Любовь-война

Глотая злость, озираюсь по сторонам и цепляюсь взглядом за пока еще свободного Даньку Петухова. Решительным шагом направляюсь к нему и, приблизившись, выдаю:

– Пригласи на танец!

– Эм… Да я вообще-то Лерку хотел пригласить, - мямлит парень.

– Потом пригласишь! – отрезаю я, притягивая его к себе за футболку. – Никуда твоя Лерка не денется.

Бедный Данька и рад бы отказаться, да боится. Понимает, что в случае чего я и затрещины для него не пожалею. Один раз уже получил от меня нагоняй и добавки явно не жаждет.

Уныло вздохнув, он кладет руки на мою талию, и мы начинаем плавно покачиваться из стороны в сторону.

– А я почему-то думал, что ты не танцуешь, - негромко признается он. – Типа ты ваше этого.

– А ты не думай, ты танцуй! – огрызаюсь я, стискивая зубы.

Конечно, я выше этого. Была. До тех самых пор, пока Шульц не пригласил на танец другую.

Скашиваю глаза и боковым зрением замечаю, как Андрей о чем-то перешептывается с Ариной. Эти двое держатся очень близко друг другу, гораздо ближе, чем мы с Данькой, и у меня нет никаких сомнений в том, что эта близость им нравится.

Черт, почему так обидно? Наверное, потому, что до этого момента Шульц всегда был моим. Пускай другом, но все же моим. А сейчас он танцует с этой шваброй Нарьяловой и даже не глядит в мою сторону. Полностью погружен в диалог с ней. Прямо глаз оторвать не может.

Странный зуд вдруг раздражает слезные каналы, а в носу начинает предательски щипать. Я так редко плачу, что не сразу осознаю, что именно со мной творится.

Нет, только не сейчас. Я не могу раскиснуть на виду у всех. Показывать свою слабость публично – непозволительная роскошь.

Стараясь сдержать подкатывающие к горлу слезы, закусываю щеку с внутренней стороны и про себя считаю секунды до окончания этой треклятой медленной композиции. Данька, к счастью, не лезет ко мне с разговорами, просто топчется на месте, изредка вздыхая.

Когда песня наконец подходит к концу, я отстраняюсь от приятеля, натягиваю на лицо маску безразличия и, стараясь двигаться не слишком быстро, устремляюсь к домику. На этой дискотеке мне больше делать нечего.

Глава 12

Кристина

– Кристина, я не ослышалась, тебе правда нужно привезти платье? – переспрашивает мама, явно не ожидавшая от меня такой просьбы.

Чего уж тут. Я и сама от себя подобного не ожидала. Но обстоятельства меняются.

Все дело в том, что я решила покорить Шульца. Хочу доказать ему, что я ничуть не хуже этой блондинистой фифы Нарьяловой. Что тоже могу быть женственной, грациозной и вполне гожусь для медленных танцев.

– Да, помнишь то черное платье, которое мне тетя Агата дарила на прошлый новый год? – нервно прижимая телефон к уху, говорю я. – Вот его привези, пожалуйста.

– А зачем тебе? – не перестает удивляться родительница. – Ты ведь обычно не носишь такую одежду.

– Это для роли в сценке, - беззастенчиво лгу я.

Ну, не говорить же маме, что этим платьем я надумала впечатлить своего старинного друга, а заодно и утереть нос курицам-соседкам. Пусть знают, что я не только сильная, но и красивая!

Родительница выполняет мою просьбу и в следующий свой визит привозит то самое черное платье. А еще босоножки на невысоком каблуке, которые я, кстати, тоже ни разу не носила, и маленькую золотистую косметичку.

– Мам, ну а это-то зачем? – кисло интересуюсь я, поочередно беря в руки тушь для ресниц, прозрачный блеск для губ и персиковые румяна.

– А что? Для сцены и накраситься немного можно, - он заговорщически мне подмигивает, а я тяжело вздыхаю.

Ладно, была не была. Раз уж решила погрузиться во все эти женские премудрости, то, пожалуй, легкий макияж действительно не будет лишним. Красота, как говорится, требует жертв. И в моем случае мне придется пожертвовать собственными принципами.

Следующая дискотека намечается во вторник, и я жду этого дня, как узник казни. Нет, с одной стороны мне, конечно, очень хочется увидеть восхищение в глазах Андрея и потанцевать с ним, но с другой – от одной только мысли, что мне придется впихнуть в свое тело в крошечную тряпочку, именуемую платьем, кишки от волнения стягиваются тугим узлом.

Если честно, не припомню, когда я в последний раз так переживала. Даже перед дракой с Донскими, которая грозила мне серьезными физическими увечьями, мое внутреннее состояние было более стабильным. А сейчас я напоминаю самой себе чокнутую неврастеничку. Почему быть женщиной так сложно?

Когда наступает день Х, мое волнение достигает таких масштабов, что я теряю способность думать о чем-то другом. Все мысли вращаются вокруг предстоящей дискотеки и проклятого платья, которое мне уже во снах являться стало.

После ужина я возвращаюсь в комнату, достаю из шкафа свой наряд и, разложив вещи на кровати, вперяюсь в них долгим задумчивым взглядом. Нет, я не решила дать заднюю и по-прежнему полна решимости реализовать свое намерение обаять Шульца, просто мне нужно немного времени, чтобы успокоиться.

– Ого, Крис, это твое? – раздается за спиной удивленный голос Лизы Перемыкиной.

– Ну, допустим, мое. И что с того? – с вызовом отвечаю я, оборачиваясь к ней.

Во мне кипит какая-то странная потребность обороняться. Будто то, что я собираюсь облачиться в платье и пойти на дискотеку, постыдно, глупо и может вызвать осуждение окружающих.

– Да ничего, - Лиза боязливо отступает на шаг назад и, виновато улыбаясь, добавляет. – Красивые босоножки.

– Спасибо, - бурчу я себе под нос и, как всегда в моменты сосредоточения, заправляю короткие волосы за уши.

Ну, поехали.

Рывком стягиваю с себя футболку и закидываю ее в шкаф. Расстегиваю ширинку, и джинсовые шорты гармошкой складываются у моих ног.

А теперь самое трудное – беру платье и, на мгновенье замерев, ощупываю пальцами ткань. Она прохладная и немного скользкая. Интересно, что это за материал? Шелк? Шифон? Хотя какая к черту разница! Будь оно хоть из стекловаты, мне все равно придется его надеть.

Отринув все сомнения, я просовываю голову и руки в специальные отведенные для них отверстия и натягиваю платье на себя. Оно довольно тугое, но не тесное, и вызывает во мне смешанные чувства. Из позитивного – наряд мне действительно к лицу и даже подчеркивает грудь, которая, как оказалось, у меня очень даже ничего.