Любовные многоугольники

И вдруг это неожиданное сообщение сына о тяжелой болезни его матери. Андрей вылетел в Псков, умоляя всех богов, чтоб они не лишали его так внезапно обретенного счастья.

Тем временем Айра ходила в финансовую полицию, как на работу – практически каждый день. Она проводила в этом неуютном казенном здании как правило по шесть-восемь часов, поочередно допрашиваемая то одним следователем, то другим.

Каждый из них использовал разные психологические приемы планомерного и жесткого давления на психику с тем, чтобы вынудить ее признать свою вину в деле банкротства ТОО «Адам».

Когда однажды она попыталась заявить о своих гражданских правах, ей нагло ответили, что они абсолютно правомочны держать ее хоть до двенадцати часов ночи.

При этом сами следователи нередко указывали в повестке одно время, а появлялись в другое, непрестанно шантажируя Айру наличием у них в руках непреложных доказательств ее вины, которые, тем не менее, они почему-то не торопились предъявлять напрямую.

Айра чувствовала себя узницей, брошенной в средневековую темницу, где цивилизацией даже близко не пахло.

Потом дело, которому придали статус уголовного, передали уже одному, постоянному следователю по фамилии Азизов.

После неоднократных бесплодных бесед на одну и ту же тему, он принялся устраивать Айре очные ставки с некоторыми, фигурировавшими в деле свидетелями, и в частности, с бывшими сотрудниками ТОО «Адам», которые, то ли напуганные самим фактом своего пребывания в стенах грозного и непопулярного в народе заведения, то ли предварительно хорошо обработанные предусмотрительным в подобного рода вещах старшим лейтенантом Азизовым, беззастенчиво лгали, сваливая на своего бывшего руководителя все мыслимые и немыслимые грехи, о которых они сами узнавали из наводящих вопросов следователя с насквозь буравившим их взглядом маленьких, шныряющих глазок.

Однажды в кабинет к старшему лейтенанту Азизову посреди допроса вошел начальник отдела, который с порога, брызгая слюной, начал кричать, что Эмирова своим упрямством отнимает у них кучу драгоценного времени, что ей не удастся избежать ответственности перед государством за причиненный ее деятельностью ущерб, что они выведут ее на чистую воду и непременно посадят в тюрьму.

После его ухода Азизов мягко заметил, что все проблемы можно решить гораздо более мирным, надежным и безболезненным путем, особенно такой богатой, по его сведениям, женщине, как Айра Эмирова.

Айра, по жизни придерживавшаяся правила «Правые не оправдываются», никак не отреагировала на это абсолютно беспочвенное замечание.

Измотанная бесконечными долгими допросами, на которых ей без конца приходилось отвечать на одни и те же вопросы, она мечтала только о том, чтоб все поскорее закончилось.

Айру, доведенную до предельного отчаяния, потерявшую всякую веру в человеческую порядочность и наличие справедливости в этом жестоком мире, уже практически перестал интересовать конечный результат сей чудовищной, выставленной на обозрение глупых, равнодушных зевак драме, в которой она вынуждена была играть роль главной героини.

После непрерывных двухмесячных допросов и череды очных ставок, сфабрикованное мздоимцем из финансовой полиции Азизовым уголовное дело Эмировой, обвиняемой в преднамеренном банкротстве ТОО «Адам», было передано на рассмотрение в районный суд. Собственно, другого результата от представителей финансовой полиции Айра и не ожидала.

Гораздо больше ее взволновал однажды внезапно раздавшийся ночью звонок в ее все той же арендуемой маленькой квартирке, из которой Айра не хотела съезжать ввиду присущего ей консерватизма, и в которой, благодаря заботам Андрея, минувшим летом был сделан ремонт. Айре звонил Андрей Карин.

Услышав до боли родной голос, который она безошибочно узнала бы из тысячи самых разных голосов, Айра почувствовала, как ее сердце забилось, словно готовое выпрыгнуть из груди, чтобы опередить свою, ослабевшую за последние месяцы хозяйку, и безоглядно броситься навстречу долгожданной судьбе.

Донельзя взволнованная Айра, узнав, что Андрей находится в Алма-Ате, не сразу обратила внимание на расстроенные нотки в его голосе, радостно повторяя в трубку: «О, Господи, я была не права! Какое счастье, любовь моя! Прости меня, глупую, что я не верила в то, что ты вернешься обратно. Как же я ошибалась!».

Увы, Айра действительно ошиблась, только не в прошлый раз, а в эту, оказавшуюся поистине несчастной для нее, долгую зимнюю ночь.

Как выяснилось, Андрей прилетел в Алма-Ату еще ранним утром, но только для того, чтоб передать все дела отлаженного им полиграфического производства в руки жены своего покойного друга Нурлана Сауле, поскольку вынужден был вернуться обратно в Россию в связи с тяжелым заболеванием жены, на выздоровление которой, по словам ее лечащего врача, никаких надежд практически не оставалось.

Заявив, что сейчас он не может сказать, сколько времени Насте еще суждено прожить – месяц, год или два, доктор предупредил Карина, что ей категорически противопоказаны малейшие волнения, не говоря о нервных или эмоциональных потрясениях, способных одномоментно свести ее в могилу.

У Андрея, раздавленного этим сообщением, не было иного выхода, как исполнить свой человеческий долг, вернувшись в семью, чтоб не омрачать последних дней умирающей Насти, и попытаться сделать все возможное для улучшения ее состояния.

Он не мог, не считал себя вправе давать сейчас какие-либо обещания на будущее своей горячо-любимой и беззаветно любящей его Айре, а потому искренне попросил у нее прощения и сразу положил трубку, едва ли не бегом бросившись в сторону аэропортовского терминала, чтобы отрезать для себя все пути назад.

После всех, раз за разом случившихся с ней за несколько лет ее жизни в Алма-Ате просто бесчисленных бед, Айра уже не способна была даже на слезы, чтобы выплакать свое нынешнее, ни с чем не сравнимое горе.

Глядя в окно на спящий беззаботным сном ночной город, она курила одну сигарету за другой. Вдруг вспомнилась однажды услышанная ею фраза: «Господь всегда посылает людям столько испытаний, сколько они способны перенести».

Неужто это — правда? Неужто не наступил еще предел ее человеческому терпению? Неужто у нее еще остались силы, чтобы бороться за свою судьбу, не предавая свои мечты?

В эту трудную и по-зимнему долгую ночь Айра вдруг ясно осознала одну очень важную для себя вещь, а именно: что бы ни случилось в ее дальнейшей жизни, как бы ни изощрялась судьба, подкидывая ей всевозможные подножки, чтобы проверить на прочность свою, такую маленькую и совершенно одинокую подопечную, она всякий раз будет упрямо подыматься, чтоб, отряхнув пыль с колен, продолжить свой путь.