Любовница. По осколкам чувств

— Да, я полностью с этим замечанием согласен. Мы действительно не договаривались, что Камиль в принципе умоет руки от дел и вы тоже, а общим проектом будут на восемьдесят пять процентов заниматься я и мои люди.

— Так ты из-за этого взъелся? — опешил тесть, а я не сдержался и фыркнул.

— Да ну почему же? Я уважаю ваш подход к решению задач, — и мой язвительный сарказм не остался незамеченным.

— Я отказываюсь вести с тобой дела! — после непродолжительной тишины снова заорал Ильясов. — Я поговорю с твоим отцом, я… да я… он запретит тебе творить подобную ахинею, Данил!

— А я всё равно поступлю так, как считаю нужным, — а затем выдержал продолжительную паузу и ввернул слово, которое должно было решить всё, — или…

— Или?

— Или мы разделяем рабочие вопросы и личное. Потому что я не стану просто так хоронить свои активы, а начну предпринимать все попытки, чтобы потопить эту еще не достроенную лодку. А потом разберу её по запчастям и скуплю у вас. Да срок окупаемости вырастет на годы, но и я останусь при своём. Либо у вас все же поутихнут поруганные чувства, и вы сами ко мне прибежите с просьбами вернуться обратно, что, скорее всего, и случится, так как я не позабочусь о передаче дел кому-либо, а на разбор полётов у новых управленцев уйдёт времени вагон и маленькая тележка.

— Ты ненадёжный партнёр! Я раструблю об этом на каждом шагу! Слышишь? — вцепился в свои редкие, седые волосы Ильясов.

— Как знаете, — пожал я плечами и закинул в его мозги последнее зерно, которое должно было прорости так, как мне это было нужно, — но можете поступить мудрее и просто договориться со мной, отхватив компенсацию за обманутые ожидания и продолжив совместную работу дальше, получая дивиденды, пока я впахиваю в одинокого на наших общих полях.

— Это неравноценный обмен, чёртов ты засранец! — с пеной у рта голосил Ильясов. — Моя дочь останется опозоренной!

— Да, — улыбнулся я, — останется, если вы начнёте долгий судебный процесс из-за якобы несоблюдения мной заключённых договорённостей. А я, в свою очередь, брошу в это дело лучших юристов страны, но добьюсь признания брачного договора ничтожным ввиду кабальных для меня условий.

— Щенок! — прохрипел Ильясов и до краёв, трясущимися руками снова наполнил свой бокал.

Выпил. Сел за рабочий стол, обняв лысеющий череп ладонями, а затем задал вопрос, от которого у меня внутри всё похолодело.

— Кто она?

Но я молниеносно встал в стойку, а затем приготовился рвать врага на части, до последней капли крови защищая свою женщину.

— Э, нет, дорогой ты наш и уважаемый Алим Бурханович, — откровенно оскалился я и зыркнул на Ильясова своим фирменным «я убью тебя» взглядом, — тронете моё хоть пальцем, и я, клянусь, что камня на камне не оставлю от вашей империи. Это понятно?

И вновь время зазвенело между нами разрывающим барабанные перепонки набатом, а затем мужчина всё-таки прохрипел то, что я отчаянно ждал от него услышать.

— Хорошо, но для общественности именно моя дочь должна быть инициатором вашего расставания.

— Если хотите, я буду показательно рыдать на камеры, — без особых возражений согласился я.

— Не паясничай! — громыхнул Ильясов кулаком по столу, а я тут же поднял руки вверх, медленно и облегчённо выдыхая.

— Как скажете, Алим Бурханович.

— И ещё, — посмотрел на меня своими водянистыми глазами Ильясов.

— Слушаю.

— Если Айза беременна, то обещай, что не бросишь её с ребёнком, пока тому не исполнится хотя бы…

— Без проблем, — перебил я мужчину и торопливо поднялся на ноги, согласно кивая уже на любые условия, так как был уверен на миллион процентов, что моя жена в этом плане чиста аки агнец божий, так как я не спал с ней уже хрен знает сколько.

Так что я просто хотел закрыть наконец-таки эту страницу своей истории и уйти в закат.

К Лере.

Но, перед тем как покинуть этот кабинет и дом в целом, я всё-таки повернулся и ещё раз вкрадчиво, но максимально доходчиво проехался по хитрому старику.

— Я не шутил, когда говорил, что не потерплю игр за своей спиной, Алим Бурханович. Если я узнаю, что вы под меня копаете или под дорогих мне людей, то, предупреждаю, я буду жечь всё на своём пути. Вас. Камиля. Айзу. И компанию.

— Я человек слова, Данил, — буквально выплюнул мне в лицо Ильясов, — в отличие от некоторых.

— Вот и прекрасно, — кивнул я и наконец-то вышел за дверь.

Теперь же оставалось дело за малым — дом, жена, откровенный разговор и окончательная точка между нами. Вот только в особняке Айзы не оказалось, что стало для меня полной неожиданностью. И я принялся наяривать ей на телефон.

Но ещё больше я припух, когда понял, что милая, покладистая и всегда услужливая жена именно сегодня, когда она мне в кои-то веки была так нужна, вдруг не пожелала отвечать на мои звонки и смски.

А когда наконец-то ответила, то сообщила, что появится дома не раньше, чем через несколько часов. И голос её звучал так, как не звучал никогда. Гордо. Манерно. Равнодушно.

Но я согласился на это ожидание, закономерно считая, что должен ей хотя бы эту малость — лично сообщить о своём решении, а не рубить правду-матку по телефону. И я ждал. Намотал по гостиной своего нелюбимого дома пару километров и чуть не вытоптал тропинку в ковре на полу.

А затем вздрогнул, когда услышал, как автомобиль Айзы въехал на подъездную дорожку, шурша шинами о гравийную крошку. И замер, в ожидании, когда она наконец-то войдёт в дом и выслушает меня.

Спустя всего несколько минут так и случилось. Я обернулся и заметил девушку, поразившись тем метаморфозам, которые с ней произошли за последний месяц, что я не видел её. Она уменьшила свои губы, перестала вульгарно краситься и одеваться, а ещё смотрела на меня не раболепно, а так, как будто была хозяйкой положения.

— Привет, Айза, — кивнул я жене и шагнул ближе, внимательно её рассматривая, — ты отлично выглядишь.

— Спасибо, Данил, — она скинула со ступнёй туфли на высокой шпильке из прозрачного силикона, украшенные многочисленными стразами, и со вздохом облегчения завалилась на диван, — чем обязана?

— У меня есть к тебе разговор, — сел я в кресло напротив, и постарался тепло улыбнуться девушке.

— Ты знаешь, — потянула она, смотря на меня с таким триумфом, что мне на мгновение стало не по себе, — у меня тоже. Кто начнёт первым?