Любовь.ru. Любовь и смерть в толпе

— И когда же свадьба?

— Недельки через две.

— Так быстро?!

— А чего тянуть? Не девочка уже. Заждалась.
– Климов, как всегда, был циничен и предельно откровенен.

— Они что, уже и заявление подали? — поинтересовалась Люба.

— Покамест не подали. Дело-то минутное. В тот же день могут расписать. Препятствий к этому никаких нет. У меня, психотерапевт, везде все схвачено, — похвастался он.

Люба не верила своим ушам. Месяц назад Борис Касю почти ненавидел! А теперь собирается идти с ней под венец! Чудеса! Ай да Климов! Или она чего-то не понимает? Надо поговорить с самим Борисом. А вот и он. Люба услышала, как хлопнула входная дверь, затем — нежное воркование Каси. Ну с кем еще она может разговаривать таким голосом? Только с Борисом! Он вошел в гостиную, где сидели они с Климовым, широко улыбаясь.

— Привет!

Люба пригляделась: похоже, и в самом деле влюблен. Лицо у Бориса было счастливое. Чудеса!

— Ну что, жених? — подмигнул ему Климов.
– Как у нас дела?

— Неплохо, Георгий Кимович.

— А дочку мою нашел?

— Похоже, я нашел того, кто нам мешает.

— Вот как? И кто же это?

— Мне надо проверить факты.

— Что ж, проверяй. Но — не долго! Потому как терпение мое заканчивается. Понял? Ну и славно. Кстати, психотерапевт тебя ждала, — Климов кивнул на Любу. — И с нетерпением.

— Георгий Кимович, — Люба смущенно кашлянула. — Мне надо поговорить с вашим помощником.

— Валяй, — кивнул Климов.

— Хотелось бы наедине.

— А говоришь, не любовь! Экая ты, — и Климов погрозил ей пальцем. — Ладно, базарьте. А я к Касе пойду. Скучно с вами.

Едва за Климовым закрылась дверь, Люба напряженно сказала:

— Я слышала, вы сделали Касе предложение.

— Кто вам это сказал? — улыбнулся Борис. — Климов?

— Значит, не сделали?

— Отчего же? Но кольцо, правда, еще не купил.

— Вы уверены в своем выборе?

— А почему вас это волнует?

— Меня волнует судьба Каси. Я за нее в ответе. Ведь это я ее сюда привела.

— Мы в ответе за тех, кого приручили, — усмехнулся Борис. — Так, что ли, Любовь Александровна? И что я должен сделать, чтобы вас успокоить?

— Составить брачный контракт.

Его лицо стало удивленным. Люба насторожилась:

— Вы не хотите?

— Отчего же. Я, признаться, об этом не думал. И что вы хотите увидеть в контракте, уважаемая наставница?

— Обеспеченное Касино будущее. Если с вами что-то случится, а все мы смертны, все должно остаться ей и ее детям. А при разводе — половина всего. Материальная компенсация.

— Однако, — покачал головой Борис. — Вы форсируете события.

— Значит, вы ее не любите.

— Однако. Ладно, я подумаю. Все ж таки у меня квартира, дорогая машина, деньги на банковском счету, а у нее ничего нет. Не кажется ли вам, что это несправедливо?

— Ага! Так я и знала!

— Не кричите, — поморщился Борис. — Я же сказал, что подумаю. Кстати, вы хотели список совета директоров. Вернее, ваш милицейский друг.

Он так и сказал: «милицейский друг». Люба постаралась не обращать внимания на иронию, прозвучавшую в его голосе. Взяла протянутый лист бумаги. В нем было четыре фамилии.

— Как? — удивилась она. — Всего четверо?

— Основных держателей акций четверо, — пояснил Борис. — Контрольный пакет у Климова, как видите, он возглавляет список. Меньше всего акций, десять процентов, у Веры Сергеевны. Но ее никто и в глаза не видел.

— А почему?

— Она не появляется на заседаниях. Почему? Доверила свой голос Климову. Но при устранении оного от дел передоверит тому, у кого будет контрольный пакет. Ее вообще можно не брать в расчет.

— Ладно. К тому же она — женщина.

— Что вы имеете в виду? — удивился Борис.

— Ничего. Остаются двое. Тюль Михаил Абрамович… Какая интересная фамилия! Смешная. Женская.

— Разве тюль — женского рода? — усомнился он.

— Не помню. Сколько ему лет?

— Пятьдесят два года. Почти столько же Климову.

Она тут же вспомнила Сенькина. «Молодой? Да вроде как не очень». Или же Павла Борисовича ввели в заблуждение «патлы» и борода?

— Сколько акций у Тюля? — спросила Люба.
– Или у Тюли? Это вообще склоняется?

— Еще как! — рассмеялся вдруг Борис. — Сотрудники кампании склоняют его в кулуарах на все лады! Премерзкий тип, уж простите за откровенность! Двадцать пять процентов у него!

— Неплохо, — заметила Люба.

— Еще бы!

— И… Бабкин Федор.

— Просто Федор? Почему без отчества?

— А это наша крыша, — оскалился Борис. — Отчество ему ни к чему.

— То есть?

— Бабкин обеспечивает охрану. Договаривается с… В общем, с кем надо, с теми и договаривается. Подробности вам знать необязательно. За это он имеет свой небольшой процент. На заседаниях появляется редко. Но, в отличие от Веры Сергеевны, доверяет свой голос Тюлю.

— Почему?

— Это вы у них спросите.

— Бабкин. Охрана. — Люба задумалась. — Сколько ему лет?

— Все жениха ищете? — рассмеялся Борис. — Этот вам подойдет. Лет сорок, шея бычья, мускулы железные. Уж и не знаю, как вы оцените его интеллект…

— Хватит вам шутить на тему моего замужества!
– рассердилась Люба. — С Климова пример берете? Кстати, на чьи акции он позарился? Бабкина или Тюля?

— Какой смысл бить мелкую дичь? — прищурился Борис. — Климов — человек с размахом. Он стоял у истоков, потому имеет контрольный пакет. Но чтобы кампания развивалась, пришлось делиться акциями. С Бабкиным, например. С Тюлем, который солидно вложился в дело. С покойным мужем Веры Сергеевны.

— Значит, она вдова? — уточнила Люба.

— Вдовушка. Бриллиантовая, — усмехнулся Борис. — Прибыли кампании растут. Кроме акционеров, на заседании правления, как правило, присутствуют ваш покорный слуга, — он чуть нагнул голову, — он же исполнительный директор, начальник отдела продаж и финансовый директор и, разумеется, секретарь. Два кресла пустуют. Суммируем: на заседаниях нас пятеро. Секретаря я не считаю.

— Все имеют право голоса?

— Право голоса имеет Климов.

— А сейчас вы? Как исполнитель его воли?

— Мне даны широкие полномочия, — кивнул Борис.

— Ваш враг номер один — Тюль? Правильно я поняла?

— А вы догадливая. Баталии разворачиваются в основном между Климовым и Тюлем. Борис и Георгий Кимович — ставь знак равенства. Заменяем слагаемые, получается, что сейчас война идет между Тюлем и мной. Остальные принимают сторону либо первого, либо второго. Учитывая влияние Климова, его слово решает все. Теперь мое. Тюль, разумеется, злится. Но умеет сдерживать свои эмоции.

— Что на него есть?