Любовница моего мужа

— Меня? С ней? Она не поверит, мы разные и… Это бред! — выпалила, приходя в отчаяние, что ее мужчина никак не отступится.

Гдальский стрельнул на нее хмурым холодным взглядом, словно разрезав ее пополам, и все остальные слова застряли у нее в горле. Она сделала шаг назад, и он, еще раз глянув на нее предупреждающе, ушел. Его новое такси приехало. А вот Мира всё стояла у подъезда, обняв себя руками и не зная, что делать. Думала и так, и сяк, но пришла к выводу, что ее маму тетя Надя не бросит, слишком уж сердобольная. Терять Мире было уже нечего, и сейчас был идеальный момент, как сделать всё так, чтобы навсегда отвадить Гдальских друг от друга.

На часах семь утра. А ей нужна тяжелая артиллерия.

Мира достала телефон и набрала заранее сохраненный номер в телефоне.

— Слушаю, — раздался женский голос по ту сторону.

— Галина Никадимовна, — девушка всхлипнула и разревелась.

— Мира? Что-то случилось? У тебя выкидыш? — предположила мать Алексея страшное.

— Нет-нет, я… Я больше не могу хранить это в секрете… — шмыгнула носом. — Я беременна от Леши, а он не хочет признавать малыша, и они с Надей собираются его забрать себе-е-е.

— Что? — растерялась ее будущая свекровь.

— Мой малыш — ребенок Леши, вашего сына, — чуть более раздраженно произнесла Мира, а затем прикусила язык. Она пожилой женщине нравилась, а вот Надя нет, и на этом контрасте нужно было сыграть, переманив ее на свою сторону. Ведь Надя бесплодна, а Галина Никадимовна очень хочет внука или внучку.

— Так, деточка, бери такси и езжай ко мне. Я пока чай заварю.

* * *

Надя

Несколько часов до рассвета Надя провела на кухне. Трясущимися руками пила горячий чай с лимоном, который помогал ей при любых болезнях, но и он сейчас был не способен унять шок. Тупая боль осела между ребер, отчего ее грудная клетка болела, ныла и не давала дышать полной грудью. Всхлипы вырывались у нее сначала тихо, будто неуверенно, а затем полились градом, выливаясь в истерику.

Часам к семи пришлось собираться на работу. Она старалась не смотреть в сторону вещей мужа, заблокировала воспоминания, опасаясь, что не сдержится и разрыдается прямо на рабочем месте.

— Чучело огородное, — простонала, видя свое отражение в зеркале.

Опухшие веки, одутловатое после слез лицо — не осталось и следа от той красотки, на которую пускали слюни все одногруппники мужского пола.

Надя чисто по-женски оглядела себя в отражении, невольно сравнивая себя с эффектной Мирой. Племянницей ее теперь даже язык не поворачивался назвать. Мысли то и дело возвращались к увиденной сцене, и она не могла понять, когда упустила тот самый момент — невозврата. А ведь ее предупреждали коллеги, что молодая родственница в доме — не к добру.

— Неужели она лучше? — прошептала сама себе, зная правильный ответ.

Раз ее муж залез на другую, значит, искал то, чего не нашел в ней.

Гдальская накрасилась, стараясь скрыть следы от рыданий, но на работе все заметили, что она плакала. Косились, пару раз спросили, всё ли в порядке, но в душу не лезли.

Весь день она боялась, что встретится с Лешей или Мирой, но первый, как оказалось, взял отгул за свой счет, а вот племянница работала на другом этаже и на глаза ей не попадалась. Даже в столовую не пришла. И для Нади это стало настоящим облегчением. Не уверена, что смогла бы держать себя в руках, увидь кого-то из них двоих в офисе.

В кабинет периодически заглядывал Архипов, оглядывал ее с головы до ног, шутил с Любовью Павловной и уходил восвояси. А после обеда вызвал Надю к себе.

— У тебя что-то произошло, Надюш?

Мужчина налил воду в стакан и протянул ей, предварительно закрыв дверь перед взором любопытной секретарши.

— Н-нет, всё… все хорошо, — по привычке соврала, как и остальным коллегам, но когда плеча коснулась мужская рука друга, который стоял возле ее стула, расплакалась, чувствуя опустошение.

Сама не заметила, как оказалась на коленях у Михаила, а он сам — сидящим на кожаном диване. Будь она в себе, обязательно устрашилась бы подобной двусмысленной позе и ситуации. Да она никогда бы не позволила себе сидеть на коленях другого мужика, ведь она замужем!

— Леша… Мира… — не могла связать предложение воедино и говорила лишь отрывками, но самое главное Архипов услышал.

Он не смог сдержаться, по его губам скользнула ироничная и довольная усмешка, но он тут же стер ее с лица, когда Надя подняла голову и посмотрела на него вопросительно.

— Я не сплю? Это всё правда?

— К сожалению, да, Надюш, — качнул Архипов головой и стер слезинку с ее щеки большим пальцем. Погладил нежную кожу и залип на припухших розовых губках, которые он так давно мечтал поцеловать, что, кажется, уже начал сходить с ума.

Михаил мысленно дал себе затрещину. Не время и не место. Надя нужна ему навсегда, а если сейчас он ринется в бой, то проиграет, так и не начав его.

— Хочешь, я их уволю?

Гдальская напряглась, услышав вопрос, и отрицательно качнула головой. Она не имела права смешивать работу и личное.

— Прости, Миш, я… — встрепенулась и подорвалась с места, увидев, что сидела на мужских коленях. Щеки ее покраснели от стыда, она кинула опасливый взгляд на дверь. А если бы кто-то вошел? Она ведь замужняя женщина. Точнее, была. Или есть? Ответа на этот вопрос она пока не находила.

— Работник сегодня из тебя аховый, Надь, Любовь Павловна говорит, ты весь день в облаках витаешь.

— Прости, я исправлюсь, я…

— Так, не трясись, не съем же я тебя, — руки Миши обхватили женские плечи. — Я к чему это всё веду. Поехали.

За словами дело не встало. Архипов надел пиджак и кивнул на выход.

— Куда?

Гдальская от его напора растерялась.

— В ЗАГС.

— В ЗАГС? Зачем? — выдохнула и покраснела, подумав не о том.

— Заявление на развод подавать, — Архипов пожал плечами и прищурился, пытливо вглядываясь в глаза Нади. Он знал ее много лет, так что брал быка за рога, зная, какая она нерешительная и мнительная. Если он сейчас не повернет ее мысли в нужное русло, с Гдальского станется навешать ей лапши на уши, что ей всё показалось, и это у нее паранойя, а не он наставил той рога.