Шрифт:
Эта странная, почти неправдоподобная история произошла со мной совсем недавно. Теперь я уже нечётко помню детали, но всё так и было, как я рассказываю.
В тот год я переехала из своей маленькой квартирки в Свиблово в старинный дом на Лесной улице. Вернее было бы сказать, что старинными оставались три нижних этажа, а четыре верхних надстроили после реставрации в конце прошлого века. Большая двухкомнатная квартира досталась мне в наследство от бездетной тётушки.
Обустроилась я быстро, потому что из своей мебели перевезла только любимый журнальный столик на колёсиках, за которым любила работать, пристроив рядом чашку кофе или чая в зависимости от времени суток. Из вещей я забрала одежду и компьютер, посуда и домашняя техника в квартире на Лесной были не в пример лучше
В то, что все тётины вещи немного волшебные, я верила с детства. Они и вправду были очень странными: на стеклянных вазочках и стаканах не оседала пыль, блюдца и тарелки не разбивались, а в чайных чашках долго не остывали горячие напитки. У каждой вещи был свой нрав, свои привычки. С трудом можно было представить, что все эти предметы обихода сошли с конвейера фабрики и в числе сотен своих близнецов поступили в продажу. Но не на заказ же их делали для Ярины: скорее всего, они приспосабливались друг к другу – хозяйка и её неодушевлённые приобретения. Наверное, мне предстояло ещё многое узнать о вещах моей любимой тётушки.
***
Тётя Ярина была женщиной таинственной и многим казалась странной. Любые события в своей жизни она обставляла с большой фантазией и во всё напускала туману. Она умела гадать на картах, кофейной гуще, на обручальном кольце и знала ещё много других фокусов. Вдобавок тётя сочиняла мистические стихи. Мне они нравились, я потихоньку записывала их в тетрадку и прятала даже от мамы, родной Ярининой сестры. Ещё она знала много любопытных историй и давала мне читать удивительные книги.
К всевозможным чудесам Ярина относилась очень серьёзно, не на шутку увлекалась спиритизмом и даже организовала когда-то спиритический кружок. Сама она обладала исключительным даром медиума, как говорила моя мама. Спиритические сеансы у наших знакомых и родственников пользовались дурной славой, но вызывали большой интерес, особенно среди женщин. Мама тоже раз-другой принимала участие в таком собрании, однажды даже меня с собой взяла.
В кругу знакомых тётушку называли ведьмой. За глаза, конечно, – мало ли что! Мужчины брачного возраста и холостого положения её попросту боялись. А красоты она была редкой: при ярком выразительном лице и смуглой коже у нее были огромные тёмно-синие глаза и светлые пшеничные волосы. Таких лиц я больше никогда не видела, даже в моем любимом кино. Фигура у Ярины была как у Брижит Бардо в ранней молодости, только одевалась она строго: в длинные платья с закрытым воротом.
Несколько лет назад познакомилась Ярина где-то с археологом, да и вышла за него замуж. Было ей тогда немного до пятидесяти. Жаль, что позднее счастье тёти длилось недолго: вначале пропал в экспедиции её муж Глеб, его искали долго, но безуспешно. Через год неожиданно умерла и Ярина от какой-то странной и быстротекущей болезни.
У мужа Ярины остался сын, но ему отдельное жильё ещё при жизни отца выделили, тётя с мужем делали какой-то сложный размен. Так что квартира на Лесной улице принадлежала только тёте.
***
Что делать со своей старой квартирой, я ещё не решила. Можно сдать в аренду – мебели и необходимой хозяйственной утвари в ней вполне хватало. В случае появления финансовых проблем можно бы и продать, но пока мне было отчего-то жаль отдавать привычное жильё в чужие руки насовсем.
Настал день, когда я окончательно собралась переехать на новое место и остаться там на ночь. Я в последний раз проверила свои шкафчики и полки, прихватила любимые солнечные очки, путеводитель по Италии, в которой никогда не была, ещё какую-то мелочь – и закрыла дверь на два замка.
Сумка с вещами и ноутбук в чехле не были особенно тяжёлыми, но я отчего-то очень устала. От метро шла долго, день был жарким – хотелось пить, разношенные закрытые туфли натёрли ноги.
В знакомом подъезде стало легче: успокаивало прохладное гулкое пространство, в котором каждый шаг отзывался глуховатым эхом на самом верху под чердаком. С удовольствием прошлась бы пешком – всего-то седьмой этаж! Но сил уже не было, я вошла в лифт и закрыла
за собой дверцы со стеклянными панелями. Мне нравилось видеть мелькающие лестницы, просторные площадки. Иногда кто-то выходил из квартиры, мгновенный взгляд выхватывал лицо и фигуру в полумраке. На седьмом, последнем этаже я вышла, собралась уже открыть знакомую дверь тёмного дерева, когда услышала за спиной негромкий хрипловатый женский голос:– Вы, девушка, новая жиличка? Как вас звать?
– Вера… Но я только первый день тут живу.
– А я Клавдия Ивановна, соседка ваша. Вы не боитесь быть одна в квартире?
– Нет, я не читаю страшных книжек на ночь. И фильмов ужасов не смотрю. Дома всегда дел много, а поздно ночью спать хочется.
– И шагов тяжёлых на лестницах не слышите? И как двери скрипят по ночам?
Словно в подтверждение её слов где-то внизу скрипнула дверь, потом будто захлопнулась – и снова скрипнула. Без слов Клавдии Ивановны я и внимания на это не обратила бы, но теперь поддержала тему:
– Сейчас входные двери у всех металлические, тяжёлые – от лёгкого сквознячка грохают очень громко. Ночью неприятно, конечно, но я не просыпаюсь: устаю и сплю крепко.
– А я столько десятков лет слушаю эти стуки, шорохи, шаги и скрипы, но всякий раз вздрагиваю. Бояться привыкаешь, как чай пить по вечерам!
– Вот и приходите ко мне чаёвничать, я гостей люблю. Вместе бояться интереснее, – не слишком изящно пошутила я.
– Непременно зайду, – неуверенно сказала соседка.
О разговоре с Клавдией Ивановной я забыла, как только вошла в квартиру. Слишком устала, получила такое количество информации и впечатлений, что могла только выпить чаю и лечь спать. Однако после горячего напитка с печеньем сонное настроение совсем развеялось. Я прошлась по комнатам, разглядывая мебель и вещи. В квартире царил идеальный порядок, только пыль на мебели напоминала, что хозяйки в доме давно нет.
***
До сих пор я работала библиотекарем – образование соответствующее, от дома было недалеко и не слишком нервно. Зарплата… Ну могла быть и побольше, но я как-то не жаловалась: более-менее на жизнь хватало. Перед переездом в новую квартиру взяла отпуск, а там можно будет поискать лучшей доли.
Филолог я не по призванию, а по несчастью. При одной только мысли о том, что когда-нибудь в послешкольные годы придётся стряхнуть пыль с отложенной в самый дальний угол памяти таблицы умножения, меня немедленно прошибал пот. Про несчастные и непонятные законы физики я и вспоминать не хочу. Так что филология – всё, что мне осталось после исключения недоступных областей мысли.
Объявление о работе в литературном агентстве я нашла ещё на старой квартире, зарплата корректору обещалась не очень соблазнительная, хотя и существенно больше библиотекарской. Но само занятие казалось привлекательным. Однако я опоздала ровно на один день: пока обживалась на новом месте и разбирала вещи Ярины, другая девица успешно прошла собеседование. Тем не менее секретарша записала мои контакты и сказала, что в ближайшее время и для меня что-то найдётся. Я отправилась домой с пользой проводить второй день отпуска.
В подъезде моего – теперь уже – дома в этот час никого не было: с работы возвращаться ещё было рано, дети будним днём в садиках и школах, а пенсионеры в магазины и на прогулки ходят по утрам. Обеденное время здесь оказалось таким тихим, даже лифт не поскрипывал – некого возить в середине дня. Нарушать покой и тишину я не стала и пошла на свой последний этаж пешком: и полезно, и можно рассмотреть двери всех квартир.
В старых домах все планировки разные и обстановка квартир тоже нетиповая. Во времена заселения первых жильцов было модно украшать квартиры картинами, статуэтками, остатками антиквариата, передаваемого по наследству. Ручки дверей делались разными по форме, цвету, размеру. Деревянные части украшали рельефами и накладками под бронзу. Попалось несколько дверей, обшитых дерматиновыми «заплатками» разных оттенков, а один хозяин рядом со звонком повесил дверной молоточек. С пролёта лестницы к пятому этажу мне послышался чей-то вздох. А на площадке стояла моя соседка Клавдия Ивановна с внушительной хозяйственной сумкой в руке.