Люцифер без позолоты

– Лифт не работает, – выдохнула обессилевшая старая дама. – Ох, здравствуй, Вера! Не виделись же сегодня, помнится.

– Здрасть! Давайте, я вам помогу дойти. Пешком и без сумок тяжело до нашего самого верха.

– Неудобно напрягать, но сама я дойду ещё за полчаса, – виновато призналась соседка. – Мне тебя, Верочка, просто высшие силы послали.

Интересно, это она о боге так или о чём-то другом? Вот как раз удачный случай пригласить её на чай с разговорами. Проходя по площадке шестого этажа, я сказала:

– Заходите ко мне прямо теперь, чаю попьём, вы мне о сказках старого дома поведаете.

– Тут не сказки, а подлинные страшилки, Вера! В крайнем случае – легенды.

– Вот и хорошо, я люблю всё таинственное. Под такие разговоры и печенье слаще кажется, а то других дополнений к чаепитию у меня не найдётся.

– Я принесу смородиновое варенье с мятой и гвоздикой, – обрадовалась соседка моему интересу к сладостям. – Вот только продукты уберу и банку достану.

***

Черносмородиновое варенье с мятой оказалось чудесным, но истории Клавдии Ивановны затмили вкус сладкого угощения. Про реальные дома с призраками и прочими фантастическими обитателями мне до сих пор слышать не приходилось. И теперь показалось, что было бы скучно жить без домовых в кладовках, плачущих привидений в ночных подъездах, вздыхающих в тёмных углах теней. Вот и пожилая соседка явно гордилась тем, что по широким ступеням поздними вечерами тяжело поднимаются черти с увесистыми грешными душами в мешках, неприкаянные убийцы и их жертвы бродят по пожарной лестнице, пугая припозднившихся в гостях или в театре жильцов.

– Амелия Львовна с третьего этажа привечает девушку, убитую здесь бандитами ещё в начале прошлого века. Она вроде что-то шепчет старушке, страшные истории рассказывает. Но вот что чаем та девица угощается – это чистой воды враки. Как же она пить может, если неизвестно из чего сделана!

Я сунула в рот ложечку варенья, чтоб не рассмеяться. Потом покивала головой и спросила:

– И что же, никто из жильцов не боится? Так и живут бок о бок с чертями и привидениями?

– Как не боятся, страшно конечно! Но никто не уезжает отсюда, особенно после того, как дом отреставрировали. Тут квартиры красивые, потолки высокие, звукоизоляция – не нынешней чета! Призраков тоже жалко, у них у каждого своя печаль. Они, понятно, пугают, но ещё ни разу не убили никого. Наоборот, был случай: грабителей поймали. Преступники же тёмные, книг мало читают, в потусторонние силы не верят. В тот раз дверь взломали у профессора Шапочинского с пятого, там как раз местный призрак отдыхал, хозяина дожидался. Один бандит в него стрельнул, а тот кровью как бы истекает, но на грабителей идёт прямо в лоб – глаза выпучил, пальцы окровавленные растопырил. Те жулики с перепугу в ванной заперлись и от страха воют. А бестелесный жилец профессора снаружи их запер.

– Кто это видел? Может, их сосед замкнул?

– Не-е, Вер! Тот призрак их полиции и сдал. Менты, известное дело, тоже в привидения не верят. Хозяина спрашивали потом: «Что это за родственник у вас странный? В тряпье древнем ходит, разговаривает непонятно…»

В общем, мы с Клавдией Ивановной неплохо вечер провели. После такого чаепития меня уже страшными сказками не напугаешь. Истории о привидениях оказались забавными.

***

За чаем мы с соседкой засиделись до одиннадцати ночи. Клавдия Ивановна ушла домой, а я всё никак не могла настроить себя на сон. Мысль, что утром идти на новое собеседование, не спасала. Не помогли ни ложка вкусного варенья, ни залежавшаяся в сумке долька шоколадки, ни прохладный душ. Уснула я далеко за полночь…

Первый сон не успел даже начать сниться, как послышался жуткий шум. Я села на кровати, спустила ноги в тапки – тишина. Только собралась снова лечь, опять раздался шум, словно кто-то на площадке перед дверью топал коваными сапогами и скрёб железным прутом по плитке пола. Над головой, с чердака глухо затарахтело. Понятно, что жильцы хранят наверху всякое барахло, которому не нашлось места в квартире. Но ковыряться в своём хламе ночью над моей головой, да ещё когда я только что уснула – это уж слишком!

Злая и ещё сонная, я прошлёпала в прихожую, заглянула в глазок: никого не видно, но свет горит и дребезжит что-то. Осторожно приоткрыла дверь, выглянула в щель: никого. Вот только металлическая решётка на чердак была раздвинута, большой амбарный замок валялся на полу. Шумел посетитель не сильно, наверное, думал, что никому не мешает. Как раз на этой мысли я услышала сверху какой-то писк или плач. Ещё не хватало, чтобы кто-то выбросил котят. Или ребёнок там спрятался, а теперь испугался.

Прикрыла дверь, постояла минуту в темноте. Потом накинула халатик, вооружилась фонариком – и шагнула к лестнице, ведущей на чердак. Если весь этот адский шум кроме меня никого не разбудил, значит, я вижу сон. Коллективных сновидений, насколько мне известно, не бывает – так что утешать плачущего мне придётся самой. «Призраков тоже жаль», – вспомнила я соседку.

Наверху было сухо, прохладно и ощутимо пахло старьём. Маленькие оконца света пропускали мало, да и затянутое ночными тучами небо тьму не рассеивало. Справа от меня что-то пискнуло совсем не по-кошачьи, я повернулась на звук – глаза к темноте привыкать не хотели, включила фонарик. Уф, это всего лишь напуганная летучая мышь! Она покачалась в своём углу и снова пискнула. Теперь уже сзади меня что-то зашуршало, оттуда подуло, потом послышался тихий плач. Я обернулась: теперь мне почудилось какое-то движение в самом тёмном углу, направила луч фонаря туда и медленно двинулась на звук.

Узкая полоска света выхватил живописную кучу хлама в углу и вдоль всей противоположной от меня стены. Плач и шумные вздохи доносились из-за нагромождения остатков старой мебели, там кто-то возился, отбрасывая на стенку покосившегося шкафа дрожащую тень. Я приблизилась к мебельной рухляди и вдруг услышала противный хриплый голос:

– Эй, куда! Не трожь, это моё!

Между мной и кем-то стонущим возникло крупное тёмное препятствие, луч фонарика выхватил лохматую голову и затем всю фигуру в странном балахоне. Я вообще-то не труслива, но тут мне стало совсем не по себе. Хотя убивать ему меня незачем, а ограбить не получится – у меня и дома взять нечего, а в карманах халатика совсем ничего не залежалось. Эти соображения промелькнули в одно мгновение, и я решила попробовать не бояться.

– Что такое тут припрятано, мне неинтересно, – вот и голос почти не дрожит. – Хотела просто помочь тому, кто плачет.

– Вот лично моё и плачет, – сказал мужик, которого я как следует и не разглядела в таком тусклом свете. – Я тут их складирую, на чердаке. Удобно очень, и никто никогда не лез в мои делишки.

– Кого это складываете? Избитых? Раненых? По звукам это явно не животные, а люди.

– Не человеки это, а души поганые. От только что померших.

– Так вы ещё и убийца! – от возмущения я даже дрожать почти перестала.

– Совсем голова не работает! Да я эт-та, как бы чёрт. Ну не так чтоб совсем… на испытательном сроке, короче.

Мне эта дурь снится, пожалуй. Значит можно не бояться, в случае чего – немедленно проснусь.

– За убийство вам даже нечистое начальство всыпать может. Таким зверским способом души в ад не собирают, такого и самый мрачный писатель не напишет.

– Со своим начальством я сам разберусь. А души мне до отчёта свеженькие нужны, вот и присмотрел несколько таких мерзавцев, пока полиция их не сцапала. Плачут они, вишь ли! Мужик жену убил кухонным ножом во время ссоры, а девка – тьфу совсем! – старого мужа стукнула по голове и с балкона выбросила, пока не очухался. Из соседнего подъезда, между прочим, была.

Конец ознакомительного фрагмента.