Любовь в одно касание

– А ты не виляй, прямо скажи, будь мужиком. Ты ради чего со мной дружил? И дружил ли вообще или только пользовался? А потом порадовался, когда я за бортом остался, а ты вместо меня в команду попал? А теперь что, боишься опять в моей тени оказаться?

Даня говорил жестокие вещи, которые ни за что бы не произнес раньше, даже если где-то в глубине души и думал так. Но горькое разочарование в многолетней дружбе, в человеке, которого считал самым близким после родителей, толкало озвучить ужасную правду, о которой он сам предпочел бы не знать. Вскрыть этот замаскированный гнойник, который зрел годами, то затихая, то воспаляясь вновь. Надо прорвать его здесь и сейчас, не оставляя на потом, чтобы понять, что будет дальше с их дружбой и с ними самими.

– Ну ты и гнида, – выдавил Влад, вцепившись пальцами в край стола. Его глаза наполнились такой ненавистью, что казалось, он сейчас бросится на Нила с кулаками. – Значит, ты всегда считал меня хуже себя. Ну конечно, кто я такой по сравнению с тобой – нищий отброс с матерью-алкоголичкой, которой я на хрен не нужен. Я тебя использовал? А ты меня нет? Нравилось тешить свое самолюбие подачками для нищеброда, который даже колу себе купить не мог? А сейчас мальчик обиделся, что весь мир не пляшет от радости, когда его депрессия наконец закончилась, и он соизволил вернуться в хоккей!

– Ваш американо, пожалуйста, – прозвенел над головой девичий голосок, разбивая раскаленную атмосферу за столом.

Парни даже не посмотрели на подошедшую Диану, испепеляя друг друга ненавидящими взглядами.

– Эй, ребят, у вас все нормально? – нерешительно спросила она и слегка тронула Нила за плечо.

Влад резко отклонился на спинку стула, трясущейся рукой взял чашку и с презрительной гримасой отхлебнул обжигающий напиток.

– Ди, в вашем кафе официанты не требуются? – преувеличенно беззаботно спросил он. – А то наш золотой мальчик остался без папочкиной поддержки, и ему деньги нужны.

Кровь бросилась в лицо, Даня вскочил и схватил Влада за грудки, выбив у него из рук чашку. Послышался звон разбитой посуды, горячий кофе ошпарил кисть, но Нил не разжал руки, с ненавистью глядя в лицо бывшего друга.

– А ну, прекратили оба! Или я охрану вызову! Вам что, по пять лет? – хрупкая Дианка не испугалась и кое-как втиснулась между парнями, пытаясь предотвратить драку. – На вас все смотрят, придурки вы малолетние! Кравцов, отпусти его!

Даня не сразу понял, что Зимова впилась в его руку, пытаясь оттащить от Влада. Он медленно опустил взгляд, встретившись с перепуганными карими глазами, в которых, однако, сверкала решимость. От этого взгляда что-то дернулось внутри, будто переключая тумблер. Даня нехотя разжал пальцы, отпуская Романова.

– Ты совсем, что ли, смотри, что у тебя с рукой! – ахнула она, осторожно переворачивая его ладонь тыльной стороной вверх.

Даня заторможенно перевел взгляд на свою руку. На ней красовался красный след от пролитого кофе, местами кожа уже начала покрываться волдырями. И только сейчас он почувствовал боль. Правда, так и не понял, какая была сильнее – физическая или душевная.

Глава 8

В воскресенье Диане предстояла полная смена в кафе. Студентов в этот день почти не бывало, зато приходило много других посетителей, которые хотели посидеть в уютной тишине и выпить хорошего кофе.

Абросимова в выходные обычно отсыпалась после бурных тусовок, поэтому Диана быстро собралась и вышла из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь. До кофейни пешком было минут двадцать, и она с наслаждением сняла шапку, подставляя лицо первым лучам весеннего солнца. Город еще спал глубоким сном, отсыпаясь за напряженные трудовые будни, и на пути ей попалась разве что пара человек.

Диана шла, подсчитывая в уме свои скудные финансы и решая, как распределить их между личными расходами и покупкой необходимых вещей для сестренок. Выходило, что в эту зарплату она ничего не сможет отложить. У нее был отдельный накопительный счет в банке, куда она переводила все, что удавалось сэкономить. Диана подавила разочарованный вздох, строго сказав себе, что здоровье Маришки, которая выросла из весенних сапожек и демисезонного пальто, важнее.

Правда, иногда накатывала обида и чувство несправедливости оттого, что обеспечивать сестер приходилось ей, тогда как родители забили на своих дочерей. Отцу вообще никогда не было дела до них, в редких перерывах между запоями он едва ли вспоминал, что у него есть дети. А Диану и вовсе ненавидел за непокорный нрав и желание вырваться из этой беспросветности. Сколько себя помнила, она все время становилась боксерской грушей, когда отстаивала свои интересы и защищала младших сестер от его пьяных нападок.

Мать же… что ж, пожалуй, она любила своих детей, но находилась под постоянным влиянием папаши, который с годами вытравил из нее все желания и сделал своей собутыльницей. Она никогда не пыталась встать между ним и Дианой во время их стычек, и старшая дочь ненавидела ее за это. Презирала за слабость и неспособность защитить собственных детей, чья жизнь в отчем доме превратилась в ад.

Но родителей не выбирают, и Ди смирилась, просто перестала считать их своими родственниками. Они были чужими дядей и тетей, с которыми время от времени ей приходилось контактировать из-за младших сестер. Одно время мать еще пыталась просить прощения и что-то лепетала про ответственность, а потом, увидев, что Диана практически взяла на себя всю ответственность по обеспечению девочек, расслабилась и забила, уйдя в очередной загул со своим мужем-тираном.

Диана пришла в кафе раньше всех, сняла помещение с сигнализации, переоделась в униформу и занялась приготовлением зала к открытию. Администратор приходил обычно во второй половине дня, и Диана вместе с бариста Костей справлялись со всем одни.

Когда тот появился, невыспавшийся и хмурый, Ди поздоровалась и широко, ободряюще улыбнулась ему. Она привыкла растягивать губы в улыбке, даже если ей совсем этого не хотелось. Но она заставляла себя улыбаться, чтобы убедить саму себя, что у нее все хорошо. Или будет хорошо. Когда-нибудь. Обязательно будет.

Ближе к двенадцати стали подтягиваться посетители, в числе которых, как ни странно, оказалась главная красавица их факультета Кира Анисимова со своей подружкой с юрфака, имени которой Диана не знала, и Катя Абросимова.

– Привет! Готовы сделать заказ? – неизменно вежливо спросила Диана, подойдя к их столику. Абросимова никогда не дружила с Кирой, и Зимова удивилась, почему они вдруг оказались вместе.

– Два латте и американо, – высокомерно вскинув голову, сказала Кира и смерила презрительным взглядом Дианкину униформу. – Давно тут работаешь?

– С прошлой недели, – кратко ответила она, чувствуя, что вопрос задан не просто так.

– Бедняжка, – театрально вздохнула Кира. – А мне папа пообещал купить новую машину. Прокачу вас, девочки, как только заберу из салона, – обратилась она к своим подружкам.

Абросимова заискивающе улыбнулась. Диана понимала, почему Катя примкнула к ней: многие девушки на курсе хотели сблизиться с Кирой, которая устраивала шикарные, по слухам, вечеринки на даче своих родителей и могла познакомить с состоятельными парнями.