Любовники поневоле

На следующий день их путешествие стало еще более невыносимым. Направляясь по ветке от Диллона до Кистоуна, они тряслись в товарном вагоне. На улицах Монтесумы Коннора постоянно окликали самые разные люди.

– Приходи, поиграем, – пригласил один из них. Коннор отказался.

– Что это за игра? – спросила Кэт, когда он пояснил, что все эти мужчины – его давние знакомые.

– У них здесь идет круглосуточная игра в покер; даже несмотря на закон, запрещающий азартные игры, принятый, кажется, в восемьдесят втором, находится немало желающих испытать судьбу.

– А почему шериф не прекратит это? – Кэт в сотый раз попыталась сесть поудобнее на жестком сиденье повозки, где она занимала место между кучером и Коннором.

– А чего шериф нам сделает? – заявил кучер. – Никто ж не пойдет голосовать на выборах, ежели он отменит покер в городе.

– Придешь навестить Дикси, Коннор? – окликнул его какой-то мужчина от дверей салуна.

– Кто это, Дикси? – спросила Кэт. Одноглазый часто упоминал это имя. Она повернулась к своему спутнику и заметила, что от смущения на скулах Коннора появились красные пятна.

– Я не бываю у Дикси, – пробормотал он, а Кэт поджала губы, сообразив, что за женщина эта Дикси.

– Вот и приехали, – объявил кучер, останавливая лошадей перед пансионом с меблированными комнатами. Коннор спрыгнул на землю, снял багаж, а затем помог Кэт сойти с высокого сиденья.

– Отсюда мы прямо сейчас поедем дальше, – сказал он, давая понять, что не собирается обсуждать Дикси, – но придется ехать верхом.

– Верхом? – Кэт так надеялась, что ее усталые косточки найдут утешение на мягкой постели гостиницы.

– Верхом на лошадях, – повторил Коннор.

Кэт вспомнила, как по пути в Брекенридж читала книгу Изабеллы Берд и какой увлекательной казалась ей тогда поездка верхом по горам. Теперь, столкнувшись с перспективой действительно оказаться верхом на лошади, она испытывала огромное желание сказать Коннору, что останется в пансионе и навестит хозяйку, у которой жила Гертруда Бригл, когда учительствовала в школе Монтесумы.

– Как же Гертруде живется в большом городе? – расспрашивала Кэт хозяйка пансиона, показывая им комнаты, чтобы они могли переодеться в костюмы для верховой езды.

– В большом городе?

– Ну да, в Брекенридже. Там ведь есть железная дорога? Вот это я и называю большим городом. А теперь обратите внимание: простыни у меня чистые, такими и должны остаться. Те, кто напиваются допьяна и валятся на кровать в грязной одежде, долго здесь не задерживаются. И я не люблю, когда меня будят по ночам, так что если пойдете на костюмированный бал, не шумите, когда будете возвращаться. Только посмейте потревожить меня, выгоню сразу же.

– Да, мэм, – смиренно ответила Кэт, раздумывая, сколько же постояльцев лишились номера только за то, что валялись одетыми на чистых простынях.

Она вышла на улицу и обнаружила, что Коннор уже ждет ее с двумя оседланными лошадьми. О Боже, что делать? Кэт понятия не имела, как садиться на лошадь, но не собиралась в этом признаваться.

– Давайте я помогу вам, – предложил Коннор. Мило улыбнувшись, Кэт поставила ногу на его ладонь, и Коннор почти забросил ее в седло, испугав до смерти.

– Вот черт, вам нужна юбка с разрезом, – проворчал он, садясь на своего коня. – В Монтесуме не так много женщин, а дамских седел и того меньше.

Лошадь Кэт безо всякого понукания со стороны всадницы затрусила вслед за конем Коннора. Кэт обескураженно заметила, что из-за неподходящей юбки ее лодыжки оказались на виду. Когда до рудника «Запоздалый» осталось около мили, Коннор сказал:

– Я догадываюсь, что вы никогда прежде не ездили верхом.

Кэт упрямо молчала. Она едва не плакала, устав от столь тяжелого путешествия.

– Почему вы мне ничего не сказали? У Шона нет доли в «Запоздалом», поэтому вам можно было не ехать.

– Почему вы назвали рудник «Запоздалый»? – спросила Кэт, пытаясь отвлечь внимание спутника от своего неумения ездить на лошади.

– Я узнал об этом месторождении до того, как отправился в Фарнкомб-Хилл. Если бы я сразу застолбил участок и работал здесь, вместо того, чтобы гоняться за фарнкомбским золотом, Роза, может быть, не умерла бы.

– В этом нет вашей вины, – успокоила его Кэт. – Многие женщины умирают от родов, и даже окажись вы рядом, вряд ли вы смогли бы ей помочь.

Коннор вздохнул.

– Вы правы. – Он сменил тему разговора. – Это богатый рудник, но выбирать из него руду очень тяжело и дорого. Даже после доставки руды вниз требуется немало усилий, чтобы перевезти ее.

Пока они поднимались по узкой крутой тропинке, Кэт молила Бога, чтобы лошадь не оступилась. Коннор, казалось, не замечал опасности. Он пристально смотрел вверх на рудник, до которого все еще было далеко.

– Я собираюсь установить здесь вагонетки, такие, как на ближнем руднике. Говорят, что в Аспен проведут электричество; тогда можно будет сделать электрифицированную дорогу.

– Электричество? – рассмеялась Кэт. – Да ваши вагонетки не пройдут и сотни метров. Однажды в Денвере меня взяли посмотреть на электрический трамвай. После грандиозной шумихи пошел дождь, и трамвай не поехал. Газеты много писали об этом случае. Какая польза от электричества, если оно боится дождя?

Коннор усмехнулся.

– Похоже, Кэт, вы не очень-то доверяете современной науке.

На руднике Кэт получила несколько предложений руки и сердца к большому неудовольствию Коннора.

– Но я же не виновата, – робко оправдывалась Кэт в то время, как лошади осторожно спускались по тропе. Снег слегка подтаял, отчего животные постоянно оступались. – Я не просила их делать мне предложение.

– Невыносимо думать, сколько предложений вы получите сегодня вечером. Особенно, если наденете то платье.

– Вы же сказали, что это будет костюмированный бал, поэтому я и обзавелась соответствующим платьем, – ответила Кэт. Она закрыла глаза и быстро зашептала молитву, так как лошади ступили на самый опасный участок дороги. Ей крупно повезет, если она останется в живых до этого бала. Если уж Коннор беспокоится об этом платье сейчас, то что будет, когда он увидит его на Кэт! Зеленый шелк подчеркнет цвет ее глаз, а серебристо-серые перчатки и вставки придадут образу определенную сдержанность. А рюши, оставляющие открытыми плечи и спускающиеся вдоль глубокого выреза на груди, просто не могут не привлечь внимание мужчины.