Любовь, ведьма и котики
Шрифт:
– Мяфф? – Джу покрепче уцепилась коготками за воротник свитера. – Мр?
– Давай сначала немного пройдемся куда глаза глядят, а потом уже в метро и к Инне… Хорошо?
– Мр.
– А еще тут такие булочки со сливками есть…
– Мяааау! – мол, что же ты молчала? Бежим-бежим-бежим, где их дают?
Булочная нашлась тут же, на вокзальной площади. Джу получила свою законную вкусность со сливочной начинкой, а я взяла стакан кофе навынос и белковую трубочку. Несколько минут мы посвятили веселому чавканью и прочим чисто животным, низменным наслаждениям, а потом я набрала Инну.
– Командуй, куда ехать?
– На Горьковскую. Там минут
– Нет-нет, мы сами. Ты ж знаешь, я люблю ходить по незнакомым местам.
– Только не заблудись.
– В таком случае тебе придется выпускать поискового Сигизмунда.
– Боюсь, он не оценит.
– Да? А мне кажется, ему, наоборот, понравится…
Потом мы спустились в глубокое-преглубокое и очень людное по вечернему времени метро. Доехали до Горьковской, вышли наружу в какой-то парк, и тут мне вдруг захотелось летать. Ух! Если ведьме хочется летать, то это к добру. Ей либо хорошо и спокойно, либо колесико судьбы поворачивается в правильную сторону, она сама еще этого не поняла, а настроение уже улучшилось. Я покачалась с пяток на носки, сунув руки в карманы и поглядывая на кроны ближайших деревьев. Там виднелись птичьи гнезда, шептала листва, а озорной ветер дергал ветки за шевелюру. Хвать! – и лететь прочь. Хвать! – и через миг танцевать в соседней кроне. Местный ветер был смешливый, легкий и соленый, с запахом моря.
Еще где-то вдали орали чайки и слышалась громкая музыка. А потом – бум! – раздался пушечный выстрел. Я аж на месте подпрыгнула так, что Джу чуть не улетела с плеча.
– Мяу! – возмутилась она и запустила когти мне под ключицу.
– Испугалась? – Я взяла ее на руки и обняла, прижав к груди. – Прости. В нашем-то приличном городе из пушек средь бела дня, то есть вечера, не стреляют. Нет у меня привычки к таким развлечениям.
– Мя.
– Не бойся. – Я погладила ее по щеке. Почесала подбородок. – Это они небось по воробьям палят.
И мы пошли по Каменноостровскому проспекту, разглядывая серые дома, вынюхивая летние запахи, высматривая испуганных воробьев и составляя список подворотен, куда обязательно надо будет наведаться. Потому что там явно пряталось что-то интересное. Или кто-то.
Город настороженно ко мне присматривался.
То тут, то там виднелись следы городских эльфов, почти в каждом окне горел огонек теплой магии домового, черные кошки сидели на перекрестках, вылизывая лапы с независимым видом и сканируя обстановку. В некоторых местах волшебства было столько, что я даже удивлялась – как это прохожие его не чувствуют. Ну, невозможно же. Это все равно что влезть в самый центр фейского круга и оставаться в абсолютном спокойствии. Но люди спешили по делам, гуляли, болтали… а волшебство оставалось где-то в стороне. Было им побоку. До лампочки.
А потом мы нашли нужный подъезд, поднялись по лестнице на четвертый этаж, расцеловались с Инной… и тут в прихожую прошествовал Сигизмунд.
Вздохнул и посмотрел на меня с абсолютно уничижительным выражением.
«Все я о тебе знаю, – как бы говорил кошачий взгляд. – И ничего хорошего от тебя не жду».
Глава 2,
в которой его великолепное котейшество слишком великолепен для этого мира
Следующее утро было солнечным и суматошным. Инна жарила сырники, я сидела на подоконнике, подвернув под себя ногу, Джу задумчиво жевала лист фикуса, а Сигизмунд показательно на кухне не присутствовал.
– Кошачий корм в кладовке,
во-о-он там, воду лучше менять раза три-четыре в день… Но если вдруг не получится, ничего страшного. Сигизмунд умеет забираться на раковину и открывать кран.– Самодостаточная личность!
– В кафешке за углом вкусные завтраки, но мы на всякий случай закупили кучу заморозки, в шкафу пакет с выпечкой – как раз сегодня утром привезли! – продукты на полке…
– Инна-а-а-а… Ты ж меня оставляешь не на необитаемом острове с задачей выжить, протянув год на непополняемых припасах. Все будет в порядке. Я умею готовить. И даже мыть за собой тарелки!
– Вот это да! Жестко с тобой обошлась Москва!
– И не говори, – кивнула я, потянула носом и слезла с подоконника.
Все-таки абсолютно невозможно невозмутимо смотреть, как на огромном блюде растет гора сырников, а рядом стоит банка с малиновым вареньем и сметана.
– Я только попробовать!
– Да бери сколько влезет на здоровье.
– А как же вы с Артемом?
Инна в ответ засмеялась:
– У нас кто когда хочет завтракать, тот тогда и ест. Хоть в час дня. Артем отсыпается перед дорогой, потом в самолете будет сидеть как сыч и смотреть кино. Заедая холодным сырником. А я сначала на тебе проверю, вкусно ли получилось, а потом уже сама – с чувством выполненного долга.
– Ну, как знаешь. – Я атаковала один сырник, затем второй, и оба очень быстро пали в неравной борьбе, оставив на тарелке разводы розовой малиновой крови.
Джу в это время изображала, будто она совсем не голодная, но на самом деле немного волновалась, что ее будут ругать. Проснувшись первой, она успела отыскать все домашние цветы в этом доме. И все попробовать на зуб.
Не знаю, куда смотрел при этом Сигизмунд.
Как меня прессовать уничижительным взглядом, так он в первых рядах.
А как продемонстрировать юной флорофилке законы чужой квартиры и пресечь преступление на корню, так он где-то спал небось.
– Так… – Инна уставилась в потолок, беззвучно шевеля губами. – Пароль от вай-фая я тебе дала, пульты от телика и приставки в шкафу рядом с дисками, одни ключи у тебя, вторые у консьержки, в субботу, в десять утра, будет клининг… Будь в это время дома, пожалуйста, а то Сигизмунд их терпеть не может, мало ли…
– Слушай, – спросила я, – а он хоть что-нибудь любит?
– В смысле?
– Мы, конечно, еще не слишком близко знакомы… – я сделала паузу, тщательно подбирая слова. Надо было сформулировать как-то так, чтобы и факты не исказить, и сестру не обидеть. А то ее любовь к этому меховому патриарху была нашей семейной притчей во языцех. – Но он такой… все время порицающий. И вживую, и в твоих рассказах. То он не одобряет, это не любит. Поэтому интересуюсь, чем радовать котю в твое отсутствие.
Инна усмехнулась:
– Слушай, у него философские радости. Не мешай Сигизмунду лежать на подоконнике, не занимай его балкон, не задавай лишних неудобных вопросов, и уверяю – он будет просто счастлив.
– Счастье с приставкой «не».
– В смысле?
– В смысле, от противного. Не делай то и это – и успех обеспечен. Самый легко достижимый тип счастья.
– Ага.
«И самый легковесный», – подумала я.
Ладно. Ценные указания от сестры я получила. Теперь осталось только пообщаться с самим Сигизмундом. То, что разговор нам предстоит серьезный, я ни капельки не сомневалась.
Он знал о том, что я ведьма. Сто процентов.
Он точно заранее составил представление о моем характере.