Любовь за кадром

Отдавать придётся с процентами. Ясно?

– Ясно, – глухо сказал Шамиль, – но ты, козёл, за базар ещё ответишь!

– А за козла я тебя из под земли достану и ты ещё сто раз пожалеешь, что меня так назвал, – Клыч положил трубку.

– Кто там и что надо? – потирая живот спросил толстый.

– Пацаны местные, – криво усмехнувшись, ответил Шамиль. – Предъяву на артистку выставили. Грозят счётчик включить.

– Пусть грозят, – сказал толстый поднимаясь, – но я эту сучку сейчас выбу.

Раздался звон разбитого стекла и в комнату влетел булыжник.

Послышался громкий щелчок и голос, усиленный мегафоном, произнёс:

– Внимание! Дом окружён ОМОНОм, сопротивление бесполезно, прошу освободить заложницу, открыть дверь и выходить по одному.

В комнате началась паника: толстый лихорадочно застёгивал штаны, фотограф забрасывал в сумку аппаратуру и только Шамиль осторожно подошёл к окну, приоткрыл штору и, выхватив пистолет, начал беспорядочно стрелять.

– Идиот, – заорал толстый, – они же нас всех перебьют!

И как бы в подтверждение его слов, грохот и треск автоматных очередей накрыл дом. Посыпались разбитые стёкла, тонко завизжали рикошетя пули, а с потолка и стен посыпались куски штукатурки. Все, как по команде, упали на пол. Толстый быстро пополз к двери и на ходу закричал:

– Срываемся через чёрный ход! Шамиль, возьми девку с собой, без неё нам кранты!

Двое верзил подняли Наташу, набросили на неё халат и поволокли к двери.

Девушка была настолько слаба, что её голова бессильно свесилась вниз. Через кухню, кладовку и заваленный барахлом коридор они протиснулись на металлическую лестницу, которая выходила в сад.

Первым стал спускаться толстый, за ним Шамиль подтолкнул Наташу, потом полез сам. Замыкал процессию фотограф, тащивший на плече сумку с аппаратурой. Когда они уже приближались к земле, послышался резкий, пронзительный свист. Толстый глянул вниз. Там среди зелёных кустов стоял Виноградов и трое его парней.

– Эй вы, ублюдки! – крикнул Виноградов. – Оставьте девушку, а сами быстро спускайтесь вниз.

Шамиль зарычал, оскалив зубы, и выхватил пистолет. Женя Жарков, что есть силы, метнул булыжник и бандит, как подбитый ястреб, свалился на землю.

Толстый отпустил Наташу и, недолго думая, прыгнул через перила на землю.

Он уже собрался бежать, когда его настиг Виноградов и ударом ноги опрокинул на землю. Пытаясь скрутить бандиту руки, он получил сильный удар в живот. Задыхаясь от боли, Александр отпустил его. Толстый рванулся к машине, стоявшей в углу сада. Наперерез ему бросился осветитель Смирнов. Высокий, длинноногий, он без труда догнал его, но задержать не смог, так как бандит был намного сильнее его. Всего несколько шагов отделяло толстого от машины, когда путь ему преградил Виноградов.

– Ну вот и всё, мразь! – выкрикнул он и нанёс два сильных удара, один в челюсть и второй по затылку.

Бандит упал как подкошенный, а затем, как в фильме ужасов, медленно поднялся и вытащил нож. Он ринулся на Виноградова как бык и нанёс ему удар в плечо. Уже падая, оператор увидел как двое омоновцев скрутили толстому руки.

В это время Кравцов и Беляев помогли Наташе спуститься с лестницы. Она всё время плакала, не в силах совладать с собой, но увидев сидящего на земле оператора с окровавленным плечом, Наташа бросилась к нему, обняла и зарыдала.

* * *

Провалявшись после операции неделю в больнице, устав от перевязок и манных каш, Виноградов уговорил старшего врача выписать его. Приехав в гостиницу, он встретился с режиссёром и директором картины. Светланов был доволен окончанием работы в экспедиции, а Семёнов озабочен отправкой людей и техники в Москву.

– Александр Михайлович, я понимаю, что ты ещё слаб, но всё-таки проследи за погрузкой операторских машин на платформы, – назидательно говорил директор. – Неровен час механики напьются и разобьют дорогую аппаратуру, а нам потом отвечать за это.

– Обязательно прослежу, – подтвердил оператор.

– Необходимо отснятый материал отправить самолётом в Москву, – постукивая карандашом по столу, указывал режиссёр. – Так он быстрее будет проявлен в лаборатории.

– Уже отправили с ассистентом Игорем Беляевым.

Указания и подтверждения продолжались ещё добрых полчаса и только к обеду Виноградов освободился. Поднявшись на пятый этаж, он постучал в номер Васильевой.

– Кто там? – спросил знакомый и взволнованный голос.

– Это я Наташа, открой.

Она открыла дверь и повисла у него на шее.

– Пусти, глупышка, мне ещё больно.

Наташа потёрлась носом об его подбородок, чмокнула в щеку и негромко спросила:

– Ну как ты? Готов к труду и обороне?

– Так точно, готов. Уже получил ценные указания от режиссёра и директора.

– Значит завершаете экспедицию, грузите технику на платформы, актёров отправляете в Москву, – Наташа подошла к столу и стала укладывать мелкие вещи. – А сам то ты куда?

– Я должен не надолго слетать в Абхазию. Надо доснять солнечную натуру. – Виноградов старался держаться бодро, но боль в плече и нервное напряжение отражались на его лице.

– Там же сейчас неспокойно, – встревожено произнесла Наташа. – Я понимаю, что для тебя главное работа и снимая, ты забываешь обо всём на свете, но я прошу тебя, будь осторожен!

– Буду, буду, – целуя её, задыхаясь говорил Виноградов.

От запаха её волос у него кружилась голова и ему совсем не хотелось уходить, но самолёт ждать не будет. Он помнил об этом. С трудом отпустив девушку, Александр сказал:

– Постарайся собраться быстрей. Внизу уже ждёт машина и я бы хотел проводить тебя в аэропорт.

На первом этаже, у выхода из гостиницы, Виноградова перехватил режиссёр.

– Александр Михайлович, я надеюсь, что на съёмках в Абхазии у вас не будет проблем, – Светланов очень торопился, так как ещё не был готов к отъезду. – Мы уже обсуждали с вами, те варианты пейзажей, которые необходимо доснять, но я всё-таки вас прошу: постарайтесь найти пейзаж со всеми атрибутами юга, – режиссёр снял пиджак и перебросил его на руку. – И обязательно чтобы в кадре проходила электричка.

– Владимир Сергеевич, я не могу проложить рельсы в красивом горном месте. Придётся выбирать из того, что мне удастся найти по ходу движения поезда.