Любовь за кадром

В президиуме решительно поднялся Борис Иванович Гребенников и колокольчиком попытался навести тишину.

– Товарищи, ну так же нельзя! В зале нет директора студии, а то бы мы спросили господина Твердохлёбова, почему студия доведена до такого состояния, я бы даже сказал – до ручки! Кто хочет ещё высказаться?

Виноградов поднял руку, затем неловко протиснулся на трибуну и, дождавшись тишины, уверенно сказал:

– Друзья, ситуация на студии сложилась тяжёлая и улучшения пока не предвидится. Мы производим восемь картин в год, при плане восемнадцать. Зададимся вопросом, какие это картины, каков их уровень и по каким сценариям мы снимаем фильмы? Отвечу, уровень наших фильмов крайне низок, качество плохое, а сценарии просто ужасные. Ситуацию надо в корне менять. Сейчас, когда в стране наметился подъём, мы, работники киноискусства, просто обязаны пересмотреть всю нашу творческую и производственную программу, – Виноградов оглядел притихший зал. – И это не только слова, нам необходимо запускать в производство жизненно правдивые сценарии, смелее давать работу молодым режиссёрам и операторам, а не дожидаться пока они творчески созреют. Ведь что получается: заканчивает студент киноинститут, получает диплом режиссёра или оператора, приходит на студию и годами работает ассистентом, теряя квалификацию и творческий потенциал.

В зале одобрительно зашумели, с места поднялся Виктор Кравцов и громко крикнул:

– Правильно, специалисты с высшим образованием работают как мальчики на побегушках!

Таня испуганно дёрнула его за рукав и он, смутившись, сел, а Виноградов выдержав паузу, продолжил:

– Теперь по поводу сценариев: всем понятно, что каков сценарий, такой и будет фильм. Создаётся впечатление, что в сценарном отделе студии подбираются сюжеты, которые были актуальны давным давно, а темы, которые волнуют людей сейчас и стоят, как говорится, на повестке дня в сценариях совершенно не отражаются.

Он долго ещё говорил о назревших проблемах киностудии, о том, что не хватает качественной плёнки, о том, что у людей, долгие годы проработавших на производстве, нет квартир, о том, что цеха работают в давно не ремонтированных помещениях и что именно сейчас возникла острая необходимость в повышении заработной платы.

– Верно! – выкрикнул с места осветитель Смирнов. – В конце месяца не то что на водку, а и на еду денег не хватает!

Своё выступление Виноградов закончил словами:

– Уважаемые дамы и господа, мы все вместе работаем на нашей киностудии. Я подчёркиваю, это наша киностудия. Многие из сотрудников проработали здесь не один десяток лет. Мы создаём фильмы, лучшие из которых становятся произведениями искусства, но нашим главным достоянием является человек и его насущные заботы. Так давайте же все сорганизуемся так, чтобы жить, работать и смотреть в будущее мы могли спокойно и уверенно.

Зал встретил его выступление аплодисментами. Собрание продолжалось до самого вечера, желающих высказаться было много, но когда главный редактор Гребенников предложил назвать кандидатов на пост директора студии, в зале наступила тишина. Из неё вырвался Виктор Кравцов:

– Я предлагаю избрать директором студии оператора-постановщика Виноградова Александра Михайловича!

– Правильно! – раздались выкрики в зале. – Виноградов наш человек! Он и людей, и производство знает!

– Даёшь Виноградова!

Из зала последовало ещё несколько предложений, но кандидатами были выдвинуты только два человека: старейший режиссёр студии Синицын и оператор-постановщик Виноградов. Всё должно было решить тайное голосование. В зале долго шуршали бумажками, зачёркивая одну из фамилий, затем дежурные собирали по рядам голоса и, когда были подведены итоги, в президиуме встал Борис Иванович Гребенников.

– Дорогие друзья, по результатам тайного голосования победил, – он сделал паузу, – Виноградов Александр Михайлович.

Его слова потонули в громе аплодисментов, но Гребенников поднял руку, призывая всех к тишине.

– Товарищи, вы знаете, что ни Госкино, ни Союз кинематографистов не оказывали в ходе выборов никакого давления на коллектив студии, а напротив всемерно поддерживал. И как бы в подтверждение этого, я предоставляю слово заместителю председателя Госкино Людмиле Алексеевне Савельевой.

Стройная, средних лет женщина, торопливо поднялась на трибуну и желая сразу же захватить инициативу, громко произнесла:

– Дорогие товарищи, дамы и господа, я, как представитель Госкино, одобряю результаты выборов и обязуюсь оказывать новому директору студии всемерную поддержку.

Снова раздались аплодисменты и хотя Людмила Алексеевна продолжала говорить о планах развития студии, о новых корпусах и повышении зарплаты её уже никто толком не слушал. Виноградова стали поздравлять, кто крепко жал ему руку, кто дружески хлопал по плечу и многим бы хотелось, чтобы это был именно тот директор, который будет не только руководить студией и производством, повышать уровень и качество фильмов, но и заботиться о людях.

Ведь он является одним из них.

За собранием потекли рабочие будни. Учитывая то, что Твердохлёбов продолжал ещё выполнять функции директора, Виноградов с головой ушёл в работу над картиной. Она продолжалась изо дня в день и с утра до позднего вечера. У всех накопилась усталость, но режиссёр, оператор и монтажницы держались как могли, так каждый знал, что после первого варианта монтажа ещё предстоит большой объём работы. Отобранные дубли подклеивались один за другим в порядке номеров, снятых на хлопушках.

Когда отдельные кадры, подрезанные для плавного соединения стыков были склеены в большие трехсотметровые части, то стало ясно, что их набралось девять, что соответствовало полуторачасовому времени показа.

– Ну вот, Александр Михайлович, пришла пора вызывать актёров на озвучение эпизодов, – режиссёр казался озабоченным.

– Вы правы, Владимир Сергеевич. Я сегодня же поговорю с Васильевой и сообщу ей о начале озвучения, но я слышал, что есть трудности с заказом зала для тонировки.

– Нет, я заранее предупредил Свиридова и он клятвенно пообещал, что тон-зал и звуковики нам гарантированы.

– Владимир Сергеевич, – вмешалась Валя, – нам надо ещё разрезать материал на кольца, которые будут прогонять во время озвучения.

– Да, сегодня нам придётся поработать допоздна.

Вернувшись домой, Виноградов позвонил Наташе и рассказал ей о студийных новостях, а заодно предупредил о начале озвучения картины. Актриса обрадовалась, узнав, что снова будет работать.

– Если б ты знал, Саша, как мне надоело сидеть дома. Каждый день одно и то же, с утра заботы по дому, а вечером скучный телевизор. Тоска, да и только!

– Не переживай, красавица, с началом озвучения ты будешь занята в тонзале целый день.

– Ух, замечательно! Я должна предупредить родителей, чтоб они не волновались.

На следующий день смена не состоялась, так как несмотря на обещание второго режиссёра, зал был занят, но уже через день, монтажные кольца были готовы, актёры вызваны и творческая группа собралась в полном составе.

Войдя в тонзал, Наташа осмотрелась и он показался ей ничем не примечательным. Это был почти обычный просмотровый зал с большим экраном и рядами стульев вдоль стен. В центре зала на высокой подставке был установлен микрофон, перед ним приютился маленький пюпитр, предназначенный для текста актёрской роли. У задней стены, под окошком проектора располагались громоздкие звуковые пульты с набором разнообразных ручек и микшеров.