Любовница твоего мужа

Меня било крупной дрожью от незнакомых ранее и таких сильных ощущений. Волна чего-то неведомого накатывала с головой, то обрывая мое дыхание, то давая возможность хрипло вдохнуть. Это пугало и одновременно пробуждало любопытство узнать, что же там дальше за той чертой, которую я никогда прежде не переступала?

Ощущение обнаженного тела меня немного отрезвило.

— Глеб! — пискнула я, дезориентированная мужским напором.

— Сейчас, Мышка, сейчас, — лихорадочно шептал он мне в местечко между шеей и плечом.

А потом все наслаждение схлынуло так же резко, как и накатило. Вместо него пришла боль.

Глеб застыл, словно окаменел.

— Рита? — выдохнул мужчина, а в его глазах отчего-то появился немой укор и даже возмущение. — Почему не сказала?

— Я-а… — растерянно отозвалась на его претензии. Только слова вдруг застряли в горле, а по щекам покатились слезы.

— Ну что ты, — тут же свел брови к переносице Глеб. — Так больно, что ли?

— Не-ет, — всхлипнула я.

Больно, конечно, было, неприятно, чужеродно, быстро, внезапно и грубо, но плакала-то я совсем не из-за этого. Просто обида вдруг накатила — не вдохнуть, не выдохнуть.

— Ну все, все, — понизил голос мужчина. — Не реви, сейчас станет полегче. Я больше не буду трогать.

Он выпрямил руки, отодвигаясь, и тут по лицу Глеба словно бы прошла судорога. Он вздрогнул, зажмурился.

— Ох, черт, Мышка, — выдавил из себя. — Не могу удержаться. С тобой такой кайф. Я просто… Черт, черт!

— Глеб?

— Потерпи чуток, ладно? — прошептал он. Его глаза стали почти черными, так сильно зрачок расширился. — Я долго не продержусь. А в следующий раз все будет для тебя, обещаю.

И мужчина только сильнее навалился, тяжело задышал, а я вперилась невидящим взглядом в потолок.

— Ух-х, — перевернулся Глеб на спину, отсапываясь. Не соврал, долго это все не продлилось. — Сладкая Мышка. Все мои ожидания превзошла. Ты как?

Я закусила нижнюю губу, чтобы вновь позорно не расплакаться.

— Нормально…

От любви к этому мужчине у меня грудная клетка болела, словно сердце рвалось к нему в руки, а вот секс… Люди явно преувеличивают его значимость. Но уж если Глебу это все так нравилось, то я готова была терпеть.

Он подгреб меня под себя и уткнулся в затылок.

— Спи тогда, — зевнул Глеб и почти тут же засопел.

Сна у меня не было ни в одном глазу, но я боялась даже пошевелиться, чтобы случайно не потревожить мужчину. Ужасно сильно хотелось в душ, домой, горячего чаю и… поплакать. Вместо этого я смирно лежала и прислушивалась к дыханию Глеба.

И даже хорошо, что мама сегодня на заводе в ночную смену была. Никто меня не хватится, объяснять ничего не нужно. А если Васька будет звонить, то телефон я предупредительно отключила еще в машине.

Наверное, Глеб оказался прав: это судьба. Иначе все сложилось бы по-другому. Мы вообще могли не встретиться во второй раз.

Почти всю ночь меня одолевали мысли, и, только когда за окном стало сереть, я провалилась в тревожный сон без картинок. А проснулась словно от толчка, когда мужчина прижал меня сильнее.

— Доброе утро, — прошептал он мне на ушко. — Я чувствую, что ты уже не спишь, Мышка. А ты чувствуешь?

Меня в жар бросило.

— Глеб? Опять? — пискнула я, не узнавая собственный голос, и напряглась всем телом.

Мужчина громко запыхтел мне в затылок, зарылся в волосы, а потом вдруг цапнул за шею.

— Ай! — взвизгнула я.

Было не больно, только очень неожиданно.

— Как с девочками тяжело, — простонал он. — Не трону, не трясись.

Мужчина разжал кольцо рук, а потом и вовсе встал с кровати. Совершенно не стесняясь собственной наготы, он прошлепал в душ.

— Спинку мне потрешь? — донеслось вскоре оттуда.

— Мне в универ надо, — нашла отмазку я.

Почему-то при дневном свете ночное приключение казалось мне постыдным и диким фактом. Не спасали даже мысли, что случилось все с мужчиной, от которого пресловутые бабочки в животе так и не угомонились.

— Тогда по-быстрому, — не прошло и десяти минут, как Глеб вернулся. — Твоя очередь, Мышка. Иди, мы же не хотим, чтобы ты опоздала на учебу, правда?

— Нет.

— Второй комплект полотенец найдешь там же. И халат, — кивнул он себе за спину.

Прихватив с собой одежду, я шмыгнула мимо Глеба в ванную комнату. Было приятно привести себя в порядок. Жаль, что переодеться в свежее оказалось невозможным. Вчерашнее платье смотрелось уместно в клубе, но в универе… И опаздывать больше не хотелось, все же нарываться перед выпускными экзаменами — это гарантированное самоубийство.

— Кофе? — подмигнул мне мужчина, стоило показаться из ванной.

— А?

Глеб сидел в кресле, а на столике перед ним были две порции блинчиков и кофе.

— Ну я же обещал угостить тебя кофе, Мышка, — усмехнулся он. — Налетай, не стесняйся.

В универ я попала аккурат к первой паре. Опоздания удалось избежать: Глеб подвез.

— Ну пока, Мышка. — Высадив меня на центральной площади, мужчина уехал.

Машина уже и за поворотом успела скрыться, а я все продолжала стоять, словно ноги примерзли к асфальту. В груди ныло, между ног саднило, хотелось плакать и спрятаться под плинтусом.

Глеб исчез, даже не взяв моего номера телефона. В этот раз такое уже не получалось списать на случайность. Безответная любовь — паршивая штука. Как только я успела в нее вляпаться?

— Селезнева, я тебя убью! — На всех парах ко мне мчала Васька. — А потом прикопаю под вон тем дубом, ясно? И мне даже стыдно не будет.

— Ясно.

— Ты куда свинтила-то, а? Ты хоть понимала, что я чуть с ума не сошла? — продолжила наседать подруга. — Телефон для чего держишь? За надом, что ли? Я тебя с сотню раз, наверное, набрала! Да я почти созрела для решения сесть на обзвон всех моргов и больниц!

— Угу, — вяло ответила я, плетясь к нужному корпусу.

— Ты чего такая? — нахмурилась Васька. — И не переоделась даже… Этот хмырь блондинистый тебя обидел, что ли? Да я ему яйки откушу!

— Не надо, — всхлипнула я. — Сама же и виновата.

— Э-эй, подруга! Это что за траурное настроение такое? — выпучила глаза Рогова. — Да ты ноги в кровь во время прогонов Морковиной стирала и ни одной слезинки не проронила. А сейчас что за сырость развела?

— Я сама виновата, — повторила ей. — Подумала, что понравилась Глебу, а он меня просто… использовал.