Люди-феномены (с илл.)

Канва действительных событий передана полностью. Отец Дон Хуана, пытаясь отвлечь его от беспутной жизни, посылает сына в Неаполь к дяде, посланнику при тамошнем королевском дворе. Но это лишь придает его похождениям, так сказать, интернациональный характер, увеличивая длинный ряд любовных побед.

Вскоре после прибытия в Неаполь, Дон Хуан влюбляется в герцогиню Изабеллу. Похитив плащ Октавио, ее жениха, наш герой ночью проникает в покои Изабеллы. Она, увы, узнает Дон Хуана по голосу и громко кричит. Являются король и Октавио. Разгневанный король приказывает отдать Дон Хуана дяде, чтобы тот примерно наказал его. Тот готов отдать беспутного племянника под суд, но ему удается избежать когтей правосудия и бежать в Испанию. Все эти перипетии имели место в действительности.

Его сопровождает верный слуга Каталиной, прообраз будущих Сганареля и Лепорелло, смышленый, но трусливый, увертывающийся любым способом от рискованных поручений своего хозяина и читающий ему при случае мораль.

Дальше в драме – романтическая вставка (правда, имеющая в своей основе одну из легенд о великом обольстителе): корабль терпит крушение у берегов Испании, беглецов спасают, и рыбачка Тизбея влюбляется в Дон Хуана, который лежит без сознания. Придя в себя, восхищенный красотой девушки, он остается верен себе: говорит ей о своей безумной любви, быстро овладевает ею и убегает в Севилью. Несчастная бросается в волны, но ее спасают.

По возвращении в Севилью Дон Хуан продолжает романтические похождения и встречается с давним приятелем, маркизом де ла Мотой, который расхваливает свою невесту, донну Анну. Дон Хуана раздражает обратившийся «на путь истинный» маркиз – он решает отбить у него невесту. Случайно в руки Дон Хуана попадает письмо, в котором Анна назначает свидание маркизу. Придя туда, коварный обольститель неожиданно встречает ее отца, командора Дон Алонсо, который выхватывает меч, чтобы защитить дочь. В короткой схватке Дон Хуан смертельно ранит командора. Когда его хотят схватить, он сваливает вину на де ла Моту, пришедшего на свидание с опозданием и оказавшегося у тела убитого, когда явилась стража.

Преступления Дон Хуана начинают раскрываться, и его жертвы решают действовать против него сообща. Сначала в Севилью приезжает Изабелла, и испанский король предлагает Дон Хуану жениться на ней, тем самым восстановив ее поруганную честь. Встретившись с ней, он снова влюбляется и уже готов закончить бурную жизнь законным браком.

Неожиданно на пир к Дон Хуану является командор и берет с него слово, что тот, в свою очередь, придет к нему.

В назначенную ночь Дон Хуан является в церковь, ощупью пробирается вперед, пока не натыкается на статую, которая вышла к нему навстречу. После «могильного» ужина, до которого никто не дотрагивался, настает расплата. Каменный хозяин берет за руку Дон Хуана и влечет его за собой. Отчаянный идальго выхватывает шпагу и пытается заколоть командора вторично. Клинок пронзает лишь воздух. Дон Хуан обращается к Богу, клянется, что честь донны Анны не была запятнана, и требует духовника. Поздно: земля разверзается и оба проваливаются в ад.

В документах того времени иногда встречаются удивительные для нас пассажи. Летописец Гвидо де Бонифацио был свидетелем краткого пребывания Дон Хуана в Неаполе.

Возвратившись в родное Палермо, Гвидо пишет достаточно свободно о череде «подвигов во славу Венеры»: «Стараниями разгневанных отцов некоторые опечаленные девицы очень быстро приобрели мужей. Вскоре в их семьях появятся прелестные отпрыски, и, хотя никто не посмеет назвать их бастардами, род Тенорио продолжится в Неаполитанском королевстве.

Сей идальго благороден и храбр, приятен лицом и, если бы не приверженность к плотскому греху, был бы желанным мужем и отцом в любой семье. Его кончина была предопределена свыше. Гибель в объятиях каменной статуи за необузданную многогрешность есть предостережение для иных нарушителей Божьих Заповедей».

Али-Мабун аль-Назаффар (именуемый европейскими схоластами Средневековья Алкофрибасом Назье) в «Жемчужине созерцания» приводит рассказ об испанском греховоднике доне Жоазо, в котором мы узнаем Дон Хуана.

Хитрый Жоазо избегает козней Черного демона (дьявола), который хочет утащить его в преисподнюю. Грешник едет по берегу реки в жаркий полдень и видит, как на другом берегу некто пьет что-то из серебряной фляги. Он кричит незнакомцу, чтобы тот позволил и ему утолить жажду. Рука незнакомца удлиняется, протягивается через реку. Жоазо, обуянный гордыней и не желающий знать, что сего быть не может, тянется к фляге. Но она исчезает, а когтистые пальцы незнакомца – это сам дьявол – вцепляется в руку дона Жоазо. Он, не устрашившись, левой рукой выхватывает шпагу и, подняв ее, как крест, отгоняет нечистого. С воем и зубовным скрежетом Черный демон исчезает вместе с лошадью, которая оборачивается вторым дьяволом.

Аль-Назаффар говорит осуждающе: «Удивительно, как эти кяфиры (неверные, немусульмане) превращают смертоубийственное орудие в подобие священного для себя символа, пусть даже для спасения души».

В испанских легендах аналогичная история рассказана иначе. Однажды вечером Дон Хуан вышел прогуляться по Севилье. Идя правым берегом Гвадалквивира, он заметил на другом берегу незнакомца, курящего сигару. Недолго думая, Дон Хуан тоже вынимает сигару и кричит через реку, чтобы тот дал ему прикурить.

Рука незнакомца вытягивается и подносит сигару Дон Хуану. Он, совсем не смущенный этим странным фактом, смело закуривает и продолжает свою прогулку. Народная молва считает этот случай доказательством связей Дон Хуана с адскими силами, за что он в конце концов поплатился…

Несмотря на порочность своей натуры и бесконечный эгоизм, Дон Хуан по-прежнему остается одним из самых популярных героев прошлого. Почти четыре века назад его имя впервые прозвучало по всей Европе в пьесе благочестивого монаха и с тех пор стало нарицательным. Его образ повторялся в множестве литературных и музыкальных произведений.

В конце XVIII века в архиве Саламанкской епархии было найдено письмо, в котором упоминается Тирсо де Молина («брат Габриель»), Даты нет, но по содержанию можно предположить, что оно было написано в 40-х годах того века, когда «Севильский обольститель» стал широко известен в Европе. «Наш скромный и богобоязненный брат Габриель пришел ко мне вчера в явном смущении. Он только что случайно посмотрел на ярмарке кукольное действие по его знаменитой пьесе. Дон Хуан, приехав в Неаполь, сидит в каком-то питейном заведении с кубком вина и распевает песню. Ставили действо это итальянцы, неплохо говорящие на нашем языке. Песня звучала на итальянском: наши простолюдины не понимали, что это значит: „Ряса, обагренная вином“. Во имя всех святых, как немного нужно, чтобы из назидательной истории сделать нечто противоположное. Брат Габриель ничем не проявил своего возмущения, а только подумал, что сделал бы на его месте Дон Хуан, поддерживаемый темными силами. Вероятно, пожелал бы нескромным итальянцам что-либо недоброе.

И тут же действо прервалось, куклы исчезли со сцены, а в балагане началась громкая ссора, перешедшая в драку. Брат Габриель, смущенный быстрым исполнением своего пожелания, покинул ярмарочную площадь и отправился прямо в собор, где исповедовался и прочел надлежащее число молитв. История странная и удивительная».

Картахена де Альмейда, кордовский лиценциат, посетил Севилью через полвека после гибели Дон Хуана. Среди его воспоминаний об этом путешествии была обнаружена в 1522 году запись, касавшаяся последующих событий. Она оставалась почти неизвестной до времени Тирсо де Молина, который отыскал ее в собрании манускриптов некоего знатного рода. Однако она не привлекла внимания любознательного монаха, ибо не вписывалась в сюжет его повествования о Дон Хуане. Повторно эти воспоминания были извлечены на свет лишь в конце XVII века.