Люди Дромоса. Трилогия

Казалось, что мой очумелый вид должен сказать сам за себя, но, по видимому, это было очевидным только для меня.

– Ребята, может, я пойду, а? Жалобно проблеял я.

Но, к несчастью, они думали обо мне лучше, чем я того заслуживал.

– Сидеть! На этот раз в Ленкином голосе явно звучали Иннины нотки.

А Лёнька, ободрённый благосклонным кивком Профа, продолжал гнуть своё:

– Ещё в 1957 году Хью Эверетт и Джон Уилер из Принстонского университетат предложили "многомировую интерпретацию" квантовой механики. В рамках этой концепции Вселенная непрерывно разветвляется на альтернативные реальности.

Ну, слава Богу, хоть несколько понятных слов в этой абракадабре!

– Совершенно с вами согласен, коллега. Подал голос проф. Ого, уже, коллега, видали! Пространство и время могут быть адекватными понятиями, чтобы начертить путь локомотива в графическом изображении, но практически абсолютно бесполезны для объяснения нашего феномена. И, уже обращаясь ко мне, пояснил: Пространственновременные координаты ведут начало от графического представления. Если бы человечество изобрело компьютер до линованной бумаги, сегодня наши суждения о Вселенной могли бы быть совершенно иными. К тому же, в последние годы появились новые, невероятные и более плодотворные идеи. И, согласно им существует гораздо большее число измерений. Хотя, в этом мы успели убедиться на практике. Самые интересные результаты вытекают из теории "суперструн", появившейся в 70е годы. Многие физикитеоретики, работающие сегодня в этой области, полагают, что Вселенная родилась из неустойчивого десятимерного ядра. По мнению Таку и Трейнера, "шесть измерений свернулись, оставив нетронутой нашу четырехмерную Вселенную".

Мать моя женщина! Во встрял, так встрял!

– И что нам со всем этим делать?

Вопрос прозвучал совсем уж по идиотски, но недаром же все мы, вольно или не вольно, приписываем другим собственные качества. И меня снова приняли за умного.

– У меня есть мнение, что "гости", посетившие нашу планету два года назад и немногим раньше уничтожившие Землю2, прибыли вовсе не из глубин космоса.

– И, откуда же?

– Я думаю, из какого нибудь мира, подобного любому из "наших". Согласно теории вероятности, развитие их науки могло пойти несколько иным путём. И, то, что в нашей реальности доступно единицам на чисто интуитивном уровне, поставлено у них на промышленную основу.

– А зачем тогда космический корабль?

– Вероятно для того, чтобы достигнув световой скорости, совершить первый "прокол" континуума. А уж затем, устанавливаются врата и всё. Ещё один колонизованный мир к их услугам.

– Но, ведь Виктор, то есть, я хотел сказать, Генерал, отправил им "подарочек".

– Ну, в общем да… Но, думая над этим, я пришёл к выводу, что мало вероятно, чтобы в двух параллельных измерениях возникли идентичные условия, приведшие к созданию подобных смертоносных технологий. В то время как моя теория объясняет это болееменее достоверно.

– Но боеголовкито гдето взорвались?

– Несомненно. И, боюсь, этото самое плохое. Ведь, ни один нормальный человек не станет всё время отправляться с центральной планеты. И, как мне кажется, заселение происходит постепенно. Из Мира в Мир.

– Так что, они могут прийти и сюда?

– Кто знает, как составлен их поисковый алгоритм. Но, если есть хоть малейшая вероятность этого, то надо продолжать работать в этом направлении.

Вот так вот. В сошедшей с ума Вселенной, подобно клёцкам в супе плавает то, что я называю реальностями. А на клёцках этих живут микробчики. Мааленькие такие. И, вот, одним микробчикам стало тесно, на обжитом кнедлике и они решили заселить другой…

Не хило, да? Цивилизация, расширяющая экспансию в параллельные миры. И очень, ОЧЕНЬ, не любящая конкурентов. До такой степени, что прямо жуть берёт…

Повидимому, желание прибегнуть к универсальному решению всех проблем, отразилось у меня на лице, потому что Ленка показала кулак.

– И не думай!

Я состроил невинную рожицу:

– О чём это ты?

– Об этом самом. Ни капли спиртного, понял?

Но накал потихоньку стал ослабевать. Профессор с Лёнькой, пристроившись рядышком, и включив переносной компьютер, чтото оживлённо обсуждали. Я же, стараясь быть незаметным, вылез изза стола и вышел во двор. Вечер, постепенно переходящий в ночь, тих и прозрачен. Звёзды, такие далёкие и недоступные светили настолько ярко, что казались волшебными фонариками. В принципе, имея корабль, можно конечно, попытаться… Но вот, куда лететь, и зачем? Смешно представить. Как если бы вдруг дикари в нашем мире, живущие на одном из атоллов Тихого океана, сумей, конечно, они захватить американский авианосец, собрались в поход на Соединённые Штаты. Не радовало только то, что в роли наивных детей природы на этот раз выступали мы сами. Чёрт! Хоть одного бы урода удалось захватить живьём! Но, увы. Оставь мы тогда когото из незванных гостей и неизвестно, чем бы всё кончилось. Всё происходило настолько быстро, что я порой просто не успевал вмешиваться.

Ленка подошла и простроилась рядом.

– Как ты думаешь, Юрка, они это серьёзно?

– А ты? Ты самато, что думаешь?

Она глубоко вздохнула и пожала плечами. Потом вскинула голову:

– А ведь, мы так и не смогли подключиться к мозгу корабля.

– Так ведь, пришли к выводу, что вся аппаратура сгорела во время "переходов". Да и что можно считать мозгом? И, ты же знаешь, на то время все просто опасались нажать чтонибудь не то и обнаружить себя.

Гад, всётаки, профессор. Испортил, можно сказать, отпуск. Ято думал, оттянусь, съезжу в НьюСаутгемптон. Может быть, сгоняю в тутошнюю Москву. Вместо этого, он задурил голову заумными теориями. Да и Ленка хороша. Ведь, по моему глубокому разумению, всё равно, ничегошеньки мы сделать не сможем. Молоды мы ещё, чтобы тягаться с пришельцами, откуда бы они ни прилетели.

Ни до чего так и не додумавшись, поплёлся наверх и завалился спать. Мамми Роза приготовила лучшие перины. Хрустящие простыни приятно холодили тело, а подушки обещали спокойные и радостные сны. Засыпая, почувствовал, что вернулся в детство. Точно так же, проводя летние каникулы у бабушки в деревне, я любил засыпать на большой кровати с металлическими шариками и мягкой периной. Завтра, завтра я проснусь и забуду обо всех бредовых теориях чёртовых умников. Это ж надо до такого додуматься, и это на трезвую голову! Хотя, Проф, в силу возраста и привычек не был поклонником спиртного. Как оказалось, своей дури в голове хватает. Выше крыши, можно сказать…

Проснулся часов в десять утра. Внизу слышались голоса, в окно светило солнце и настроение, в общемто, нормальное. Я умылся и поводил бритвенным станком по лицу. Линув на ладонь одеколона, растер подбородок и спустился вниз.

Мамми Роза и Ленка пили кофе.

– Доброе утро!

– Привет, привет!

Говорил я порусски, но Мамми, за два года жизни с Профом, успела выучить десяток фраз. Мне налили кофе и поставили перед носом тарелку с чемто вкусно пахнущим. Я принялся уплетать, одновременно пытаясь задать вопрос:

– Угмчгумхрум?

– Прожуй сначала, а потом скажи.

Я последовал Ленкиному совету и повторил попытку:

– А где умники?

– На рыбалке.

Ясно. И, если Семён Викторович был ярым любителем проводить время с удочкой, постоянно повторяя при этом избитую фразу про Бога, который не засчитывает время проведённое на рыбалке, то на Лёньку это было мало похоже.

По быстрому дожевав, и одним глотком допив кофе, я поблагодарил хозяйку.

– Пойду, пожалуй, испорчу им кайф. Лен, составишь компанию?

Но девушка покачала головой.

Выйдя на улицу и, обогнув мотель, в котором, кроме нас не было ни одного постояльца, направился к реке. У Профа, ещё со времени первого нашего посещения, "стёртого" по вине обстоятельств, было излюбленное место в излучине. На берегу стояло несколько плакучих ив, и он устроил шалаш. Прямо таки, Ленин, обдумывающий революцию.

Неслышно ступая, я спускался к воде. Вон, сидят, голубчики. Кинув взор на воду, такую прозрачную, что виден каждый камешек, каждая песчинка на дне, я разглядел быструю тень. Проф, ведомый инстинктом, лёгким движением забросил муху прямо к носу форели. Ивы отбрасывали на реку едва шевелящиеся тени, а в небе ни одного облачка, и оно отражается в волнах глубокой синевой.