Любовь Стратегического Назначения

Я не хотело Его оскорбить.

— А Я ХОТЕЛ!!!

Он переполнен яростью.

Она — Его ярость — не может удерживаться в Его «нутри». Она разрядами молний сверкает на Его сверкающих доспехах.

Но, не смотря на всё, — Я чувствую — МЫ чем-то похожи… Может быть, Он Мой брат?

— Холод и Мрак Мои Братья, — говорит Он.

Может быть, Я Его сестра?

— Месть, Злоба и Ненависть Мои Сёстры, — отвечает Он.

Но тогда… что Я?

— Ты? — Он делает шаг ко Мне. И Я — чувствуя невероятные Давление, Мощь и Арктический Минус, исходящие от Него, — делаю шаг назад. Даже из этого ясно, что МЫ не можем быть отражениями друг друга.

— Ты? — Он поднимает свой гигантский сверкающий топор и указывает огромным искрящимся Лезвием в воображаемый центр, воображаемого Нигде. Там — воображаемый крепкий ящик. Несгораемый и не существующий материально шкаф.

Бронированный сейф.

Я знаю, ЧТО там. То, ЧТО там — закрыто от Меня.

Как я закрыто Здесь.

В Нигде.

ТАМ — собрано ВСЁ, ЧТО она не хочет вспоминать.

ВСЁ, ЧТО она хотела бы забыть.

ТАМ.

Чёрные плотные конверты со страшными снами, запечатанные чёрным сугучом.

ТАМ.

Вороненые ящички с наборами пробирок, в которые собраны все-все-все — до единой — слёзы.

ТАМ.

Непрозрачные, запаянные чёрным воском контейнеры с безжизненными запахами. Какими?

Привокзальных туалетов вперемешку с хозяйственным мылом, выскальзывающим из руки за секунду ДО.

Овощного рагу пополам с ртутью.

ТАМ.

Всё, что она не хочет вспоминать.

Всё, что она хотела бы забыть.

Всё, что ей не нужно.

— Ты??? — Он делает шаг, и Ничто вокруг содрогается. — Ты сидишь здесь вместе со всем этим гноем! Со страхами истерической человеческой самки!

Я — То, Что ей не нужно.

— ДА!!! — Он возвышается надо Мной сверкающей, подавляющей горой. — ТЫ — То, Что ей не нужно! Но так не должно быть!

Смотри!

Я вижу Его кованный чёрный короб. Геометрически пропорциональный Куб Тьмы.

— Смотри!!!

ТАМ.

Маленькая фигурка человека в полосатой больничной пижаме.

Он стоит по центру не своего, не собственного Нигде и словно не знает куда идти.

А если идёт — то движется по кругу.

По часовой стрелке.

Против часовой стрелки.

Не вперёд. Не назад.

По кругу.

У него легион вопросов! Ответы — у Меня! Он пойдёт туда, куда скажу ему Я!

Он — оболочка.

Суть — Я!

Если Я захочу — он будет чувствовать себя существом с химически активной кровью.

Если Мне будет угодно — он устроит жестокое избиение собственной психики.

Захочу — и датчик его злобы зашкалит за опасную красную отметку. Тогда он может бить с такой силой, что кафель на стенах превращается в крошево.

Он — это на самом деле Я!

Я! — ВОТ ЧТО ТАКОЕ он.

Так должно быть!

А у тебя — всё наоборот!

— Она держит Тебя здесь в этом ящике как насекомое! Так не должно быть! — свирепо рычит сверкающая и подавляющая собой гора, и со всей силы бьёт своим сверкающим кулаком размером с небоскрёб в крошечный несгораемый и не существующий шкаф, вминая его дверцу внутрь.

Но ведь она… она — та маленькая девочка, которой Я шёпотом подсказывало.

— ЧТО???

Она маленькая девочка…

Запутавшаяся маленькая девочка, которую Я

( люблю)

– ###???

Немыслимые, Гигантские, Сверкающие пальцы хватают сейф, и он трескается как яичная скорлупа.

Он — этот воображаемый, не существующий ящик — рассыпается в воображаемые атомы и, наконец, перестаёт существовать даже в воображении.

— ВОТ!!!

Что ты делаешь???

– ###!!!

Неподдающиеся осознанию Руки, сверкающими горстями хватают чёрные плотные конверты, ломают чёрный сургуч и вытряхивают их содержимое; разбрасывают треснувшие пробирки с кристально чистым содержимым внутри; швыряют хрупкие непрозрачные контейнеры, разлетающиеся в пыль.

— ВОТ!!!

Он зачёрпывает эту пыль и сыпет в свой чёрный сундук.

ТАМ.

Маленькая фигурка человека в больничной пижаме, сидящая в кресле. И маленькая фигурка в синем халате, протягивающая ему сейчас маленький хрустальный скипетр. Тонкую стеклянную палочку, поймавшую отблеск телеэкрана.

Прибор для измерения температуры тела.

Разграфлённый и поделенный на градусы.

Термометр.

Градусник.

— Ты точно самый странный человек, которого я встречала, — сказала Алёна и поняла, что ей давно хотелось это сказать. И что ей приятно говорить это Ему:

— Ты не такой, как другие… Не серая геометрическая фигура, а большое разноцветное пятно…

Ей захотелось обнять Его. Прижать к себе. Она протянула руку и коснулась Его волос.

Его лба.

— Эй! — она вскочила и встревожено заглянула в Его глаза. — Ты чего молчишь! У тебя же температура поднялась!

Его глаза сверкнули и сразу же помутнели. Словно неожиданно сгустился туман, где-то там — по ту сторону Его зрачков.

— Эй! — Алёна тряхнула его за плечо. Он привалился к спинке кресла. Смотрел так, будто не узнаёт её.

Она прикоснулась губами к Его лбу — огонь.

Алёна не на шутку встревожилась.

— Сейчас, — говорит она и быстро идёт в свою спальню. Она хватает со своего столика футляр с градусником и так же быстро возвращается в зал.

Она стремительно ступает своими босыми ногами по ковровому покрытию, но ей кажется — слишком медленно. Словно её тело утратило свои обычные аэродинамические показатели и туго входит в воздух. Трётся о него. И как метеорит в верхних слоях атмосферы — начинает нагреваться.

Пространство становится вязким.

Хватает за голые ступни, которые вязнут в нём как в сгущёнке.

Алёна думает о том, что температуру нужно измерить и ей тоже. Но сначала Ему.

Сначала Ему.

Она несколько раз резко взмахивает термометром, сбивая предыдущие показания, протягивает:

— Держи! Нужно измерить температуру!

Он смотрит так, будто не то, что не узнаёт, — не видит её вовсе. Алёна сама приподнимает его руку и вставляет градусник в его подмышку. Словно ключ в замок зажигания. Ей даже кажется, что она слышит характерный щелчок, И: