Любовница Обманщика

В конце каждого квартала Чикагский университет обклеивал кампус плакатами с призывом к студентам не убивать себя. Это весной на плакате было изображено агрессивно-веселое солнце с мультяшным говорящим пузырем, с надписью «УВИДИМСЯ ЗАВТРА!». Нижняя часть плаката заверяла: «Твоя Жизнь Стоит Того, Чтобы Жить», и на ней были отрывки с номером телефона и электронной почтой для консультаций. Почти все отрывки отсутствовали, почти у каждого плаката.

Я быстро обдумала, чтобы я сказала бы консультантам, пока открывала двери библиотеки и поднималась по ступенькам к столу запросов. У меня были такие яркие галлюцинации, психотические расстройства, и на самом деле, меня посетил Бог…

«На самом деле?» — спросила бы консультант. Она, вероятно, была бы полновата, и скорей всего, носила бы очки. Это серьезная проблема.

Нет, это не проблема, объяснила бы я. Галлюцинации вообще не проблема. Проблема в том, что он перестал появляться.

Я старалась не считать, но не видела Локи уже несколько месяцев. Два месяца. И еще три дня. Я не видела его с тех пор, как он застал меня врасплох в «Верхних Землях» во время утренней смены. С тех пор, как он поцеловал меня и сказал, что отправляется на великолепную битву.

И это хорошо, подумала я. Я больше не схожу с ума. Но я не чувствовала себя хорошо. Я чувствовала себя дерьмово. Спать было невозможно. Я ворочалась и ворочалась, споря сама с собой. Он не говорил, что устал от меня, говорила я себе. Он вернется.

Он буквально бог лжи, возражала же я. Он не вернется.

Тогда холодный, далекий голос в глубине моего сознания говорил: Ты сама придумала Локи.

Я знала, что это говорит рациональная часть, но этот голос заставлял меня чувствовать себя по-настоящему безумной. Снотворное не помогало, по крайней мере, не то, что можно было купить в аптеке. А для чего-то более сильного мне придется рассказать кому-то, что происходит. Не было никакого нормального объяснения, которое заставило бы меня казаться чем-то меньшим, чем полномасштабной сумасшедшей.

Неделю назад я пробовала пить вино. И вино оказалось еще хуже снотворного. Я прикончила целую бутылку меньше чем за час, а затем вытащила одежду, которую он срезал с моего тела. Когда я поняла, что она больше не пахнет им, я рыдала и рыдала. Потом мне пришлось вставать в пять утра и идти в «Верхние Земли» с пульсирующей головной болью и диким сушняком.

Отличная идея, Каролина. Напивайся в одиночестве и плачь, пока не уснешь. Отличная. Бля. Идея.

Единственное, что помогало, это работа над моим переводом «Пиршества Богов». Я вылезала из своей огромной кровати после многочасовых метаний, наблюдая, как мелькают цифры на часах духовки, включала свет и открывала книги. Иногда я даже зажигала свечи и включала радио. Тогда мне казалось, что я снова рядом с ним, изучаю древних богов, читаю вслух древнюю прозу и представляю, как она исходит из его мягких, прохладных губ.

А теперь даже это закончилось.

Я избегала этого уже несколько недель… я больше не могла заставить себя тянуть время. Я закончила перевод почти месяц назад. Я перебирала каждую строчку, снова и снова. А потом я колебалась еще неделю, желая показать его Локи.

– Ты хочешь сказать, что тебе нужна еще одна галлюцинация?
– пробормотала я.

– Прошу прощения?
– Библиотекарь строго поднял бровь.

Я откашлялась, надеясь, что не покраснела.

– Я возвращаю это, - сказала я, вытаскивая из сумки Sem Gudi H'at'id. Мои пальцы задержались на красной матерчатой обложке, когда я положила ее на стол. Я читала эту книгу в первый раз, когда он появился, подумала я. В ту ночь, когда мы встретились.

Библиотекарь быстро схватила Sem Gudi H'at'id.

– Что-нибудь еще?
– спросила она.

– Нет, - ответила я.
– Нет, это все.
– Я вышла из библиотеки, щурясь от яркого весеннего солнца.

***

– Это очень хорошо, - сказала мне профессор Лонкович на следующий день.

Я только что отдала ей свой законченный перевод «Пиршества Богов». Это был отвратительный день, со всей тоскливой холодностью чикагской зимы и непрекращающимися дождями чикагской весны.

Мы с профессором Лонкович сидели вместе в ее огромном кабинете на третьем этаже, пока дождь со снегом барабанили в окна. Ее седые волосы были собраны в неряшливый пучок, и она читала мой перевод в бифокальных очках, а изменчивый, яростный свет делал ее строгой и академичной.

Мой взгляд блуждал по ее парящим потолкам и беспорядочно сложенным книжным полкам, когда она наклонилась вперед в своем кресле, перелистывая страницы моего перевода и время от времени сверяясь с копией оригинала. Я не знала, что исландский был одним из двадцати языков, которые она могла читать, но не была удивлена. Профессор Лонкович, казалось, была экспертом почти во всем.

– Твой перевод так красноречив, - сказала она, наконец, откинувшись на спинку стула, снимая бифокальные очки, встретившись со мной взглядом. – Особенно про Локи. К нему так и хочется проявить сочувствие.

Я кивнула, не доверяя себе отвечать что-либо.

Две недели спустя мое исследование «Пиршества Богов» было принято к публикации в среднезападном журнале скандинавских исследований. Я читала и перечитывала письмо о приеме. В ту ночь, впервые с тех пор, как Локи исчез, я мгновенно заснула.

***

– Тебя собираются опубликовать?
– голос Лоры звучал недоверчиво.

– Ну, - сказала я, - это довольно маленький журнальчик, и перевод выйдет только в октябре.

– Опубликовать?
– снова спросила она, открыв рот.

Я, улыбнувшись, кивнула.

– Похоже, я не вернусь в Сан-Диего с поджатым хвостом. По крайней мере, пока нет.

– Ну, мы должны это отпраздновать, - сказала она.
– Давай я позвоню Дебре. Как ты думаешь, сегодня или завтра?

Я колебалась. Последние два месяца и три недели я проводила каждую ночь в своей квартире. Не потому, что ждала Локи, а просто на всякий случай. На всякий случай, если он появится.

– О нет, прекрати, - сказала Лора с широкой улыбкой. – Ты переживаешь, когда тебя не публикуют на первом курсе, а теперь ты прячешься, будто ничего не случилось. Это то, что ты должна отпраздновать.

– Хорошо, хорошо, - сказала я, пренебрежительно махнув рукой. – Давай сегодня вечером.

***