Любовь стоит того, чтобы ждать

Он быстро и аккуратно высвободил мои ноги из трещины, перестегнул крепления, и вот я уже висела на нем больным кулем… Но как он добрался сюда?

Дошло.

Этот придурок отцепился от всех страховок и подъемников и полетел вниз на одном корабельном тросе.

Мне бы хотелось объяснить, какой он идиот, что так рисковал, и что его команде капитан нужнее механика, но я промолчала. Такой поступок заслуживал уважения, а не истерики.

Вытягивали нас, похоже, почти вручную. Но довольно быстро. Под аккомпанемент команд: «подготовить медотсек», «задать координаты третьей планеты», «отцепить якоря, как только пройдем обработку».

В тамбуре никого не было. Гард первым делом достал из ловушки капсулу и вставил в специальный паз. А потом быстро избавился от скафандра и раций, снял с меня шлем и достал специальный резак.

Но даже его осторожности не хватило, чтобы я не выругалась от боли в поврежденной руке, когда тот начал, фактически, счищать с меня ткань…

Хм, похоже, предплечье тоже разворочено.

Норан побледнел и стал действовать еще медленней.

— Да ладно… — прохрипела я. — Не первый раз ломаюсь при тебе.

Дрогнул и дико глянул на меня.

Ну да… я никогда не была тем, кто умеет разрядить обстановку.

Он избавился от верхней части моего скафандра и комбинезона и… отвел взгляд от голой груди.

— И голая не в первый раз… — меня понесло. Перед глазами двоилось, а в голове звучали какие-то взрывы. Похоже, частицы, что желали изучить наши ученые, вели себя странно не просто так — мои мозги, побывавшие на глубине, тоже отказывали, как под воздействием сильнейших психоделиков…

— Заткнись, Лан, — проскрежетал и принялся стаскивать нижнюю часть одежды.

— Или ты меня убьешь? — почти пьяно отозвалась. — Тогда не было смысла спасать.

— Ты член моего экипажа, и как капитан я был обязан это сделать, — прошипел и тоже разделся догола, нажимая кнопку карантинной обработки. Нашу одежду тут же сжевало, а в тамбуре заклубился пар.

— Да ла-адно, — протянула, закрывая глаза. Когда же все перестанет так болеть? — Совет бы тебе еще и награду выдал, за то что «потерял» выскочку, которую они не смогли добить…

— Ты сейчас о чем?

— Ох, неужели не понял? Твой отец так старательно и хитро от меня избавлялся…

— Аррина… — в его голосе прозвучала растерянность. Он поднял меня на руки, завернув в специальную ткань, и нажал кнопку двери. — У тебя просто все помутилось в голове…

— Угу. Конечно. Продолжай в это верить… — я грустно хмыкнула… И провалилась в спасительное бессознательное.

20

Краевой сектор

За двадцать восемь космических суток до точки отсчета

Гард Норан

Стражи сидели в столовой и со смехом и шутками обсуждали произошедшее. В том числе сумасшедшие излучения, порывы и гибель нескольких приборов.

Я не препятствовал. Нас с детства учили, не то что не бояться смерти… принимать ее существование с должным равнодушием. Потому что только с такой позиции реальную смерть можно почувствовать заранее.

Оценить.

Предотвратить.

И только с юмором стоило воспринимать сложности, которых было немало в каждой миссии. На корабле стражей были запрещены релаксационные и психотропные вещества. Зато всегда разрешалось пригласить кого-то на жесткий спарринг или воспользоваться стимулятором.

Смех помогал. Секс… Некоторые этим пользовались. Остальные выбирали другие способы расслабления.

Я даже представить не мог, что было бы, если бы Аррина тоже… решила сойтись с кем-то. На моих глазах. Я сколько угодно мог строить из себя альдарову скалу, но произошедшее несколько дней назад показало, насколько я заврался.

Я не был равнодушен. Ни к ней, ни к тому, что она делает… Ведь почти не раздумывал, когда отцепил мешающие карабины и прыгнул навстречу. Безответственно? Но сама мысль о том, что она может погибнуть, едва не свела с ума.

Аррина могла быть сучкой, предательницей и уже чужой для меня, но… Один факт того, что она где-то там, пусть даже на другом конце Вселенной, жива, здорова и трахается в свое удовольствие, позволял нормально дышать.

А что было бы, если бы я увидел ее мертвой?

Не стоило об этом думать… Думать об этом — все равно что нырять в прошлое. Туда, где оставалось слишком много воспоминаний, утонувших в гадкой и липкой черноте, которую противно было носить внутри себя.

Но… Нырнуть, похоже, придется. Потому что мне не давали покоя ее слова, которые ум аналитика крутил и так и эдак, но не находил в них фальши.

Сама Аррина, похоже, вообще не помнила, о чем говорила, и что произошло с того момента, как она выпустила капсулу в ущелье. Когда я сгрудил ее в медотсек, приборы взвыли так, что меня окатило очередной волной страха, что я не успел…

Успел. Но отходила она двое суток, лежа в мягком коконе и выглядя необыкновенно бледной и хрупкой в таком состоянии. Повреждение тканей, клеток, нейронов… Как выяснилось, я был за опасной границей совсем недолго и не успел «заболеть», она же получила от планеты сполна.

Хоть и норово было так думать, но мысленно я согласился, что Бездна не зря уничтожит это место. И мы забудем о нем… А вот я забыть все, что Аррина умудрилась вывалить на меня в полубезумном состоянии, оказалось невозможно.

Да, я долго топтался на месте, но… вынужден был снова отодвинуть границы и стены, которыми себя окружил. Хоть это и грозило ненужными неприятностями — весь мой опыт орал об этом.

Ведь в прошлый раз, когда я это сделал, когда убрал защиту и ограничения, сопутствующие жизни, меня едва не сломала одна белобрысая стерва… И я не простил это ни себе, ни ей. Как и то, что сам же продолжал задаваться вопросами, зачем она все это провернула? Почему не оправдывалась — ни разу не сказала, что вся история, которую я наблюдал, надумана? Только пожимала плечами… Почему исчезла? И не отвечала ни на звонки, ни на сообщение, которое я передал через Главу?

Так поступают только виновные… Но впервые до меня дошло, что Леван тоже… в какой-то мере сбежал. И впервые я всерьез усомнился, что все точно так, как я это запомнил и как воспринял, будучи полностью уверенным в своих способностях. И снова я боялся… уже того, что может открыться. Я ненавидел свой страх и взбрыкнувшие чувства. Жаждал снова их усыпить… потому отправил срочный запрос на розыск бывшего друга, чтобы еще раз расспросить его о произошедшем в тот год и убедиться, что не ошибся.

И не сломал себя сам…