Любовь в мегаполисе. 3. Мы не подходим друг другу

Яроцкий ведет. Он целует меня так нежно, без грубого напора и бешеной страсти, но я все равно растворяюсь в этом поцелуе и забываю, где мы. Я даже не слышу щелчков фотоаппарата. И вообще, ничего не слышу и не вижу. Только он, и только я.

Яроцкий прерывает поцелуй, а я не могу скрыть своих эмоций. Мне этого было так мало, что я готова просить его повторить. И я бы это сделала, я бы сказала, что хочу еще, но не успела.

– Там кадры смазанные получились, - шепчет он и накрывает мои губы своими.

Я в другой реальности. Я наслаждаюсь. Его нежность сменяется жадностью, и меня несет неведомо куда. И, если честно, я готова так стоять три дня и три ночи, лишь бы он не отпускал меня. И он не отпускает, а углубляет поцелуй, и я не могу больше себя сдерживать. Мои руки почти самостоятельно обхватывают его шею, а сама я прижимаюсь к нему настолько близко, насколько мне позволяет мое платье. Руки Дани ложатся на мою талию и крепко сжимают ее. Я чувствую это даже через корсет. Жар бежит по телу, и я не чувствую холода.

– Эй, голубки! Жаль, конечно, вас прерывать, но, кажется, вы увлеклись, - словно сквозь толщу воды я слышу голос Ильи.

Даня тут же от меня отстраняется, но не отпускает.

– Это все ради фото, так что ничего себе там не выдумывай, ведьма.

– Ты тоже, рыжий!

Я отталкиваю его и иду к дереву, где мы оставили одежду. Мои щеки горят, и черт возьми, не от стыда. Кажется, я слишком увлеклась своим мужем.

Илья снова помогает надеть парку, и я жду, когда все соберутся идти к машине, но Даня не спешит.

– Иди в машину, - говорит он мне, - мне с Андреем кое-что перетереть нужно.

Его глаза снова нечитаемы и меня это бесит. Неужели, и правда, ничего не почувствовал? Неужели все это было ради фото? Я молча разворачиваюсь и ухожу.

– В машину, Насть! – кричит Яроцкий мне в вдогонку. – В ма-ши-ну! Я твои сопли лечить не буду.

Господи, как же с ним действительно сложно. Вот сейчас, что было? Забота? Пусть будет забота. Я не оборачиваюсь, потому что улыбаюсь. А ему это не нужно видеть. Обойдется. Поднимаю руку, давая знать, что слышала его и спешу прочь от парней.

На самом деле мне понравилось, как мы провели время. Правда, я очень замерзла. Но переохлаждение ничто по сравнению с поцелуями Яроцкого. Ради них я бы еще пару часов бы попозировала. Блин, почему меня так на нем заклинило?

Я сажусь в машину и ко мне тут же присоединяются Яна и Даша, которые стрекочут, перебивая друг друга. Им безумно все нравится, они познакомились с кучей народа, и вообще это самая суперская свадьба в их жизни. Девчонки задают вопросы про фотосессию, и я им рассказываю, как все было круто. И радуюсь, что мне не приходится врать и придумывать. Ведь на самом деле все прошло отлично. Подружки, убедившись, что у меня все в порядке, убежали веселиться дальше. Для друзей был нанят отдельный фотограф и любой мог себе устроить мини-фотосессию в парке, чем девчонки и решили воспользоваться.

Дани не было долго. Я успела согреться и даже начала волноваться. И лишь гордость не позволила мне выйти и пойти узнать, куда он делся.

Мое одиночество прервала уже хорошо подвыпившая Карина.

– Мы уезжаем. Твой ненаглядный раскомандовался, - заплетающимся языком оповестила она.

И я снова разволновалась. Хотя переживать было не о чем, ведь он все равно сядет вперед, и вряд ли мы сможем даже переглянуться. Но какого же было мое удивление, когда вперед сел Захаров, а рядом со мной Яроцкий с моими туфлями в руках. Он окинул меня взглядом и тут же обратился к Захарову:

– Илюх, принеси фужер с шампанским, - а затем повернулся ко мне, - а то здесь либо макияж, как у смерти, либо обморожение на лицо.

– Вообще-то здесь свидетель сидел, - недовольным тоном заявила Карина.

– Вообще-то, моя свадьба. Где хочу, там сижу, - рявкнул на нее Яроцкий.

Не хватало чтобы они поругались. Но Карина не решилась спорить с женихом, и театрально надув красивые губки, молча отвернулась. Я прям с облегчением выдохнула.

Тут же появилось шампанское и Даня всучил мне фужер, и одним только взглядом заставил выпить. Я не хотела, но помните, что у него глаза слишком живые. Так вот. В них я прочла, что, если откажусь, он мне силком зальет алкоголь в рот.

За то время, что его не было, я согрелась. Но после шампанского стало еще теплее. А вот расслабиться я не смогла. Потому что Даня снова был так близко. И мне очень хотелось склонить голову на его плечо, но это было из разряда слишком. Поэтому я не шевелилась всю дорогу до ресторана. А еще наслаждалась его близостью. И ароматом. Нежным и будоражащим одновременно. Что это? Лайм? Манго?

К ресторану мы подъехали с получасовым запасом. И у меня даже была возможность переобуться.

– Помочь? – ухмыльнулся Даня.

– Нет. Спасибо. Карина отлично справится, - я очень хотела, чтобы Яроцкий мне помог, но так боялась, что не выдержу его прикосновений и выдам себя с головой.

Что-то внутри, наверное, интуиция, говорила мне, что не нужно такому засранцу знать о моих чувствах. Он эти знания потом с легкостью будет использовать против меня. А я так быстро сдаваться не собиралась.

Карину в тепле салона развезло еще больше. И я тысячу раз пожалела, что отказалась от ловких рук Яроцкого. Запутавшись в юбках, мы с трудом смогли это сделать. Я вся раскраснелась и, конечно, разнервничалась. А мне еще нужно было красиво выйти из машины, ведь все записывалось на камеру.

Кое-как отдышавшись, и, похлопав себя по щекам для бодрости, я открыла дверь. И Слава богу, что рядом стоял Даня. Он помог мне выйти и все получилось просто замечательно.

А дальше встреча с родителями с караваем, поздравления, счастливые улыбки и смех, и чувство неловкости у меня, за то, что мы всех обманываем, притворяясь влюбленными молодоженами. Но это мало кого беспокоило и спустя некоторое время я тоже забила на происходящее. Даня смог, а я что, хуже него?

Вечеринка в ресторане длилась около шести часов. Я устала невероятно. Ноги отваливались, платье давило, голову хотелось помыть и просто уже лечь спать. И единственное, что не давало мне расклеиться, так это поцелуи моего мужа.

Да, да, да. Он целовал меня с каким-то остервенением. Только с каждой выпитой рюмкой поцелуи становились жарче и откровенней. Я вначале стеснялась, но мне так нравилось чувствовать его губы, его руки на моем теле, что впоследствии я расслабилась и просто наслаждалась каждой секундой.

Яроцкий был в своем репертуаре. После каждого поцелуя, едва отдышавшись, он напоминал мне, что это все для зрителей. Ничего личного. И я вообще страшненькая, чтобы ему понравиться. И я ему подыгрывала, хотя каждый раз ждала заветного «Горько». А потом мы снова грубили друг другу, и улыбались лишь на камеру и гостям, что подходили нас поздравить.