Любовник на все времена

— Я как погляжу, все хотят убедить меня в том, что ее следует оставить. — Генри помрачнел. — М-да, хотя я не любитель книг, но если я не ошибаюсь, принимать в подарок лошадей — дурная примета. Хорошо, Пенелопа останется у нас до тех пор, пока не ожеребится. Но мне чертовски не нравится такое положение. Мой поступок могут неправильно истолковать.

— Кобылу прислал отец вашей жены, наверное, это его свадебный подарок, — резонно заметил Кинсли.

— Я знаю, Кингсли, что ему надо, вот почему не могу принять ее. Я куплю кобылу у него, а если он не захочет взять деньги, то пусть забирает ее обратно. А пока Кингсли лучше помалкивайте о том, откуда она появилась, да и другим конюхам скажите, чтобы они тоже держали язык за зубами. Ну а пока будем ее называть Пенни. Отношения между моей женой и ее отцом не самые лучшие, поэтому не стоит напоминать о нем, это лишь огорчит ее.

— Хорошо, мастер Генри.

— Ради всего святого, зови меня Генри или просто Уэстон. Когда вы называете меня мастер Генри, мне кажется, что я маленький мальчик, которого вы учите ездить верхом на пони.

Кингсли ухмыльнулся:

— Вы раздавите бедного пони. Не хотите ли пройтись на конюшню и посмотреть, как идут дела. Кое-кто работает, пока некоторые добровольно надевают на себя брачные оковы.

Генри положил письмо в один из ящиков секретера и, закрывая его, тяжело вздохнул: как жаль, что нельзя так же просто, как от письма, отделаться от своего тестя. Сопровождаемый Кингсли он прошел по своим владениям. От вида рабочей атмосферы, от того, что каждый конюх не слоняется бесцельно, а чем-то занят, у него повеселело на сердце. В денниках было чисто, а на дворе посреди широкого, отгороженного загона бегал молодняк, и щипали травку недавно ожеребившиеся кобылы. В одном из денников он увидел Пенни, выделявшуюся своим золотисто-коричневым цветом.

На скаковом круге конюхи тренировали рысь и ход у двух жеребцов. Генри и Кингсли подошли поближе, чтобы посмотреть на тренировочный процесс. Один из жеребцов шел отличной рысью, что позволяло надеяться на его участие в ближайших скачках.

Генри с Кингсли обсудили эту возможность на обратном пути в контору.

— Знаешь, Кингсли, мне бы не хотелось, чтобы этот красавец проиграл свои первые скачки. Это очень гордый конь, боюсь, как бы поражение не поселило в нем неуверенности в своих силах. Думаю, для начала попробовать его на каких-нибудь второстепенных скачках, где он обязательно должен победить. А уж потом… — Генри запнулся.

— Что потом?

— Потом, — рассеянно повторил Генри и глупо улыбнулся, увидев Диану, идущую к ним навстречу. Повернув в ее сторону, он широкими шагами устремился ей навстречу, чем вызвал недовольное бурчание Кингсли, оставшегося у него за спиной.

— Генри, как здесь все чудесно! — воскликнула Диана. — Моя Тьюлип тоже здесь? Да?! — Она бросилась к нему на шею и обняла его. — Большое спасибо.

Тут к ним приблизился Кингсли, и она отпрянула было назад, но Генри удержал ее за руку.

— Кингсли, позвольте познакомить вас с моей женой, Дианой. Кингсли — мой управляющий, он учил меня ездить верхом, и он также помнит наизусть всех победителей Дерби и скачек в Эпсоме.

— Мне очень приятно познакомиться с вами, мистер Кингсли. Знаете, в детстве я очень любила сказки, где речь шла о лошадях. А если я никак не хотела уснуть, мой отец начинал рассказывать родословные самых породистых лошадей.

Лицо Дианы вдруг болезненно исказилось, очевидно, при воспоминании об отце. Генри нахмурился, послав про себя Томаса Мерриуэзера ко всем чертям вместе с его подарком. Он не позволит, чтобы Диана так переживала из-за него.

— Знаешь, любовь моя, — сказал Генри, — я придумал способ лечения твоей бессонницы. Это приятно и утомительно, более лучший способ трудно найти.

Кингсли закашлялся, чтобы сдержать смех, а щеки Дианы покраснели от смущения.

— Что за великолепное создание! — Диана указала рукой на Пенни, которую вывели на прогулку. — Какая строгость и чистота линий. Ты ее купил недавно?

— Да-а. — Генри слегка растерялся. — Ты права, это мое недавнее приобретение. Ее зовут Пенни.

Кашлянув, но уже не от смеха, Кингсли произнес:

— Прошу меня извинить, но мне надо идти. Много работы. Очень рад нашему знакомству, миссис Уэстон. — Он улыбнулся. — Не могу себе представить лучшей жены для мастера Генри… — при этих словах Генри шумно вздохнул, представив распростертого на земле пони под тяжестью возмужавшего мальчугана, — …чем вы, кто знает родословные породистых скакунов, обладает острым взглядом и разбирается в лошадях. Будь я на двадцать лет моложе, я бы вас похитил, чтобы жениться на вас. — Кингсли поклонился и поцеловал у Дианы руку.

Генри опешил от такой галантности. Он никак не ожидал такого от своего старого наставника и приятеля, который если и выказывал интерес к женскому полу, то исключительно к представительницам лошадиного рода.

— Перестаньте флиртовать с моей женой, Кингсли, или я умру от ревности. — Генри шутил, но к своему удивлению, обнаружил долю правды в своей шутке. Он действительно слегка приревновал Диану.

— Какой приятный человек, — заметила Диана, глядя в спину удалявшегося управляющего. — Он напомнил мне конюхов из моего дома. В детстве я при первом же удобном случае бежала на конюшню и играла там. На конюшне я чувствовала себя как дома. Когда я тайком брала книги из дедушкиной библиотеки, то пряталась на сеновале, чтобы прочитать их. Конюхи никогда не выдавали меня, не корили за плохие манеры, более того, они всегда находили для меня доброе приветливое слово.

— Услышать доброе, приветливое слово от Кингсли я тебе скажу, это нечто удивительное, тем более обращенное к женщине — это вообще вещь неслыханная. Но меня больше удивляет быстрота, с которой ты сумела покорить этого старого ворчуна и грубияна.

— О, как ты несправедлив к мистеру Кингсли. Неужели ты в самом деле ревнуешь меня к нему?

— Конечно, нет, — рассердился Генри.

— Генри, ну, разве можно меня ревновать к такому пожилому человеку. Ведь это смешно. — Диана рассмеялась.

Генри насупился.

— Не стоит делать из мухи слона. — Диана вдруг стала серьезной и озабоченной. — Обещай мне, что ты никогда не будешь меня ревновать. А взамен я твердо обещаю никогда не давать серьезного повода для ревности.

— Ди, — Генри с любовью посмотрел на тонкие красивые черты ее лица, в которых не было никакого лукавства, — я верю тебе. Кроме того, мне трудно представить, чтобы ты по своей воле забралась в постель к чужому мужчине. Но чтобы этого не случилось, — Генри улыбнулся, — я постараюсь никогда не отпускать тебя и тем самым лишить тебя подобной возможности.

Он надеялся рассмешить ее, но его шутка оказала на Диану неожиданное действие. Она нахмурилась и закусила нижнюю губу. У нее был такой беззащитный вид, что Генри обозвал себя в душе болваном.

— Обещаю никогда не ревновать тебя, любовь моя. Что тебя еще тревожит?

— Вот та кобыла, по имени Пенни.

Генри весь напрягся:

— А что тебя беспокоит в ней?

— Она, должно быть, стоит очень много денег, — задумчиво проговорила Диана.

— Ну и что из этого? После того, как мой отец приобрел этот конезавод и отдал его мне, я имею полное право тратить деньги, в том числе и деньги инвесторов, по своему усмотрению.