Любовь

Произведение эмигранта неожиданно вызвало горячий спор среди третьекурсников, обычно равнодушных ко всякому почти литературному творчеству кроме своего собственного. Громче всех вопила поэтесса Светка Галушкина, провокатор с ангельским, но слишком накрашенным лицом («И красивы вы некстати, и умны вы невпопад», – сказал однажды про нее Портнов). «Как она могла! Она же женщина! – восклицала Светка, возмущенная столь легкомысленным поведением героини повести. – Как она потом будет смотреть в глаза мужу?»

– Дура, – громко, неожиданно для себя самого, сказал Коля и покраснел. – Ну ты и дура.

Светка ахнула и замолчала.

– Коля… – укоризненно произнес Ромашинский, покачав головой.

Как ни странно, Коле не было стыдно. Было только немного неприятно, что не сдержался, а больше ничего.

Он отвернулся к окну и до конца семинара не проронил ни слова.

Когда он выходил из аудитории, Ромашинский задержал его.

– Коля, – сказал он, заглядывая Коле в глаза. – Пойми, они еще молодые. Они так это понимают. Нельзя наклеивать ярлыки. Я думал, тебе не надо объяснять такие простые вещи.

Коля молчал.

– Ну, иди, – отпустил его Ромашинский.

И Коля ушел.

Он был польщен, что Ромашинский, сказав «они еще молодые», Колю автоматически причислил к людям взрослым, однако ему все же хотелось бы, чтоб преподаватель поддержал его, одернул Светку, растолковал ей, что почем. Ведь не в молодости же суть, в самом деле. Ведь надо же чувствовать другого человека, стараться понять его поступки.

Но все это Коля не сказал Ромашинскому, и не мог сказать, потому что мысль не оформилась, а обрывками какими-то маячила в его сознании.

Да, день выдался тяжелый. На Колю обиделись решительно все, кому сегодня выпала удача с ним пообщаться. Лапшенников, Гопкало, Боброва, Галушкина, и даже, может быть, Ромашинский. «Что ж, бывает, – философски рассудил Коля. – Такова жизнь. Однако надо уходить отсюда. От греха подальше».

На данный момент он решил поставить точку в своем образовании. Завтра он снова пойдет на занятия и постарается вести себя смирно, как и полагается примерному студенту. А сейчас лучше уйти.

И он с облегчением покинул институт.

* * *

Войдя в общежитие, Коля проверил ячейку на букву «П» и нашел письмо от родителей. Он развернул его прямо в лифте. Улыбка сама собой появилась на губах, хотя он не успел еще прочитать ни слова.

Как обычно, мама сначала перечисляла новости семейные и соседские, потом политические, потом Алешины, что всегда удивляло и умиляло Колю. Он ведь жил в одном городе с Алешей, тогда как родители – в шестистах с лишком километрах. Он не раз говорил это маме, и все без толку. Вот и сейчас: она писала об Алешином начальнике Суслове, про которого брат несколько дней назад рассказал Коле. Суслова уволили на прошлой неделе и на его место поставили самого Алешу. Не зная об этом, мама истратила две страницы на сетования по поводу несчастного своего старшего сына, вынужденного терпеть козни вредного и злобного шефа.

«Недаром, – заключала мама, – он похож на Дзержинского. Съест он твоего брата, и не поморщится. Говорила я Алеше, увольняйся, не послушал, и вот тебе результат».

Портнова в комнате не было. Коля присел у стола, еще раз перечитал письмо и спрятал его. Тут и пришел Портнов. Выглядел он лучше, чем утром, но настроение его было таким мрачным, что Коля не решился заговорить с ним, хотя должен был передать приглашение Чичерина.

Портнов тоже не имел желания разговаривать. Он даже не посмотрел на Колю. Взяв из своей тумбочки полиэтиленовый мешочек с туалетными принадлежностями, он перекинул через плечо большое банное полотенце и отправился в душ. А Коля лег спать.

* * *

Проснулся он уже к вечеру. Портнов сидел у стола и что-то писал.

– Андрей, Чичерин приглашает тебя на день рождения, – вспомнил Коля.

– Когда? Где? – безразлично спросил Портнов, не оборачиваясь.

– Завтра, в ЦДЛ.

– Спасибо, я приду.

– Пожалуйста, – удивился Коля.

Он сел на кровати, задумался на минуту, припоминая, не обидел ли вчера чем-нибудь Портнова, и ничего такого не припомнил. «Злой с похмелья», – решил он и пошел в гости к Вяткину – очень хотелось есть.

Вяткин жил как король, один в комнате. Коле он был рад.

– Тушенку или колбасу? – спросил он.

– И шпроты, – сказал Коля.

Добрый Саня выложил на стол все яства, полученные от бабушки, а в середину поставил бутылку наливки. В ней оставалось меньше половины.

– Выпьем?

– Не могу, Саня, – покачал головой Коля. – С души воротит. Даже видеть не могу. Убери ее, пожалуйста.

– Хорошо, – согласился Саня и убрал бутылку.

Пока Коля ел, Вяткин рассказывал ему содержание своей новой пьесы. Сюжет был такой: молодой парень, студент медицинского института, на одной вечеринке встречает случайно оказавшуюся там девушку. Так, ничего особенного, но что-то в ней настолько его привлекает, что он теряет покой и сон. Настроение его становится тяжелым, а легкий прежде нрав до того раздражительным, что парень ругается с родителями, с друзьями, со знакомыми, и наконец остается совершенно один. Никто его не понимает. Да и как понять, если он никому ничего не рассказывает. А девушку ту он ищет по всему городу как умалишенный. Но – не зная фамилии, даты рождения – не может найти. Он знает только ее имя – Елена. Имя красивое, но нельзя сказать, чтобы редкое. И все же удача улыбнулась ему, один-единственный раз. Он увидел свою любовь на улице, побежал за ней, а она затерялась в толпе возле метро и пропала. Теперь, видимо, навсегда. Кончалась пьеса трагически: парень совершал попытку покончить жизнь самоубийством, его спасала мать, которая, как тут же выяснялось, была смертельно больна. У парня наступает переоценка ценностей и тому подобное.

– Саня, ты гений, – искренне сказал Коля и отодвинул тарелку.

– Ты правда так думаешь? – порозовел от радости Вяткин.

– Конечно. Простая история, но какая проникновенная, светлая. Безусловно, ты гений.

– Вот спасибо, друг. Хочешь еще тушенки?

– Нет, Саня, я и так уже еле дышу. Расскажи еще что-нибудь.

– С удовольствием.

И Вяткин принялся пересказывать Коле сюжеты своих и чужих пьес.

На втором рассказе Коля встал из-за стола, подошел к Саниному дивану и прилег.

– Коля, ты не уснешь? – встревожился Вяткин.

– Конечно, нет, Саня. Мне очень интересно. Рассказывай, будь добр.

* * *

От Вяткина, уже в первом часу ночи, Коля переместился в комнату Лапшенникова и его соседа, Миши Ильенко. Оба они поддерживали в своем жилище удивительный порядок. По слухам, они даже пыль вытирали два раза в день, уже не говоря о ежедневной влажной уборке.

Лапшенникова в комнате не было, а Миша был. Он приветствовал Колю веселой улыбкой и сообщением о том, что Лапшенников отправился к Портнову за деньгами.

– Портнов злой как собака, – добавил Миша. – Я заходил к нему полчаса назад, так он меня послал по матушке, представляешь?

– Представляю, – кивнул Коля. – Я сам боюсь к себе идти. Вот, решил пересидеть у друзей. Сначала у Сани Вяткина был, теперь к вам зашел.

– Саня посылку съел?

– Нет еще.

– Что-то Володьки нет долго. Уж не убил ли его Портнов?

– Портнов – Раскольников наоборот. Убивает Лапшенникова, чтобы не давать ему в долг, – засмеялся Коля.

– Пойти, что ли, помочь… – задумчиво произнес Миша.