Любовь, только любовь

– Вы говорите, что видели месье де Монсальви на поле боя, господин де Сан-Реми? Не считаете ли вы, как и многие здесь, что у него мало шансов против Бастарда из Вандома?

Поняв все, разгневанная Эрменгарда тяжело вздохнула. Но Сан-Реми вытянул длинные ноги и засмеялся. Затем он доверительно наклонился к своей соседке:

– Не говорите никому о том, что я скажу вам, иначе меня подвергнут остракизму, но, по – моему, этому Бастарду будет тяжело отправить на тот свет юного мессира Арно. У Лионеля, конечно, преимущество в силе, но, с другой стороны, де Монсальви сражается со сторонником англичан и, как говорят, у него самый несносный характер во всей Франции. Он сделает все, чтобы не быть убитым, разве только сам не захочет этого. Просто, чтобы досадить своему противнику.

Он беззаботно засмеялся, как бы полностью ставя под сомнение свою искренность. Катрин замолчала, почувствовав некоторое облегчение и ободрение. С ее души как бы камень свалился, и самообладание стало возвращаться к ней.

К великому разочарованию, она не смогла продолжить беседу, так как герцог в сопровождении принцев уже входил в огромную ложу в центре трибуны, которая полностью была задрапирована темно-красным бархатом с золотой бахромой. Их приветствовали громкими криками. Филипп, одетый в свой обычный черный плащ с большим капюшоном над головой и бриллиантовым ожерельем вокруг шеи, каждый камень которого был размером с орех, был бледен, но спокоен. Катрин поймала его взгляд, брошенный на галерею, где простые люди, искренне веселясь, столпились за деревянными барьерами. Он оставался серьезным. Две помолвленные пары стояли рядом с ним. Впереди герцог Бедфордский с каменным лицом, торжественно поддерживающий Анну под руку, а рядом граф Ришмон и Маргарита, счастливо улыбающиеся и целиком поглощенные друг другом. Герцог Бургундии занял место в кресле, увенчанном его гербом, между двумя парами и благородными зрителями. В тени за креслом Филиппа Катрин увидела своего мужа и Николя Роллена. Они о чем-то спорили, не обращая внимания на арену.

Сев, Филипп подал короткий знак. Двадцать трубачей, выстроившись перед трибунами, поднесли свои инструменты к губам и громко протрубили, эхо отозвалось в затянутых облаками небесах. Катрин почувствовала, как холодная дрожь пробежала по спине, лицо окаменело. Наступила минута начала боя! Распорядитель турнира, герольдмейстер Бургундии, прошел с белым жезлом между двумя туго натянутыми во всю длину арены веревками, оставившими только узкий проход. За ним шли шесть герольдов в абарах, украшенных гербами. Жан де Сан-Реми шепотом представил их Катрин. Молодой советник был не в себе от возбуждения.

– Монсеньор обещал мне, что когда создаст рыцарский орден, в честь своих достижений, он сделает меня его летописцем.

– Поразительно! – чтобы поддержать разговор, произнесла Катрин, удивляясь нелепости этого. Распорядитель турнира тем временем полностью завладел ее вниманием. В тишине, наступившей после грома фанфар, он огласил условия и правила боя. Катрин сердцем ощутила их. В течение последних двадцати четырех часов герольды обеих сторон провозглашали их во всю силу легких на каждом углу. Она мысленно повторяла: «Выбранное оружие – копье и боевой топор. Каждый противник может сломать до шести копий…» Пока объявлялись условия боя, Катрин читала горячую молитву Черной Мадонне из Дижона – Богоматери Доброй Надежды.

«Защити его, – умоляла она, – защити его, Святая Богоматерь. Не допусти вреда ему! Главное, оставь его живым… даже если я должна буду расстаться с ним навсегда. По крайней мере, я буду знать, что он живет под одним со мной небом. Сохрани его для меня, Благословенная, пожалуйста, сохрани…»

Ее горло пересохло. По приглашению герольда, Бастард Вандомский верхом на коне во всем вооружении проскакал рысью и остановился перед герцогом. Катрин с тревогой смотрела на гигантского рыцаря. Его оружие из вороненой стали и броня коня были почти скрыты от глаз серым табаром и малиновым чепраком. Его эмблема – стоящий на задних лапах лев – высилась между рогами на его шлеме. Он был похож на красно-серую стену! Да, он производил впечатление: Катрин как зачарованная не могла оторвать от него взгляда.

Крик изумления из тысяч глоток заставил ее вздрогнуть.

– О! – в восхищении воскликнул Сан-Реми. Катрин будто во сне увидела, как полностью вооруженный Арно выехал из павильона. Огромный Лионель де Ван-дом с уважением следил за ним. У приближавшегося рыцаря был не только щит с ястребом. Отдавая дань уважения, как заметил Сан-Реми, Арно де Монсальви носил цвета короля Франции.

Накидка из голубого шелка, с вышитыми золотом королевскими лилиями, закрывала не только его, но и броню коня до самых копыт. Голубой с золотом была и кожаная накидка, которая свисала с его шлема, предохраняя шею сзади. Черный ястреб и графская корона были заменены на его шлеме высокой золотой королевской лилией, которая выглядела огромной мерцающей драгоценностью. Только \одна деталь шлема отличала его от королевского: вместо королевской короны вокруг него шла голубая с золотом узкая лента. В королевских цветах, с поднятым забралом, сохраняя абсолютное спокойствие, Арно вызывал почтение как рыцарь и представитель короля.

– Он восхитителен! – хрипло сказала Эрменгарда Катрин. – Он мог бы быть Михаилом Архангелом!

Но Сан-Реми с печальным лицом скептически покачал головой.

– Я хотел бы, чтобы это так было! – сказал он. – Королевские лилии не должны оказаться в грязи, иначе король будет обесчещен! И, взгляните, как побледнел монсеньор!

Это было правдой. Обернувшись к Филиппу, Катрин увидела, что он стал бледен, как привидение. Его лицо, оттененное черным капюшоном и воротником камзола, казалось серо – зеленым. Она поняла, как много бы отдал герцог, чтобы сразиться с Арно. Его немигающие серые глаза были прикованы к лилии на шлеме де Монсальви. Это был горький намек принцу Бургундскому, который пригласил англичан. Но Филипп должен был владеть собой.

Одновременно два рыцаря, разделенные канатами, склонили копья перед трибунами. Катрин охватила нервная дрожь. Она увидела, как красивая и изысканно одетая молодая женщина, находившаяся недалеко от Филиппа, перегнулась через перила ложи и прикрепила розовый, золотом вышитый шарф на копье Бастарда, отчего на лице герцога появилась первая улыбка. Жан де Сан-Реми прошептал:

– Это госпожа де Прель! Последняя фаворитка монсеньора. Преподнеся претенденту свои цвета, она показала, что надеется на любовь герцога. Она родила Филиппу сына и уже видит себя будущей герцогиней!

Катрин отдала бы все на свете, чтобы точно так же прикрепить муслиновую вуаль к копью Арно. Но ее внимание отвлекла ложа герцога, где, по-видимому, что-то происходило. Принцесса Маргарита встала и, глядя на де Ришмона, спросила:

– Прошу вашего разрешения, монсеньор! – ее чистый голос был услышан всеми присутствующими.

Де Ришмон кивнул с улыбкой, исказившей его изуродованное лицо.

Катрин вспомнила мольбы принцессы во дворце Сен-Поль и сквозь навернувшиеся слезы увидела, как Маргарита наклонилась вперед и прикрепила вуаль голубого цвета к копью Арно, с улыбкой произнеся:

– Пусть Господь придаст вам отваги, Арно де Монсальви. Ваш брат был моим другом. Ваше дело благородно. Я буду молиться за ваш успех!

Несмотря на доспехи, Арно поклонился, чуть коснувшись шеи лошади:

– Благодарю вас, милостивая госпожа! Я буду сражаться с любовью к вам и доблестному воину, которому посчастливилось стать вашим мужем. Я горжусь этой честью и скорее умру, чем изменю ей. Пусть Господь даст вам столько же счастья, сколько добра в вашем сердце!

Лицо Филиппа Бургундского нервно передернулось, казалось, он постарел на десять лет. Не глядя на брата, Маргарита вернулась на свое место. Противники повернулись спинами друг к другу и поскакали в разные концы арены, где оруженосцы подготовили их копья из ясеневого дерева с острыми железными наконечниками. Катрин по красным волосам узнала де Ксантрая, секунданта Арно. Он должен будет скрестить копье с копьем господина де Ребека, секунданта Вандома. Трубачи протрубили снова. После этого герольд громко выкрикнул:

– Перережьте веревки! Теперь сходитесь! Веревки под ударами ножей герольдов упали на землю. Арена очистилась, и бой мог теперь начаться. С копьями на изготове и поднятыми щитами бойцы устремились навстречу друг другу.

Катрин на секунду закрыла глаза. Она слышала сквозь тяжелый топот лошадиных копыт по жесткой земле, из-за огромного веса брони, как бьется ее сердце. Зрители на трибунах затаили дыхание. Эрменгарда предостерегающе положила на девушку свою руку.

– Смотри! На это стоит посмотреть. Благородная женщина должна учиться скрывать свои чувства! – затем она добавила тише: