Любовница моего отца

В его голосе столько воодушевления, а у меня внутри пустота разрастается с неимоверной скоростью, и черное пламя горечи выжигает внутри все живое.

– А знаешь еще что, Слав, – муж сел со мной рядом на кровать, глядя прямо перед собой и будто не замечая моего состояния вовсе. – Я же не подонок, Слава, я хочу, чтобы все было по-честному, изменять тебе не хочу. Поэтому, – он хлопнул себя по коленям, – вставай, хватит хандрить, все у тебя в жизни наладится.

Он хлопнул меня по попе и вышел из комнаты, оставляя одну. Горькие слезы тут же потекли по щекам, и я на негнущихся ногах слезла с кровати.

Как у него все легко и просто. На тебе, Слава, и разрешение на выезд, и все документы, лишь бы только ушла, освободила место для Барби, что сейчас сидит на нашей кухне за нашем столом. Пьет из кружки, которую мы покупали вместе с Димой. В сердце зашевелился червем ревность, и черная злоба затмила мой разум.

Я заводной куклой ходила по комнате, хаотично собирая вещи и швыряя их в сумку. Подонок. Ублюдок. Как он мог? Ну, ничего, Слава, ты сильная, ты со всем справишься. Я еще потом посмотрю, как он будет со мной разводиться. Вот тогда и попляшет он у меня. На барби белобрысую повелся, красоты ему захотелось?

Последняя вещь, наконец, заняла свое место в сумке, и я, утрамбовав ее, рванула молнию. Та вжихнула и скрыла тот хаос, что творился внутри. Я вышла из спальни. В гостиной никого не оказалось, только Мишенька посапывал в люльке, и рядом с ней стояла еще одна объемная тара, которую, как я поняла, предстоит тащить мне самой. Набежавшие на глаза слезы я раздраженно смахнула тыльной стороной ладони. Закрытая дверь на кухню и доносящийся оттуда смешок я приняла за публичное оскорбление. В обе руки подхватила сумки и, не чувствуя тяжести, вытащила их за дверь. Потом вернулась за ребенком. Взяла его на руки и прижала к груди. Миша пошевелился в мои тесных объятиях, закряхтел. Я вышла на лестничную площадку и повернулась, чтобы закрыть дверь, когда по коридору прохладной волной прокатился сквозняк, и дверь громко хлопнула. Я дернула головой, словно от звонкой пощечины, которая разделила мою жизнь на «до» и «после». Душу захлестнуло отчаяние. И стоя сейчас перед закрытой дверью, я растеряла всю свою спесь, всю озлобленность на Диму. Сердце трепетало, словно у колибри, норовя выскочить из грудной клетки. Я готова была пойти на все, мне казалось, что я даже терпела бы любовницу-барби рядом с Димой, только бы остаться с ним рядом. Только бы не выгонял он меня. Пока я так стояла и раздумывала, что делать дальше, неожиданно открылась дверь, и в проеме показался муж. Сердце аж зашлось от радости. В горле пересохло от переполнивших меня эмоций.

– Слава, такси уже давно подъехало и ждет тебя, – в его глазах светилось счастье, а в моих в этот момент поблек весь белый свет, превратив яркие цвета в тусклую массу.

– Дима, – я готова была унижаться, ползая на коленях, лишь бы только остаться рядом с ним. Тоска съедала внутри.

– Мэтти, – послышался из-за спины мужа голос девушки, и тут же на его плечах показались острые красные коготки.

Перед глазами все поплыло, и я ухватилась за стену.

– Хватил ломать концерт, Влада, – насупившись, проговорил Дима. – Вы все, провинциалки, такие актрисы. Теперь понятно, чем ты меня взяла, – он фыркнул, – бедная овечка с большими зелеными глазами.

«Слава, Слава, – внутри все всколыхнулось, – не достоин он этого».

Да я и сама понимала, что не достоин, но сердцу не прикажешь. Кое-как отлепившись от стенки, еле передвигая ногами, я поплелась к лифту.

– И тряпки не забудь, мне они ни к чему, – нагнал меня голос Димы, и я услышала быстрые шаги.

Он донес мне сумки до лифта.

– Консьерж поможет дойти до такси, а там наймешь носильщиков, – он сунул мне конверт в руки и, развернувшись, отправился обратно к Барби, что стояла в дверях и с наглой усмешкой в глазах наблюдала за всем этим цирком.

Я нажала кнопку вызова лифта, когда дверь повторно захлопнулась. Боже. Как же жить дальше? Что я скажу матери, когда вернусь обратно домой? И что скажет она? Я повернулась к стеклянной стене, которая украшала двадцатипятиэтажную высотку. Сделала шаг по направлению к стене. Второй. В голову забралась шальная и совсем уж глупая мысль. Я скосила глаза на прозрачную дверь, что была открыта и вела на лоджию. Подумаешь, всего-то нужно будет сделать один шаг. Третий шаг, и…

– Девушка, так вы едете или как? – послышался дребезжащий мужской голос.

Поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и опрометью несусь в лифт, прижимая к себе сына.

Дура глупая, что за наваждение такое? Кусаю до боли губы с внутренней стороны и чувствую на языке солоноватый привкус. Боль отрезвляет, помогает не кануть в бездну отчаяния. Дверь лифта открывается на первом этаже, и я пытаюсь, глядя себе под ноги, обойти две сумки, коими меня снарядил Дима. Не замечаю, как в это время в лифт входит парень. Теснясь, наступаю ему на ноги и, цепляясь одной ногой за сумку, все же спотыкаюсь. Если бы не его поддержка, не знаю, что бы было со мной.

– Мамаша, вы поаккуратнее будьте, – говорит он по-английски, но я слышу, что в его говоре есть акцент.

– Извините, – отвечаю ему.

– О, вы русская, – неподдельная радость слышится в его голосе.

– Угу, – отвечаю ему и пытаюсь высвободить локоть от захвата. – Меня ждет такси, пустите, пожалуйста.

– Да, конечно, – его взгляд меняется, в нем скользит интерес, – давайте я вам помогу.

Он подхватывает сумки, и я вижу облегчение в глазах консьержа.

– Не каждый день можно встретить земляков, – продолжает болтать парень. – А вы уже уезжаете?

– Да, – отвечаю ему и замолкаю, горло перехватило.

– А, вас, наверное, ждет муж, – парень выходит за двери и идет прямо к такси, вольготно расположившемуся перед парадной дверью. – Что ж, рад был познакомиться.

Он салютует мне рукой и скрывается в большом холле моего бывшего дома.

Тяжелые руки ложатся мне на плечи. От неожиданности вздрагиваю, и пальцы разжимаются, роняю стакан. Не успеваю надеть маску безразличной суки, ситуация вышла из-под контроля, слишком Руслан невовремя вторгся в мои воспоминания. Соскальзываю с кресла и начинаю вытирать расплывшееся красное пятно. Сейчас, рассевшись с полотенцем на полу, я чувствовала себя никем и ничем не защищенной Славкой двадцати двух лет отроду с дерьмовой историей жизни за плечами и кучей проблем, что сопровождают меня вот уже несколько лет подряд.

– Оставь это, – грудной мужской голос вибрацией прокатился по мне, заставляя подчинится своей воле. – Клининговая компания потом все уберет, а ты лучше иди ко мне, порадуй своего босса своим присутствием.

Глава 3

– Руслан, – голосом хриплым, будто простуженным, говорю ему, – домой хочу. Плохо мне.

А мужчина как будто и не слышит ничего, притягивает меня за руку и сажает к себе на колени.

– Не могу тебя сейчас отпустить, Лада, – шепчет мне в волосы, а у самого пятерня уже зарывается в них же на затылке. – Побудь со мной.

Упираюсь ему ладонями в плечи.

– Руслан, – настаиваю на своем, – не могу, отпусти.

Мужчина чуть отстраняется от меня. Фиксирует мою голову в одном положении, сжимая волосы в кулак.

– Девочка моя, в мужчине сопротивление будит хищника, – он сужает глаза до щелок, и сердце в моей груди замедляет бег. – А непокорных девочек я люблю наказывать, ты же знаешь.

Он ухмыляется, и от этой ухмылки по моему позвоночнику бегут холодные токи страха. Я знала.

Мужчина пальцами свободной руки нащупал на моем бедре давно заживший шрам и начал оглаживать его, чем доставлял мне дискомфорт, но я внешне никак это не выказывала. Только нутро пронзила неприятная дрожь, отторгая подобные ласки. Вытянувшись в струну, я застыла в руках мужчины.