Любовь в смертельной прогрессии

У меня даже не мелькнуло чувство вины или неудобства за свое поведение. Впрочем, печали и разочарования на лице Анны я тоже не заметил. Скорее, удивление.

Когда за ней закрылась дверь, я некоторое время стоял, не веря своему счастью, затем, хлопнув в ладоши, пошел в комнату. На душе было мерзко. В моей жизни отчетливо наметилась тенденция к разрушению. В бизнесе развал, в личной жизни тоже. Нет, я ни на минуту не жалел о разрыве с Анной, и сегодня это был последний всплеск, резюме, так сказать. Только удастся ли мне что-то создать, или так и буду бродить по руинам…

Я взял с полки Камю, нашел листок с номером Селены и даже набрал его в мобильнике. Однако нажать вызов не решался. Было страшно. Я боялся не отказа и не насмешки. Боялся холода в голосе, безразличия и недоумения. После этого, конечно же, повторить звонок я себе не позволю, а мне очень не хочется терять такую возможность. Так что не сейчас, не сейчас…

— О, как ты кстати! — Усов улыбался. — Проходи, дружище.

В квартире никаких нимф не наблюдалось, кругом царил непривычный порядок. На мебели ни пылинки, шторы на окнах в аккуратных складочках, подушки на диване, как солдаты, стояли стройными рядами. Я с удивлением посмотрел на Петра.

— Я тоже в шоке, — заверил меня Петр, приложив руку к груди. — Мама приходила. Сам понимаешь, что ее нервы не выдержали, и она тут целый день убивалась, пока из берлоги не сделала что-то наподобие жилища.

— Творец, я другому удивляюсь: как ты позволил прикоснуться к неприкасаемому?

Художник развел руками:

— А куда деваться было? Мама и так старается меня не беспокоить. В кои веки зашла. Не смог перечить я, Леша.

Если бы моя мама была жива, подумалось мне…

— Я бы тоже не смог, — с грустью вздохнув, согласился я.

— Ладно, не кисни, — хлопнул он меня по плечу. — Лучше расскажи, как дела твои. Прогресс имеется?

Мы разлили принесенный мной Баллантайнс, выпили, помолчали.

— Прогресс? — повторил за ним я. — Да черт его знает. Вот живой и слава Богу. Наверное, это прогресс.

Я вытащил из кармана ключи от Опеля, положил на стол.

— Пока не забыл. Спасибо, ты здорово меня выручил.

Усов пожал плечами.

— Было бы за что. А сам как? Прикупил новую?

— Ага. Вольво. Стоит под окном.

— Ну, за это стоит выпить.

Мы чокнулись и не спеша стали наслаждаться напитком.

— Я чего, собственно, хотел, — поставив на стол стакан, сказал Усов и полез в карман брюк. — Тут пара выставок намечается, у меня пригласительные есть. Сходи, развейся что ли. Авангардист и сюрреалист. Есть что посмотреть, на мой взгляд.

Он выложил на стол стопочку цветных бумажек, покопался в них и, выбрав четыре штуки, придвинул их ко мне.

— Ты же с Анютой пойдешь?

Мне бы никогда не пришло в голову назвать Анну таким мягким и теплым именем — Анюта.

— Нет, — ответил я, забирая при этом все четыре билета.

Усов сделал паузу, затем одобрительно кивнул:

— Тем более, сходи.

— Спасибо, — улыбнулся я.

И тут меня вдруг осенило.

— Слушай, а кто обычно фотографирует выставки? Ну, или снимает на видео. Кто-то же занимается этим?

Петр в задумчивости поднял брови, посмотрел куда-то в угол комнаты.

— Да по-разному бывает. Ступин, Караваева Вика… А тебе для какой надобности? Я могу присоветовать толкового фотографа, если что.

Я помотал головой.

— Нет, мне нужен конкретный человек. Зовут Костя. Как выглядит не знаю, а поговорить с ним надо. Вроде фотосъемкой любит заниматься.

— А-а, этот, — Усов откинулся на спинку дивана. — Ну, этот везде бывает. Отъявленный тусовщик, паразит и поставщик всякой бяки для желтой прессы.

Я ликовал. Значит, Катя Авдеева не ошиблась, и снимал их именно он.

— У нас корпоратив намечается, ребята просят именно его. Вроде недорого берет.

— Недорого? — удивился Петр. — Все может быть. Координаты не дам, не знаю. А вот на выставке, скорее всего, он будет. Короче, если увидишь невысокого вертлявого типа с длинными темными волосами, собранными в хвост, то знай — это и есть твой Костик.

— Отлично. Во всяком случае, поинтересуюсь расценками, потом со своими переговорю.

— Ну да, это реально, — согласился Усов.

Я решил сменить тему и в очередной раз с удивлением оглянулся по сторонам.

— Интересно, а как ты в этой красоте теперь творить будешь? Я так понимаю, что нужен творческий беспорядок или как?

— Или как, Леша, — сокрушенно вздохнул Петр. — Придется работать в мастерской. Ну, постараюсь. Аренду плачу, а помещение, по большому счету, тупо простаивает. Понимаешь, район там не ахти, добираться натуре трудновато будет. Не возить же мне их. А со временем надо что-то в центре приобретать, но пока денег таких нет. Да… а здесь я привык уже, все под рукой.

Мы с ним еще долго сидели за столом, пили виски, затем кофе с пирожками, которые испекла мама Петра. Говорили об искусстве, о сложностях современной жизни, о не радужных перспективах бизнеса. Мне было хорошо и спокойной рядом с этим большим, добрым человеком.

Вернувшись в свою квартиру, я вытащил пригласительные. Выставки проходили с разбежкой в неделю. Что ж, отлично, решил я. Будет культурный повод позвонить Селене. Выставка художника, что ни говори, не так банальна, как поход в ресторан. Тем более сюрреализм там. Вот насчет авангардизма мне трудно рассуждать, не совсем понимаю, в чем там фишка. А что касается сюрреализма, то здесь все ясно как божий день — это моя теперешняя жизнь. Сплошной абсурд и парадокс.

Было поздно, но спать не хотелось. В голове крутились мысли о возможной встрече с фотографом. Что именно я скажу этому Косте, какие претензии выдвину ему? Я не выбросил те фотографии, что подсунул мне Петренко, так и валяются где-то в комоде. Это хорошо, есть от чего оттолкнуться. Главное, чтобы он вспомнил, кому давал эти фотографии. А если Петренко? Нет, не похож был Серега на заядлого интригана. Его самого, как слепого котенка, просто использовали, а потом убили за ненадобностью. Ясно, что его шантажировали, заставив ломать комедию со мной в офисе. Получается, что меня, таким образом, хотели подвести к мысли, что Петренко заказчик взрыва моей машины. Глупо до абсурдности, но это почти сработало. Только никто не ожидал, что Сереге это не понравится, и он захочет со мной встретиться. Вот за это, скорее всего, он и поплатился.

Чем больше я думал над этой головоломкой, тем очевиднее становилась моя беспомощность. Надо все-таки встретиться с Подмазовым, подкинуть ему идею насчет Серегиных проблем на работе, про фотографа опять же упомянуть. Я почему-то сразу представил скучающую мину сыщика, и звонить ему мне как-то расхотелось. Кстати, Константина этого я вычислил сам, причем достаточно быстро. Есть чем похвастаться хотя бы перед самим собой. Успокоив себя этой наивной мыслью, я отправился спать.

Рано утром, едва я проснулся, раздался телефонный звонок. Каково же было мое удивление, когда из трубки раздался голос того, с кем я больше всего хотел встретиться.