Любовные письма великих людей. Женщины

…Какое право ты имеешь вызывать в своем плодовитом воображении столь отвратительные картины, как сглаживание острых углов, когда есть та, что любит тебя сильнее, чем кто-либо, по меньшей мере на этой земле.

О, Сэм, думаю, с твоей стороны нехорошо воображать подобные ужасы. Ты говоришь также, что, по-твоему, я вряд ли смогу действовать по своему разумению, будучи предоставлена самой себе. Должна признаться, я всегда прислушивалась к своим родителям, уважала их, была внимательна к их словам (я имею в виду те, что касаются некоторых вопросов), но в самом ближайшем времени я буду всецело подчинена тебе, и, уверяю, ты найдешь в моем лице самую смирную и покладистую ученицу.

Прошу, не воображай, что, когда я стану твоей, все будет продолжаться так же, как идет теперь. Боже упаси. Уж лучше сразу положить конец этому делу, если мы хотя бы отчасти допускаем такую возможность. Так что, прошу тебя, не страшись нашего будущего счастья.

Постарайся увидеть светлую сторону, и, несомненно, благодаря любви, которая, как мне доподлинно известно, связывает нас, мы будем веселы и довольны, так что острые углы нам понадобится смягчать лишь изредка, совсем не так часто, как тебе кажется…

Мне не спалось, пока я не написала тебе, поэтому прости мне этот вздор. Спокойной ночи, мой любимый, пусть ангелы направляют и оберегают тебя, навевают сладкие сны отнюдь не в унылых тонах, и постарайся принять нежнейшую и самую искреннюю любовь твоей Беллы.

Сожги это письмо сразу же по получении.

Мэри Уиндем (леди Элко) (1862–1937)

…я считаю своим долгом ставить вас на место (на колени у моих ног), и, льщу себя надеждой, это мне удалось.

Мэри Уиндем родилась в Белгравии в аристократической и артистической семье. Ее отец был покровителем прерафаэлитов (английские художники и писатели 2-й половины XIX в., ставившие целью возрождение «искренности», «наивной религиозности» средневекового и раннеренессансного искусства («до Рафаэля»). В доме постоянно бывали художники, поэты и писатели. Мэри получила домашнее образование. В 1883 г. родные убедили поразительно прекрасную юную женщину (ее портреты писали Эдвард Пойнтер и Сарджент) выйти замуж за Хьюго Ричарда Чартериса, лорда Элко. Чартерис был обаятельным мотом, брак оказался несчастливым. Мэри часто оставалась одна с детьми (она родила семерых детей в период между 1884 и 1902 гг.). Но если Хьюго она так и не полюбила, то привязалась к дому, который подарил им свекор. Это был особняк Стенвей в Глостершире, построенный в элегантном якобитском стиле из котсуолдского камня медового оттенка. Он был окружен прекрасным парком с живописными водоемами XVIII в. и амбаром XIV в. Дом стал излюбленным местом собраний передовых представителей общества, а Мэри – одной из прославленных хозяек салонов того времени. Но в особенности дом известен как неофициальная штаб-квартира кружка, впоследствии известного как «Соулз» (The Souls). Члены «Соулз», бывшего в некотором отношении предшественником кружка «Блумсбери» (Bloomsbury Group – элитарная группа английских интеллектуалов, писателей и художников, выпускников Кембриджа), отказывались от традиционного аристократического времяпрепровождения – охоты и фанатичного интереса к скачкам – в пользу бесед, музыки и игр в слова. Одним из лидеров кружка был Артур Бальфур, в то время еще рядовой член парламента и юнионист, впоследствии – премьер-министр.

Бальфур так и не женился и, по-видимому, не проявлял интереса к интимным отношениям. Однако томный, интеллектуальный и обычно малообщительный философ и политик обрел в лице Мэри человека, которому он мог довериться, а она, в свою очередь, обнаружила, что муж так и не стал для нее родственной душой. Марго Асквит, еще одна представительница «Соулз», утверждала, что Бальфур никогда не был влюблен, и в доказательство приводила его ответ на вопрос, не огорчится ли он, если она, Мэри и еще один их общий друг умрут: «Я огорчусь, если все вы умрете в один день».

Дружба и переписка Мэри и Бальфура продолжались сорок лет, до его смерти в 1930 г. Очевидно, Мэри была энергичной и умной женщиной, вынужденной почти всю жизнь провести в браке без любви. В 1895 г. она предприняла поездку в Египет, откуда после романа с путешественником Уилфридом Скавеном Блантом вернулась беременной. Ее муж принял ребенка как своего по аристократическим обычаям того времени. В 1914 г. Хьюго унаследовал отцовский титул и великолепное поместье в Восточном Лотиане, куда удалился жить в роскоши вместе со своей любовницей. Мэри удалось остаться в Стенвее только благодаря благосклонности драматурга Джеймса Барри. В Первую мировую войну Мэри потеряла двух сыновей и в память о них написала историю их жизни, озаглавленную «Семейная летопись» (A Family Record) и опубликованную в 1932 г. После целой жизни, проведенной в Стенвее, Мэри Чартерис умерла в ближайшем доме престарелых в 1937 г.

Мэри Уиндем (леди Элко) – Артуру Бальфуру (19 января 1904 года, написано в поезде между Оксфордом и Уориком)

После расставания с Вами в воскресенье вечером на меня накатило уныние, и, как мне показалось, Вы тоже выглядели слишком печально, что несколько утешило меня, хотя звучит неучтиво. Ужасно уезжать в такой час, но почти неизбежно, так что «не о чем сожалеть» в этом смысле (фраза Уитта), иначе и быть не могло, и, думаю, с моей стороны это весьма похвально – так ловко все уладить и ухитриться встретиться с Вами – как видите, я считаю своим долгом ставить Вас на место (на колени у моих ног), и, льщу себя надеждой, это мне удалось. Воскресенье слегка разочаровало меня, потому что, хотя совесть призывала отправить Вас в церковь, мне понравилось развлекаться с Вами утром. Я была в приподнятом настроении и совсем расшалилась, когда вбежали Вы (кстати, как Вам не совестно оставлять мое письмо у себя в комнате), а потом последовала долгая прогулка и один час в вашей комнате, слишком короткий по сравнению с днем, да и тот пропал за разговорами о делах. Меня устроят два часа: один – для скучных вещей, другой – чтобы ставить Вас на место; знаю, я уделяю слишком много внимания и тому и другому, и чем больше, как мне кажется, Вы скучаете, тем сильнее усердствую, а это неправильно. Терпеть не могу спешить, но приходится, когда времени в обрез. Затем промежуток между чаем, ужином и отъездом выдался слишком напряженным, потому что мне так хотелось увидеться с Вами с глазу на глаз, и я не переставала гадать, можно ли устроить это, но, само собой, нельзя, ведь я не озаботилась заранее. Невозможно добиться Вашего внимания, и я уже подумывала, не попросить ли Вас показать мне что-нибудь в Вашей комнате или принести что-нибудь из нее. Наконец я отчаялась, и все душевные и физические силы покинули меня, как воздух проколотый шарик. У меня какая-то боль в боку. Поездка в автомобиле была очень славной, но нет ничего приятного в том, чтобы уезжать в нем. Я дала Миллсу на чай…

Хотела бы я иметь автомобиль. Забыла сказать: вторник 6-е полностью устраивает меня. Я предпочла бы свободную неделю в Стенвее, но Вы выбирайте то, что Вам подходит.

До свидания. Храни Вас Бог.

М. Э.

Надеюсь, у Вас все хорошо? Уничтожьте.

Эдит Ньюболд Джонс (Уортон) (1862–1937)

И если стоит тебе войти в комнату, как меня словно охватывает пламя, (…) если в твоих объятиях я лишаюсь дара речи (…) зачем мне бояться твоих насмешек.

Эдит Уортон, урожденная Эдит Ньюболд Джонс, происходила из видной нью-йоркской семьи, сколотившей состояние на морских грузоперевозках, банковских операциях и недвижимости. Эдит выросла в особняке из темного песчаника на 23-й улице возле самой Парк-авеню и получила образование, занимаясь с гувернанткой и читая книги из отцовской библиотеки. Обладая врожденным талантом рассказчицы, свой первый роман она дописала к пятнадцати годам (он так и не был опубликован).

Ее мать Лукреция, законодательница высшего света Нью-Йорка, беспокоилась, что ее умная и начитанная дочь не сумеет найти себе мужа. В 1885 г. Эдит вышла за Эдварда Роббинса Уортона по прозвищу Тедди, приятеля ее брата. Бостонец Тедди придерживался того же беспечного, требующего больших денежных затрат образа жизни, что и семья его молодой жены, но, к сожалению, несовпадение их темпераментов усугубляло отсутствие общих интересов.

Стремление Эдит Уортон вести себя соответственно положению светской дамы и в то же время давать волю творческим порывам привело к тому, что после юношеского взрыва продуктивности она вплоть до тридцати восьми лет не писала художественной прозы. Но ежегодные поездки в Европу побудили ее писать об искусстве, архитектуре, парках и дизайне интерьеров. Ее первой публикацией стала книга «Украшение дома» (The Decoration of Houses), написанная в соавторстве с дизайнером Огденом Кодменом. В книге доказывались преимущества классически элегантного, сдержанного и простого стиля перед преобладавшей в то время модой на громоздкую мебель, мрачную цветовую гамму и беспорядочное смешение стилей.

Первый ставший бестселлером роман Эдит «Дом радости» (The House of Mirth) был посвящен светской жизни старого Нью-Йорка, среде, в которой она выросла. Он был опубликован в 1905 г. В то время Эдит почти весь год проводила на западе Массачусетса, на классической вилле, построенной по ее собственному проекту и названной «Маунт» («Гора»). Тедди Уортон страдал усиливающейся душевной болезнью. Одна из подруг Эдит писала: «Мания мистера Уортона побуждает его покупать особняки и автомобили для актрис мюзик-холла, занимать гигантские люксы в отелях, напиваться и крушить мебель, распускать ужасные слухи о своей жене».