Любовь-война

Не находя нужных слов, я ошарашенно моргаю, а Вера, окончательно войдя в раш, продолжает:

– Раз ты его так ненавидишь, почему не можешь просто перестать реагировать?

– Потому что ты даже не представляешь, через какой ад мне пришлось пройти из-за него! – обиженно огрызаюсь я.

– Представляю! Ты ведь мне сама все рассказала! И знаешь, что я думаю?!

Если честно, я совсем не уверена, что хочу это слышать, но, кажется, Вере и не нужно мое согласие:

– Ты излишне его демонизируешь. Не такой уж Шульц и придурок. Да, тогда в лесу он сотворил ужасное, но границу-то не перешел! Не заколотил же он тебя в тот дурацкий ящик, Крис… Я понимаю, ты злишься, но, может, уже пора отпустить ситуацию?

Вера впервые открыто высказывает свое мнение по поводу нашего с Шульцем конфликта, и я не могу не признать, что ее позиция меня огорчает.

– Ты не понимаешь! Дело не только в ящике. Он ведь еще тогда в лагере меня предал, когда та дура дневник мой вслух зачитывала! – пытаюсь доказать Вере свою правоту.

– Блин, ну а с этим дневником вообще фигня какая-то, - качает головой она. – Может, он не понял, чей это дневник? Или понял, но не думал, что написанное для тебя так важно? Почему за все эти годы ты не поговорила с ним об этом?

– Вера, так я же о нем в этом дневнике писала! О чувствах к нему! – возмущаюсь я. – Как ты не поймешь-то?

– Да все я понимаю, - устало вздыхает подруга. – Просто мне кажется, что вы вашу вражду как снежный ком накрутили. Напридумывали себе чего-то там, недопоняли друг друга…

– Ой, вот откуда тебе знать?! – цокаю я, недовольно складывая руки на груди.

Ну что она мелет? Раньше всегда, когда я ругала Шульца, поддакивала и соглашалась, а тут прям в рассуждения пустилась, защищать его стала. С чего бы это?

Внезапная догадка вдруг вспышкой озаряет мое сознание, и я, подозрительно сщурившись, спрашиваю:

 - Или тебе Гуляев что-то напел?!

– Нет-нет, при чем тут Гуляев? – тушуется она. – Я сама так думаю…

Приподняв бровь, сверлю недоверчивым взглядом лицо Мартыновой, и она, не выдержав моего визуального напора, наконец ломается:

– Ну ладно-ладно… Допустим, он кое-что мне рассказал…

– Что именно? – от любопытства я неосознанно подаюсь вперед.

– А тебе что, интересно, да? Я-то думала, тебе плевать на Шульца, - ерничает эта вредина.

– Вер, щас получишь, - угрожающе цежу я.

Подруга окидывает меня осуждающим взором, плотно сжимает губы в знак неодобрения, а затем, закончив гримасничать, говорит:

– Ты нравилась Андрею, много лет нравилась. Но он не знал, как тебе об этом сказать, потому что у вас война была бесконечная… То ты его пнешь, то он тебя… Короче, не до этого было…

Я нравилась Шульцу?! Тому самому Шульцу, который Скиллой меня обзывал и сигареты подбрасывал? Этого быть не может… Этого просто не может быть!

С виду я, вероятно, спокойна, но внутри меня в это самое мгновенье происходит одно землетрясение за другим. Разрываются многолетние пласты чувств и мыслей, связанных с Андреем, рушатся определения, которыми я привыкла обозначать наши отношения, на осколки разлетаются устоявшиеся стереотипы о нем.

– Гонишь, - хриплю я, осознавая, что горло вдруг пересохло.

– Так Гуляев сказал, - жмет плечами Вера. – Какой смысл ему врать? Тем более сейчас, вы ведь с Андреем не общаетесь.

Я роняю лицо в ладони и потрясенно тру веки. Услышанное слишком сильно шокирует меня. Новость о том, что я нравилась человеку, который вот уже десять лет не покидает мои мысли, обваливается на меня, подобно гранитной плите, и я не могу с этим справиться. Не знаю, что делать и как реагировать. Я не считаю себя человеком с тонкой душевной организацией, но, несмотря на это, сейчас мне отчаянно хочется плакать. То ли от грусти, то ли от радости, то ли еще от чего…

– Мне не стоило тебе об этом говорить? – виновато интересуется Вера, обхватывая мою ладонь. – Ты расстроилась, да?

– Нет, все в порядке, - находясь в каком-то тумане, говорю я. – Просто очень неожиданно это все…

– Да уж, - она понимающе меня поглаживает. – Я сама, когда узнала, чуть в обморок не грохнулась… Все думала, рассказывать тебе или не рассказывать… В итоге решила, что промолчу. Ну типа зачем старые раны бередить? А потом ты Гуляева начала ругать, ну я и не сдержалась… Прости меня.

– Ты меня тоже прости, Вер, - понемногу приходя в себя, улыбаюсь я. – Ну, за то, что я о Гуляеве так отзывалась… Ты, наверное, права, у меня проблемы с доверием. Я не хочу открываться людям, так как боюсь, что они потом сделают мне больно. Но не все ведь такие, правда? Вот ты не такая.

– Конечно, нет! – с жаром заверяет Вера. – Ты моя самая близкая подруга, Крис! Ты ведь меня тогда в девятом классе спасла! От буллинга и от килограммов лишних! Я перед тобой в вечном долгу!

– Да брось ты, - усмехаюсь я, хотя, честно говоря, ее слова греют мне душу. – И насчет Гуляева… Если он тебе прям так нравится, то, конечно, иди на свидание… Попытка не пытка, как говорится.

Разумеется, идея романтической прогулки в компании главного ловеласа параллели по-прежнему не внушает мне доверия, но я понимаю, что в данный момент Вера все мои аргументы воспримет в штыки. А ссориться с ней дальше мне отнюдь не хочется. Поэтому я решаю занять позицию стороннего наблюдателя, придерживая свое мнение при себе. В конце концов это ее жизнь, так что пусть сама решает, с кем встречаться и кого любить. Не маленькая уже.

– Спасибо, Крис. Он мне реально очень нравится, - признается Вера, смущенно хихикая. – У него такие глаза, что утонуть можно.

– Ох, мать, - усмехаюсь я. – Да ты никак влюбилась?

– Еще нет, но такой исход не исключаю, - подруга кокетливо поводит плечиками.

Зуб даю, что этот исход настигнет ее к концу первого свидания. Гуляев ведь тот еще герой-любовник, умеет быть обаятельным и милым. Иначе почему вокруг него вечно столько девок крутится?

Глава 45

Андрей

– Блин, какая эта Морозова секс-бомба, - стягивая с себя влажную от пота футболку, тянет Кирилл Матросов. – Я на нее смотрю, и у меня в штанах дымится!

Мужская раздевалка взрывается одобрительным хохотом, а затем раздается насмешливый голос Гуляева:

– Только у тебя, Кир, ноль шансов с ней замутить!

– Че это ноль? – оскорбляется Матросов.

– Ой, ну сорян, вероятность в одну десятитысячную тебя устроит? – ерничает Леха, засовывая спортивную форму в рюкзак.

– Да пошел ты, я ее к новому году завалю!

– Куда завалишь? На сеновал? – ржет друг.

– В койку, дебил!

– Ставлю пятихатку, что засосу ее раньше Матросова, - с азартом вставляет Тимур Каримов. – Я к таким красоткам знаю подход!