Любовный пасьянс

Она потащила Катю через небольшой холл в длинный коридор, куда выходило множество дверей. Катя в первый раз была за кулисами и вертела головой, стараясь ничего не упустить.

В холле на диванчике сидели и курили несколько актеров, среди них Эдгар Вибо — Алексей Вишняков. Он был все еще в сценическом костюме, грим на лице слегка расплылся, и стало заметно, что Вишнякову давно уже отнюдь не пятнадцать и даже не двадцать пять. Но Катя все равно взирала на него с благоговением.

Когда Вика с Катей проходили мимо, Вишняков ухитрился шлепнуть Вику по мягкому месту:

— Викуся-лапуся, а ты заметила, что я тебя в лодке по-настоящему поцеловал?

— Заметила, заметила, отстань, — Вика, не останавливаясь, небрежно отмахнулась от своего недавнего сценического возлюбленного.

— Ну и как тебе? — крикнул Вишняков уже вдогонку. — Говорят, я классно целуюсь!

— Весьма посредственно, — отозвалась Вика, открывая одну из дверей. — Вот сюда, Катюша. Ничего, что я на «ты»?

— Ничего, — оторопевшая Катя застыла на пороге. Ее покоробили слова Вишнякова — она все еще была под впечатлением спектакля и видела перед собой трогательного Эдгара Вибо. А Эдгар не мог позволить себе такой выходки, особенно по отношению к Шерли.

— Да проходи же, — улыбнулась Вика. — Садись на диван. Или в кресло, куда хочешь.

— Спасибо, — Катя примостилась на краешке вытертого дивана.

Вика подсела к столику с зеркалом и стала быстро стирать грим. Катя как завороженная следила за ее точными и умелыми движениями — Шерли исчезала на глазах, просто таяла в воздухе. И вдруг Кате ужасно захотелось, чтобы исчезла Вика, а Шерли осталась.

— Что это ты все молчишь? — спросила Вика, не оборачиваясь. — Спектакль понравился?

— Очень!

— Пьеса немного старомодна, но ретро сейчас в почете.

— Я не заметила, что она старомодна, — медленно сказала Катя. — По-моему, такие пьесы не стареют.

— Ну да? — Вика кинула на нее изумленный взгляд. — Катюша, ну кто же в наше время будет умирать от любви? Думаю, что даже в семидесятые такой сюжет мог пройти лишь с большой натяжкой. Хотя мне как актрисе жаловаться грех — роль Шерли очень выгодная, есть что играть. Впрочем, все равно одеяло тянется на Лешку. Он тебе понравился?

Катя в ответ лишь улыбнулась.

— Смотри не влюбись, — шутливо предупредила Вика. — Вишняков только на сцене обаяшка, а в жизни — циник, каких поискать.

Эдгар Вибо — и циник?!

Окончательно стерев грим, Вика потянулась и стянула через голову длинную футболку — часть костюма Шерли, потом сняла вытертые джинсы. Шерли испарилась: перед Катей стояла очень красивая платиновая блондинка в белом кружевном белье, высокая, длинноногая, загорелая — в конце-то марта! Эта блондинка могла быть кем угодно — фотомоделью, манекенщицей, голливудской дивой, но Шерли она быть не могла. Катя слегка поникла — впечатление от спектакля испарялось так же быстро, как растворяется сухой сок зуко в холодной воде.

Вика быстренько натянула черные шерстяные брюки, черный же свитер с довольно большим вырезом, накинула на плечи тонкий бежевый шарф:

— Ну, вот я и готова. Пошли, Катюша, развлекаться дальше.

Катя со вздохом поднялась:

— А куда?

Честно говоря, ей совершенно расхотелось куда-либо идти. Поехать бы сейчас домой, посидеть и подумать, может быть, даже поплакать… Но ведь не признаваться же постороннему человеку в своей излишней впечатлительности…

Вика неопределенно махнула рукой:

— Да есть тут недалеко одно подходящее местечко…

«Подходящим местечком» оказался знаменитый актерский клуб — про него много писали в прессе, в том числе и в Катиной любимой «Обаятельной и привлекательной».

Двое молодых и довольно известных актеров и одна актриса постарше, но о-очень знаменитая, арендовали небольшой подвальчик на Лубянке и оборудовали в нем клуб «На Лысой горе». Обязанности хозяев арендаторы исполняли поочередно. Сегодня как раз была очередь актрисы, и она встречала посетителей в образе симпатичной ведьмочки-вампирши: черные распущенные волосы, бледное лицо, под глазами глубокие тени, кроваво-красные острые ногти и струйка крови, стекающая по подбородку. Как ни странно, безупречная красота актрисы, которой раньше гордился весь советский народ, от подобного грима ничуть не страдала, а облегающее серое платье якобы в лохмотьях выгодно подчеркивало стройность фигуры.

Вика запросто поздоровалась со знаменитостью, назвав ее «Мариночкой», и провела Катю к маленькому столику у стены. Столик, конечно, был не из лучших, но Катя этого не заметила, — настолько ее захватила необычность обстановки. В подобных местах они с Володей никогда не бывали.

Кормили и поили «На Лысой горе», как и положено, страшным и кровавым: коктейль «Кровь младенцев», жаркое «Черная курица», салат «Ведьмин корень» и прочие страсти-прелести. Вика с улыбкой наблюдала, как Катя изучает меню, затем посоветовала:

— Закажи «Козлиное копытце» и «Хвост русалочки». А выпить — «Приворотное зелье».

— А что это? — полюбопытствовала Катя.

— Принесут — увидишь. Но это точно съедобно и даже вкусно. А хочешь, я сама сделаю заказ.

Катя хотела.

Обслуживал их официант, одетый чертом или бесом. Точнее сказать, мелким бесом — его рост едва ли превышал метр шестьдесят пять. И все действительно оказалось не так страшно: «Хвост русалочки» на поверку — обычный салат из крабов, «Козлиное копытце» — большой кусок жареного мяса, а основным компонентом «Приворотного зелья» был апельсиновый сок. Вика подождала, пока Катя с опаской продегустирует принесенные яства, и спросила:

— Ну как тебе?

— Забавно, — Катя, казалось, была даже немного разочарована.

Сама Вика заказала коктейль «Кровь младенцев» — водка с томатным соком, в обычном баре называющийся «Кровавая Мэри». Но Катя по барам не ходила и с интересом покосилась на бокал, в котором над густой красной жидкостью словно парил прозрачно-чистый слой. Вика заметила ее взгляд:

— Хочешь попробовать?

Катя кивнула. Но, сделав маленький глоток, вздохнула и слегка поморщилась:

— Да это же водка!

— Конечно, водка, — рассмеялась Вика. — А внизу — томатный сок. Так сказать, закуска. Этот коктейль маленькими глотками не пьют.

Катя ничего не ответила и уткнулась в свою тарелку. Вика могла бы ее предупредить об этом заранее и не насмехаться.

— Я не знала.

— Ну вот, уже и обиделась, — Вика посмотрела на нее и мягко добавила: — Извини, я не думала, что ты никогда не пробовала «Кровавую Мэри».

На Вику, когда она улыбалась, сердиться было просто невозможно.

— Так я угадала — никогда не пробовала?