Любовь в формате «плюс один»

Эрни отвел покрасневшего как рак Адама в сторону, Эмме ничего не оставалось, как стоять на месте в качестве шумового экрана для потока собственного мнения матери по любому аспекту происходящего. Она с благодарностью ощутила успокаивающее присутствие Дэна.

Разве справилась бы она с эскападами матери, если бы он не прикрывал ей спину? Мысль о том, что она может потерять его, привела в ужас.

Через два часа Эмма устала от бесконечных улыбок и разговоров, а мать, казалось, обрела родственную душу в лице незамужней тетки Эммы Мейбл, которую последний раз видела в раннем детстве на Рождество, после чего Мейбл переехала куда-то на север. Эмма, стоявшая на другом конце террасы, смотрела на их одинаковые позы, одинаково критическое выражение лиц. Хотя музыка заглушала голоса, она заметила, как губы матери шевельнулись, произнося слово «внуки», и обе женщины посмотрели в ее сторону.

Отвернувшись, Эмма увидела, как отец, воспользовавшись тем, что жена занята, украдкой подкладывает из буфета еду на свою и без того переполненную тарелку.

— Твоя мать посадила меня на диету, — объяснил он в ответ на ее изумленный взгляд.

— Звучит как-то невесело, — посочувствовал Дэн.

Отец пожал плечами.

— Ничего страшного. Почти каждый день я могу съесть второй ланч в гольф-клубе. Они готовят потрясающий пай и чипсы. Она об этом ничего не знает.

О боже, когда все это кончится!

— Мне надо прогуляться. — Эмма направилась к ступенькам, ведущим с террасы на лужайку.

— Я с тобой.

Взяв у проходившего мимо официанта два бокала шампанского, Дэн последовал за ней.

Стояла чудесная ясная летняя ночь. Коротко постриженный газон серебрился в лунном свете. Похожие на жемчужинки, крошечные лампочки, укрепленные на деревьях, придавали парку сказочный вид.

Поначалу Эмма шла на цыпочках, чтобы трехдюймовые каблуки не проваливались в землю, потом плюнула и, сняв туфли, пошла босиком, подол платья волочился по траве. Дэн впервые обратил внимание на разницу в их росте. Она казалась совсем маленькой и хрупкой.

С террасы доносились приглушенные звуки музыки. Лужайка плавно спускалась к маленькому пруду, поверхность которого в лунном свете напоминала расплавленный металл. Прохладный ночной воздух дышал ароматом свежескошенной травы.

— И ты еще спрашиваешь, почему меня не привлекает замужество, — сказала Эмма, когда он поравнялся с ней. — Даже если найду подходящего мужчину, какого черта выходить за него замуж, если все кончится этим? Они живут каждый своей жизнью. Разные спальни, разные друзья. Он всю жизнь пытается ускользнуть из-под ее опеки, она вообще не получает от жизни никакого удовольствия и пытается возместить это, сплетничая и вмешиваясь в жизнь Адама и мою. И несмотря на это, они считают, что представляют собой образец удачного брака. — Она обреченно взмахнула рукой. — Неужели и я должна так же закончить, если у меня будут дети? Чтобы они каждый год спорили, кто должен терпеть эту несносную старую корову на Рождество?

Видя ее в таком возмущении, Дэн не смог сдержать улыбки.

— Ну, не все так плохо. По крайней мере, ты их действительно интересуешь.

Эмма вздохнула.

— Разве что им нравится постоянно вмешиваться.

Он покачал головой.

— Может, в этом есть доля истины. Ладно, ладно, они бывают назойливыми, — поспешил согласиться он, когда она бросила на него сердитый взгляд. — И все же тебе повезло, у тебя есть семья. Я не мог поверить, что ты готова все это бросить ради парня, с которым едва знакома.

Эмма скрыла смущение, вызванное неожиданным упоминанием Алистера, сосредоточившись на другой фразе. Семья и Дэн казались ей чем-то почти несовместимым.

— В этом значительная часть его привлекательности. Мне хотелось испытать что-то новое и увлекательное с человеком, который принимал меня такой, как есть, не критикуя и не сравнивая с другими, для которого я была бы самым главным в жизни. С Алистером мне не грозило стать домоседкой, как мои родители. Жизнь о ним обещала путешествия, удовольствия и минимальный шанс закончить существованием в разных комнатах и желанием жить жизнью детей, а не собственной.

— Значит, история с Алистером стала попыткой доказать что-то родителям? Но почему тебя так волнует, что они думают?

Слова Дэна подействовали, как ушат холодной воды. Особенно поразила их справедливость. Она действительно позволила Алистеру ослепить ее из желания произвести впечатление на родителей.

— Это здесь совершенно ни при чем, — соврала она. — Я не маленькая. То, что в детстве заставляло меня расстраиваться, теперь только раздражает.

Она остановилась и присела на скамейку, которую Дэн видел раньше из окна комнаты. Опустившись рядом, он протянул ей бокал.

— Тогда в чем дело? Ты смогла прекрасно устроиться в Лондоне. Ты настоящий профессионал. Так почему тебя беспокоит чья-то критика?

Эмма смотрела на серебристый газон. С террасы доносился чей-то смех.

— В том-то и дело. Обычно мы с тобой встречались по причинам, так или иначе связанным с работой. Когда речь идет о работе, я уверена в себе. Знаю, что говорить, что меня не застанут врасплох, что не ударю лицом в грязь. — Она помолчала. — Но я не всегда такая.

— В чем проблема?

Эмма посмотрела на него, пытаясь угадать, насколько искренен его интерес. Раньше он никогда не проявлял желания узнать о ней больше, если, конечно, это не имело отношения к работе. Дэн смотрел пристально. Она сделала глоток шампанского и слегка улыбнулась, вспоминая давно прошедшие годы.

— В детстве я была самым неуклюжим ребенком, которого только можно себе представить. Если кто-то постоянно попадал в дурацкое положение, так это я. И это на фоне сверхуспешного Адама. Поступив в школу, я старалась изо всех сил, но такое впечатление, что это не имело никакого значения. Я не могла даже приблизиться к уровню Адама, к тому интересу, который он вызывал, к его наградам. Он был недосягаем, получал высшие баллы, выигрывал конкурсы. Постепенно я научилась не ставить себя в положение, где люди могли бы заметить мои слабые места.

Теперь она с абсолютной ясностью вспомнила все.

— Однажды в школе я играла в мюзикле. — Эмма взглянула на Дэна. — Мне было тринадцать лет. Ты можешь себе это представить?

Он пожал плечами и слабо улыбнулся. Вежливый ответ.

— Мюзиклы пользовались такой бешеной популярностью, что их ставили каждый год. Каждый мог прийти посмотреть. Родители, местные жители. В тот год ставили «Бриолин». Много музыки, много танцев. Я была в восторге, мне просто хотелось в этом участвовать. Но и в голову не приходило, что может случиться что-то плохое, что-то пойдет не так. Я была такой наивной.

— И что произошло?

Она положила голову на руки и сделала обреченное лицо.

— Я забыла текст. Стояла на сцене, смотрела в зал, полный народа, и не могла вспомнить ни слова. И дело даже не в том, что я запнулась. Я не произнесла ни звука. Ничего. Просто примерзла к месту. В лицо бил яркий свет, но я видела силуэты всех зрителей. Музыка играла так громко, что я не могла ничего сообразить.

— Что ты сделала?

— Убежала со сцены и отказалась выходить. Они выпустили дублершу. Мои родители сидели в зале, мать устроила мне настоящий ад. Она и теперь время от времени припоминает тот случай. Мне кажется, она до сих пор считает меня нервной тринадцатилетней девочкой, которая впала в ступор на сцене.