Любовь в ритме танго

Вскоре я отказалась от тяжелых наркотиков и всего, что могло затуманить голову. Однако алкоголь, более быстрый по своему действию, всегда занимал на моем столе свое законное место. Я продолжала пить и пить, ограничивая себя необходимыми дозами для того, чтобы отгородиться от мира, от важности происходящих в нем событий. Я не хотела возвращать себе былую энергию, не хотела снова становиться проворной, быстрой и непостоянной. Теперь я стояла у склона горы, быстро доползла по нему наверх и увидела у своих ног незнаковый и одновременно родной город, в котором я жила.

Когда я познакомилась с Сантьяго, мне еще не исполнилось двадцати двух лет, это случилось на вечеринке, но я там не веселилась. Пару лет до этого все было иначе. Я отучилась целый год, мои успехи были очевидны, целые дни я проводила в городе. Я исходила его вдоль и поперек, чтобы найти бар с бильярдом или черный лак для ногтей, или какой-нибудь редкий экземпляр резинки для волос, например, пурпурно-серебряной. Мне хотелось это купить, а потом испробовать магическую красоту этих вещей в свете неоновых огней ночного города, придававших мне волшебное обаяние. Я переступала через порог очередного клуба, и мне казалось, что весь мир смотрит на меня.

Я не делала особых усилий, чтобы стать красивой, привлекательной и желанной, но все же до сих пор я никогда не придавала так много внимания своему внешнему виду, никогда до этого настолько тщательно не выбирала себе наряд, прежде чем выйти на улицу. Небольшая экстравагантность казалась мне необходимой, я боялась лишь одного — быть как все. Я мыла голову каждый день и тратила несколько часов на прическу, сооружая из волос волны правильной формы щипчиками под паром, или конструировала на голове вертикальные хохолки-начесы разной величины. В течение целого сезона я выходила на улицу со спиральными локонами, воображая себя обеспеченной успешной и беззаботной женщиной. И хотя мне это не шло, я продолжала делать такую прическу еще несколько раз. Я начала переодеваться в середине дня, я раскладывала на кровати содержимое шкафа, чтобы попробовать различные варианты одежды, прежде чем решиться что-либо выбрать. У меня была куча платьев разных цветов, стилей, жуткого качества, дешевых, но ярких, и тысячи чулок — черных, красных, желтых, голубых, коричневых, оранжевых, с ажурным рисунком, с вышивкой, в горошек, с надписями, кружочками, нотами, кровавыми пятнами, контурами губ, рельефно вышитыми силуэтами мужчин. Иногда я пугалась собственной бесчувственности и начинала краситься — на макияж я тратила очень много времени. Потом смотрелась в зеркало и любовалась своим отражением.

Наконец я приняла соломоново решение распоряжаться своей жизнью самостоятельно. А потом начала понимать, что время нельзя выиграть или найти, что жизнь быстротечна и все твое время принадлежит только тебе, даже ужасные дни и полные безделья ночи, о которых я помнила только то, как, когда и где они начинались. Теперь я думаю, что все те события были мне необходимы, знаю, что существуют и худшие моменты, а люди часто упускают открывающиеся им возможности. Такие люди всегда твердо стоят на ногах, знают, чего хотят и уверены, что я слишком много времени потратила впустую. Но я никогда не отказалась бы от своего образа жизни, никогда не захотела бы его изменить. Мне не хотелось думать, что весь мир за мной следит.

В тот темный субботний вечер я была в каком-то жутком шале в Серседильи. Достоинства этого заведения были от меня скрыты, я почти никого там не знала. И вдруг я заметила, что красивый незнакомец собрался уходить. Я нетерпеливо огляделась по сторонам, стараясь увидеть кого-нибудь из знакомых, потому что решила уйти вместе с ним и хотела только попрощаться с кем-нибудь, кого знала. Но, похоже, мне не суждено было сделать это, и я пошла за незнакомцем как за единственным человеком, пробудившим во мне интерес. Уверена, что ради кого-нибудь другого я не стала бы совершать столь опрометчивого поступка.

— Послушай, прости, подожди минуту… — я положила пальцы ему на плечо, когда он открывал дверь, стоя спиной ко мне. — Ты возвращаешься в Мадрид?

Он медленно кивнул, не глядя на меня, и тотчас же я почувствовала себя ужасно смешной. Я старалась вести себя запросто, как это удавалось мне пару лет назад, и спросила:

— У тебя есть машина?

Незнакомец повернулся и ответил утвердительно. Волосы у меня были распушенные, без укладки, короткие ногти, на губах — красная помада. К тому же я была наряжена в костюм Робин Гуда — узкие ботинки карамельного цвета на средневековый манер, очень короткая юбка, черная стилизованная кольчуга поверх белой рубашки с пелериной, опять же черные капроновые чулки — так называемый стиль new romantic.

— Тебя не затруднит взять меня с собой? — спросила я.

— Нет, — он снова улыбнулся.

Я пошла за ним до его серебристого «опеля». Новая безупречная машина не принадлежала ему, а была собственностью предприятия, как, смущаясь, заявил мне новый знакомый.

— Чем ты занимаешься? — спросила я, чтобы хоть что-то сказать. В салоне зазвучали аккорды Roxy Music. Я отлично узнавала их прилизанные мелодии, элегантную вялость. Первые аккорды песни в моих ушах перемежались со звуком работающего мотора.

— Я экономист. Работаю в страховой компании, но решил заняться изучением торговли.

— Ух ты! Так же, как моя сестра.

— Она изучает торговлю?

— Нет, но она экономист. Сейчас заканчивает последипломное обучение в институте… Промышленном, что ли? Ладно, я не помню его название, я никогда не запоминаю названия, но это точно какой-то институт чего-то.

— А ты?

— Я изучаю английскую филологию. Заканчиваю в этом году.

— Ты даешь уроки английского языка?

— Нет, не могу, пока у меня нет диплома…

— Я имею в виду частные уроки.

— Частные уроки? — я сделала паузу, потому что впервые посмотрела ему в глаза за все время пути, и его красота, такая близкая, ослепила меня. — Вообще-то нет, я никогда их не давала, но надеюсь, что рано или поздно буду давать частные уроки непременно. Почему ты об этом спрашиваешь?

— Я ищу преподавателя по английскому, который бы давал частные уроки. Теоретически мне это не нужно, потому что я изучал язык в колледже и теперь продолжаю заниматься, но мне трудно читать, я плохо говорю, нужна практика. То есть, может быть, она мне необходима не прямо сейчас, но если когда-нибудь я сменю работу… В моей профессии это важно.

— Но чтобы практиковаться в разговорном языке, желательно говорить с носителем языка, — возразила я, но, прежде чем закончила фразу, оборвала себя.

— Да, но… Дело в том, что я их не понимаю, — тут я рассмеялась, а он вместе со мной. — Я не слышу их.

— Я знаю, как это бывает. Когда я была маленькая, мама заставляла меня играть на пианино так, как моя сестра, а у меня совсем не было способностей к сольфеджио. Она же, напротив, легко все схватывала.

— Почему ты столько говоришь о своей сестре?

— Серьезно? — я взглянула на нового знакомого с непритворным удивлением. Не знаю чем, но меня задел его вопрос.

— Да. Мы разговариваем не больше четверти часа, а ты уже дважды упомянула о ней. В первый раз ты сказала, что она экономист, а теперь, что она играет на фортепиано.

— Да, ты прав, я не знаю почему… Это случайность, я думаю, хотя по правде, Рейна очень важный человек в моей жизни, мы ведь близнецы, и у нас нет других братьев и сестер. Возможно, дело в этом.

— Вы похожи?