миллиарды долларов в год. Обычно, когда речь идет о таких бешеных деньгах, преступники ни перед чем не останавливаются.

– Спасибо за предупреждение. Впредь буду осторожнее.

– Лорен… – Райан взял ее за плечи и внимательно посмотрел в хрустально-голубые глаза. – А ведь я не ошибся. Мне недаром показалось, что твое лицо мне знакомо. Ведь ты – дочь Каролины Армстронг!

Она отшатнулась, на лице ее появилось недоуменное выражение.

– Откуда ты знаешь мою мать?

– Я встречал ее в Марракеше – давным-давно. – Райан не стал развивать эту тему.

– Я не виделась с матерью уже больше семнадцати лет, – негромко произнесла Лорен.

– Почему?

– А вот это тебя не касается!

– Клайва Холкомба, пожалуйста, – сказала Лорен слуге, который взял трубку в доме Мутси Маккалистер на Ратланд-Гейт.

– Мистер Холкомб еще не вставал, – прогнусавили на том конце провода.

– Передайте ему, что звонила Лорен Уинтроп. Если он не заберет свои полотна до шести вечера, я пожертвую их Обществу содействия лицам, временно лишившимся жилья.

Она повесила трубку, посмотрела на снятые со стен картины Холкомба и подумала, что благотворительная организация сможет заработать хотя бы на рамах и холстах.

Расхаживая по опустевшей галерее, она вспоминала Райана Уэсткотта, его ласковую руку, украшенную кольцом с головой леопарда. Как трогательно он утирал ей слезы при свете луны… Сейчас Лорен не могла объяснить, почему позволила ему целовать ее. Видимо, телефонный разговор с Полом выбил ее из колеи. Обычно она сторонилась таких мужчин, как Райан. Скорее в ее вкусе был Финли Тиббеттс – изящный и обходительный, как ее покойный супруг…

Но из-за чего, собственно, переживать? Новые встречи с Райаном ей вряд ли угрожают: его явно шокировала ее черствость, нежелание иметь дело с родной матерью. Стоило ей заявить, что его не касаются ее отношения с матерью, – и Райан был таков. Но она сознательно вытравила события в Марракеше из памяти и не хотела, чтобы все ее достижения пошли прахом. Теперь ей казалось, что всего этого на самом деле не было. Пускай так и остается. Навсегда.

Лорен яростно боролась с афишей выставки Клайва Холкомба – ей никак не удавалось вытащить ее из витрины галереи. Она так увлеклась, что не обратила внимания на мужчину, который терпеливо стоял на тротуаре и наблюдал за ней. Наконец он не выдержал и постучал пальцем по стеклу.

Лорен вздрогнула и обернулась. С улицы на нее смотрел своими бледно-голубыми глазами альбиноса Дэвид Маркус.

Лорен допускала, что некоторые женщины находят его привлекательным, но сама не входила в число поклонниц Маркуса. В его обществе она всегда испытывала непонятную тревогу, а сейчас и вовсе смутилась. По понедельникам галерея была закрыта для посетителей, поэтому она оделась по-рабочему, волосы кое-как собрала на затылке и почти не накрасила лицо.

– Привет! – сказал Дэвид, одобрительно поглядывая на ее майку и потертые джинсы. Он не мог не отдать должное груди Лорен, хотя всегда предпочитал гораздо более юных женщин. – У меня встреча тут неподалеку. Решил заглянуть, узнать, как дела. Как прошла выставка?

– Отлично! – бодро ответила Лорен, заметив, что он смотрит на свалку из картин на полу. – Один коллекционер скупил сразу все.

– Вот это да! Барзан будет доволен. Кто же этот ценитель?

– Мутси Маккалистер. – Ее тон подразумевал, что Дэвид обязан знать это имя.

– Кто это?

– О, Мутси скоро станет величиной в мире живописи. О ней много пишут местные газеты.

– Хорошее начало!

– А еще на выставке побывал Райан Уэсткотт, представитель Гриффита.

Дэвид уселся в белое кожаное кресло и подумал, что Барзан, возможно, сделал верный ход. Использовать Лорен Уинтроп как приманку, чтобы заманить Гриффита в ловушку, – это лучше грубых методов, к которым они склонялись раньше. Например, взрыв в машине Гриффита не дал желаемого результата, а только ухудшил дело: Гриффит получил тяжкие увечья и нанял надежную охрану, тем самым возведя у них на пути новые преграды.

Дэвид улыбался Лорен, но почти не слушал, что она говорит. Главной его мечтой было встать во главе картеля, когда Барзан отойдет от дел. Раньше предполагалось, что отцовскую империю унаследует его сын, но Бобби скоропостижно скончался на руках у отца, и это все изменило.

Много лет Дэвид скрывал свою антипатию к Роберту Барзану. В отличие от Карлоса Бобби часто действовал необдуманно и постоянно старался перещеголять Дэвида, придумывая новые способы отмывания доходов от торговли наркотиками. В конце концов он ухватил кусок, который не смог проглотить, и был повержен конкурентом – Гриффитом.

Дэвид не сомневался, что Роберт был убит по приказу Гриффита, но считал, что его постигла заслуженная кара. По правде говоря, Дэвиду следовало бы благодарить Гриффита, а не подстраивать ему ловушки.

Однако в его ушах постоянно звучали слова Барзана:

«От тебя требуется одно: избавить меня от Гриффита. После этого я смогу уйти на покой, и тогда главным станешь ты».

Поскорее бы!

Через несколько дней Виола вернулась из Парижа и тут же появилась в галерее.