Любовь в полдень

Дистанция не возникла внезапно, а существовала постоянно, с самого начала. Познав тонкие струны израненной души, Беатрикс начала острее чувствовать стремление любимого закрыться, уйти в себя.

Кристофер подошел и протянул белоснежный кусочек батиста. Трудно было предположить, что после пережитых ощущений она не утратила способности краснеть, и все же, промокнув болезненную влагу, неожиданно для себя покрылась жарким пунцовым румянцем. Вид крови не испугал и даже не удивил, однако дал ясно понять, что в жизни произошли не просто серьезные, а необратимые изменения. Она больше не девственница. Неожиданно возникло странное чувство беззащитности, уязвимости, одиночества.

Кристофер заботливо закутал ее в свою рубашку. Тонкое белое полотно хранило живое тепло и аромат дорогого тела.

 — Надо одеться, причесаться и поскорее вернуться домой, — вздохнула Беатрикс. — Родные знают, что я пошла к тебе, да к тому же одна. Терпение может лопнуть даже у них.

 — Останешься у меня до вечера, — ровным голосом приказал Кристофер. — Не позволю, чтобы ты примчалась, поступила со мной так, как считала нужным, и ушла, успешно справившись с заданием.

 — Но день выдался непростым, — попыталась доказать Беатрикс. — Сначала упала с лошади, а потом, вся в синяках и ссадинах, соблазнила тебя.

 — Не волнуйся, я обо всем позабочусь. — Кристофер строго посмотрел сверху вниз. — Или снова собираешься спорить?

Беатрикс постаралась изобразить покорность.

 — Нет, сэр.

Господин и повелитель сдержанно улыбнулся:

 — Более неуклюжую попытку послушания трудно представить.

 — Значит, надо тренироваться. — Она обвила руками его шею. — Прикажи что-нибудь. Проверим, как я выполню задание.

Губы встретились, и в комнате надолго воцарилась тишина. Ладони Кристофера проникли под рубашку и принялись вызывающе ласкать до тех пор, пока она не прильнула страстно и откровенно, растаяв и ослабев от желания.

 — Пойдем наверх, — скомандовал он. Легко, словно пушинку, подхватил невесту на руки и направился к двери.

Беатрикс испуганно напряглась.

 — Собираешься нести меня в таком виде?

 — Почему нет?

 — Но ведь на мне только твоя рубашка.

 — Какая разница? Поверни ручку.

 — А вдруг слуги увидят?

В серых глазах мелькнуло лукавство.

 — Забеспокоилась о приличиях? Открой же скорее дверь!

Она послушалась и крепко зажмурилась, чтобы не видеть ничего вокруг. Оставалось надеяться, что если кто-нибудь из слуг и заметит вольное поведение господ, то не скажет ни слова.

Кристофер поднялся на второй этаж, опустил Беатрикс на кровать в своей комнате и немедленно приказал принести ванну, горячую воду и шампанское; причем, несмотря на протесты, решил собственноручно искупать будущую жену.

 — Неужели я должна просто сидеть, пока ты будешь делать то, с чем я могу прекрасно справиться сама?

Кристофер подошел к комоду, где уже появился серебряный поднос с бутылкой шампанского и двумя хрустальными бокалами. Наполнил один и протянул Беатрикс.

 — Возьми. Будет, чем тебе заняться.

Она попробовала прохладный шипучий напиток и подняла глаза.

 — Еще ни разу не приходилось пить шампанское днем, а тем более в ванне. Ты ведь не дашь мне утонуть, правда?

 — Здесь при всем желании не утонешь. — Голый по пояс, с блестящей от пота грудью, Кристофер опустился на колени. — К тому же я рядом и не допущу, чтобы что-нибудь случилось. Видишь, ли, у меня на тебя грандиозные планы. — Он старательно намылил мочалку и с сосредоточенным видом приступил к делу.

С раннего детства Беатрикс привыкла мыться сама. Руки любимого дарили ощущение защищенности, заботы. Она лениво водила мокрым пальцем по его покрытым пеной рукам, рисуя причудливые узоры. Мочалка неторопливо гладила плечи и грудь, ноги и бедра. Но вот настал черед интимного уголка, и мирное спокойствие тут же улетучилось: настойчивые пальцы проникли слишком глубоко. Беатрикс вздрогнула, на миг потеряла равновесие и схватила соблазнителя за запястье.

 — Не урони бокал, — пробормотал Кристофер, не убирая дерзкой руки.

Беатрикс сделала глоток и едва не поперхнулась.

 — Хулиган! — возмутилась она и опустила ресницы; настойчивый палец обнаружил самое чувствительное место.

 — Пей свое шампанское, — успокоил Кристофер.

Еще один глоток, и палец внутри начал поглаживать нежными круговыми движениями. Дыхание сбилось.

 — Разве можно пить в таких условиях? — пожаловалась она, еще крепче сжимая бокал.

 — Поделись со мной.

Она не без труда поднесла бокал к улыбающимся губам; не переставая ласкать и дразнить, Кристофер сделал глоток и склонился, чтобы в поцелуе передать вкус и аромат шампанского. Язык властно хозяйничал во рту, лишая остатков здравого смысла.

 — Теперь выпей все, что осталось, — шепнул он. Ничего не понимая, она посмотрела подернутыми туманом глазами. Бедра начали сами собой подниматься и опускаться, вспенивая горячую мыльную воду. Тело горело и внутри, и снаружи, мечтая о грядущем наслаждении. — Допей, — повторил Кристофер.

Она послушалась, сделала глоток и конвульсивно проглотила. Заботливая рука тут же убрала бокал в безопасное место.

Свободной ладонью Кристофер поддержал голову и снова поцеловал.

Беатрикс схватилась за голое плечо и с трудом подавила стон.

 — Пожалуйста, прошу. Этого мало, мне нужно...

 — Потерпи, — шепотом перебил он. — Сам знаю, что тебе нужно.

Он убрал ласкающую руку и помог выйти из ванны. Беатрикс так ослабела, что с трудом держалась на ногах; колени подгибались. Кристофер обстоятельно ее вытер и, заботливо поддерживая, подвел к кровати.

Вытянулся сам рядом, привлек и покрыл поцелуями. Беатрикс извивалась, как кошка, жадно впитывала новые ощущения, познавала неведомые уроки — примитивный и вечный язык кожи, рук и губ. Каждое прикосновение несло обещание и вызов.

 — Не борись, не пытайся силой схватить удовольствие, — прошептал Кристофер и снова проник в развилку бедер. — Позволь подарить несколько сладостных мгновений. — Ладонь настойчиво стиснула, а пальцы вонзились, чтобы играть, дразнить, волновать. Однако он не давал главного, а лишь уговаривал расслабиться, уступить, освободиться. Ощущение оказалось очень странным, очень непривычным: пришлось всецело отдаться на волю любимых рук, полностью отказаться от себя и своего тела. И все же она заставила себя это сделать. Положила голову на его руку, выпрямилась, раздвинула ноги. Оргазм налетел вихрем, закружив и сжав действительность до размеров той тайной точки, которую он ласкал.

Когда же наконец Беатрикс вынырнула из блаженного тумана, то первым делом увидела в глазах любимого неподдельную тревогу. Он озабоченно разглядывал ее обнаженный бок и легко касался огромного темного синяка — падение с лошади даром не прошло.

 — Ничего страшного, — успокоила она. — Я постоянно хожу в синяках и ссадинах.

Довод, однако, должного действия не возымел. Кристофер строго сжал губы и покачал головой.

 — Лежи смирно, сейчас вернусь.

Распоряжение можно было и не отдавать: двигаться совершенно не хотелось. Беатрикс добралась до подушки, уткнулась лицом в прохладную наволочку, вздохнула и погрузилась в дремоту — до тех пор, пока Кристофер снова не появился на кровати.