Любовь в мегаполисе. 3. Мы не подходим друг другу

Как приехали в столицу, сразу поехали в больницу. Хоть и был уже вечер, мне нужно было увидеть бабушку и своими глазами увидеть, что с ней действительно все в порядке. Клиника была частной, поэтому нас без проблем пустили внутрь, тем более мои родители и брат были там. Они приехали навестить ее, и теперь после моего звонка ждали нас в коридоре. После приветственных объятий и рукопожатий я кинулась к бабушке, оставив Даню в обществе родных.

– Аааа, прилетела, Огонек! – улыбнулась мне бабушка.

Выглядела она неплохо, и у меня камень с души свалился. Сразу стало так легко, что я почему-то с трудом сдерживала слезы.

– Ты меня напугала, моя старушка, - я готова была задушить ее в объятиях, но ограничилась лишь недолгими обнимашками и поцелуем в щеку.

Все-таки хоть бабуля и выглядела не плохо, но слабость скрыть ей не удалось.

– А я ведь говорила им, чтобы не звонили тебе!

– Бабуль, ты что? Я бы их в ссылку отправила за молчание. Я так по тебе соскучилась, - присев рядом на кровати, я взяла ее руки в свои.

Бабушка улыбнулась:

– Я тоже, детка. Как у тебя дела?

– Бабуль, да у меня все хорошо. Лучше скажи, как ты и почему довела до такого состояния?

– У меня тоже все хорошо, Огонек! Просто возраст.

– Бааа! Ну что ты говоришь?

– Правду. Правду, Огонек. Ты сама приехала или муж привез?

– Муж привез, - стараюсь говорить в прежнем тоне, но почему-то сердце сладко замирает.

Бабушка опять улыбается.

– И вправду все хорошо. Вон как глаза заблестели.

– Да нет же, - пытаюсь переубедить бабушку в обратном, хотя у самой улыбка на лице растягивается до ушей.

– Влюбилась что ли, Огонек?

Конечно, влюбилась. Окончательно и бесповоротно. Только не даю себе выплеснуть наружу свои чувства. Знаю, что нам придется расстаться и поэтому боюсь. Боюсь, что будет больно. Очень. Лучше скрывать все даже от себя, а от других тем более, даже от любимой бабушки.

– Нееет. Он хулиган и задира.

– А хулиган и задира тебя любит? – не отстает бабушка.

Я знаю, что она переживает за меня, но к таким вопросам оказалась не готова.

– Ты же знаешь, у меня жесткий отбор, - стараюсь перевести разговор в шутку. – Мне, чтобы я поверила в любовь надо Асадова наизусть прочитать. А хулиганы такое не умеют.

– За то глаза смотрю умеют зажигать.

Я морщу нос, давая понять, что бабушка выиграла нашу словесную дуэль, но вслух так и не признаюсь в своих чувствах.

Потом мы болтаем о разных пустяках, и я решаю, что останусь с бабушкой на ночь. Палата большая и имеется кровать для ухаживающего. Так что думаю проблем не будет.

Потом появляется Даня с горячим кофе и ароматной выпечкой. И пока я утоляю голод у них завязывается разговор, в котором я не принимаю участие. И вроде все нормально, но я вижу, как они перекидываются взглядами, словно знают что-то, чего не знаю я.

– Не обижаешь мой Огонек?
– прищурившись спрашивает старушка.

– Огонек? – Даня переводит взгляд на меня, и я читаю в его озорных глазах, что я совсем не Огонек, и я даже думаю, что он назовет меня ведьмой вслух, но Даня сдерживается и снова поворачивается к бабуле, - да она же все вокруг спалит, если ее обидеть.

Бабушка смеется, и я вижу, что Даня пришелся ей по вкусу. Вот, вот. И я так повелась.

Мы еще долго сидели втроем и болтали о разной чепухе. Родители уехали. Они сначала возмущались тому, что я останусь с бабушкой, но потом смирились. Звали Даню ночевать, но он отказался.

Когда время подошло к десяти, Даня засобирался домой, и я вышла его проводить и тут же оказалась прижатой к стене его крепким телом. Ноги тут ослабли, а бабочки в животе подняли свои маленькие головки.

– Дань, мы же в больнице, - попыталась сопротивляться я, хотя, как и всегда начала таять от его близости.

– Я помню, Огонек. Просто не доживу, наверное, до того момента, когда окажусь в тебе, - его горячее дыхание обжигает мою шею, слишком интимные слова отдаются спазмом в животе. Все, что я могу, так это нервно сглотнуть, – один поцелуй, и я уеду.

Его губы мягкие и нежные. А поцелуй легкий и как всегда головокружительный. Я снова теряюсь от его медленной ласки языком. И ловлю себя на мысли, что хочу еще больше, еще сильнее, что и пытаюсь показать ему, отвечая ему слишком активно.

– Тссс, сладкая. Я же не железный, - Даня прерывает поцелуй и зарывается носом в мои волосы.

А мне так мало, что я от нехватки его поцелуев я настолько теряю голову, что говорю ему то, о чем жалею в ту же секунду:

– Дома полно девочек, с кем можно снять напряжение.

Даня поднимает голову, смотрит слишком уж проникновенно глаза, и не отводя взгляда говорит:

– Тебя одну хочу. До одури. Поэтому буду ждать. Буду примерным мальчиком, а ты примерной девочкой. И выкинь из головы всякую херню, иначе выпорю.

Да нет у меня ничего подобного в голове. И не то, чтобы я простила и забыла его измену, просто она осталась как будто в другой жизни. Просто не хочу с ним расставаться. И тоже его хочу.

Даня снова целует меня. И я снова в его власти. Снова наслаждаюсь вкусом его губ и хочу, чтобы это длилось вечность.

Но Даня находит в себе силы и отрывается от меня.

– Позвони, как приедешь.

– Хорошо, - обещает муж, и не оглядываясь, уходит.

А еще долго смотрю ему вслед, думая какие же у нас все-таки сложные и запутанные отношения. Нас за все время, кидало как на качелях, из стороны в сторону. От ненависти дружбы, от дружбы до холодного противостояния, а потом и до постели добрались. Только я не знаю в какую категорию отнести эту постель. В страсть? В любовь? Или в какую-то новую игру, в которой я пока что не знаю правил?

Бабушка отвлекла меня от раздумий, и мы разговаривали с ней до полуночи. Обсуждали деревенские сплетни, новости в политике и кучу всякой ерунды. И я наболталась так, что уснула без задних ног и пропустила Данин звонок в четыре утра. За то душу приятно грело его сообщение:

«Я дома. Устал, как папа Карло. Хочу спать. Вечером позвоню. Не хандри, Огонек. Все будет хорошо.»

А потом наступили осенние будни, которые я проводила с бабушкой, а ночевать ездила домой. Бабушка очень быстро шла на поправку, и врачи обещали выписать ее в скором времени. И я уже готовилась к отъезду, как позвонила одногруппница из универа и сообщила, что сессия идет полным ходом, а я на ней отсутствую. Не знаю, мне забыли выслать уведомление, не знаю, оно затерялось. Но облом был наикрутейшим. Я так скучала по Дане, что просто чуть не разрыдалась. И готова была рыдать в трубку, когда звонила Дане, с которым мы разговаривали каждый вечер по телефону.