Люди и боги

«Решение происходит не от воли, а от знания, — позже напишет Агата в своих «Мгновениях». — Кто владеет знанием, тот и определит развитие событий, даже если не предпримет ничего. Его бездеятельность и станет принятым решением — ведь он знает ее последствия, а значит, осознанно выбирает путь. Тот же, кто не владеет знанием, может сколько угодно решать и приказывать — но все равно останется заложником судьбы. События будут управлять им, а не он — ими».

Склоняясь над листом бумаги, Агата отлично понимала последствия письма. Получив предупреждение, Вильгельм эвакуирует горожан и вывезет ценности на остров. Вожди орды будут вынуждены вступить в переговоры, Вильгельму достанет силы убеждения, чтобы заключить с ними мир. Угроза для государства Праматерей временно устранится, но кочевые племена сохранят и свободу, и воинственность, и мечты о богатствах Фаунтерры.

А если не отослать письмо, то шаваны застигнут столицу врасплох, ворвутся в город и атакуют мирных граждан. Вильгельм со своими гвардейцами будет вынужден применить Персты — ведь иного способа защитить людей просто не останется. Табу будет нарушено, Вильгельм запятнает себя и осквернит Священные Предметы убийством. Но, узрев мощь Прародителей, шаваны склонят головы и признают себя вассалами.

В первом случае на землях Полариса возникнет несколько отдельных государств, враждующих меж собою. Во втором — будет заложен фундамент единой целостной империи, не знающей внешних войн; однако на Персты Вильгельма ляжет проклятье, и в будущем у какого-нибудь злодея может появиться мысль снова обратить их против людей.

Агата осталась наедине с этим выбором. Вопреки бытующей у Прародителей совещательной системе, она не могла поделиться с собратьями: ведь тогда она разгласит информацию и запустит первый вариант событий. В итоге нелегких раздумий, Агата приняла решение, столь часто изображаемое на иконах: "переломила перо" и утаила полученные сведения.

Грозовой ночью второго мая шаваны незаметно подошли к Фаунтерре и на рассвете ворвались в город. Стража была мгновенно сметена, началась резня среди горожан. В ярости Вильгельм Великий сжег Перстами вождя орды вместе с конем, а потом обратил в пыль шлем вождя и подковы коня — единственные вещи, устоявшие перед огнем. Когда от всадника осталась горка пепла и горсть железного порошка, орда склонилась перед Прародителями и признала над собою власть подземных богов. Персты Вильгельма навеки остались в памяти как самое совершенное орудие убийства.

Дав Карен время вспомнить историю, Нави продолжил:

— Мне нравится название: «дилемма Агаты». Красиво и коротко. В нашем подземном царстве это явление зовется неопределенностью имени одного древнего бога, и имечко там такое, что язык сломаешь. А у вас — дилемма Агаты… Суть проста. Сам факт сообщения информации меняет ход событий. Нельзя сказать человеку нечто и ждать, что он будет вести себя так, как и прежде. Он предпримет что-либо, исходя из нового знания. Или наоборот, воздержится от действий, которые раньше имел в планах.

— Что же в этом плохого? Если человек разумен, то он правильно среагирует.

— Разумен… Правильно… Милая Карен!.. Спит ли жучок в коробочке?

— Простите?

— Вы не изучали этого… Дилемма наблюдателя очень важна, когда пытаешься строить вероятностное древо. Мой наставник приводил классический пример. В закрытой коробочке находится жучок. Как узнать, спит ли он?

— Нужно открыть и заглянуть.

— Верно, это единственный способ. Только так. Мы открываем коробочку — и жучок выбегает из нее. Значит ли это, что он бодрствовал? Разминал лапки в ожидании, когда выход откроется? Или спокойно спал, но был разбужен нашим вторжением? Мы не узнаем. Наше вмешательство в систему слишком сильно изменило поведение жучка.

Карен помедлила.

— Допустим, эту часть я поняла. Сказав Дороти, что она на самом деле графиня Нортвуд, вы повлияли бы на ее поведение. Образно говоря, вы бы выпустили жучка из коробочки, верно?

— Именно так.

— И что же из этого?

— Продолжим мысленный эксперимент с жучком. Как думаете, он вбежит назад в коробочку?

— Не знаю. Вряд ли. Скорее, пустится на поиски пищи.

— А если окажется, что в коробочке ему было бы лучше? Может, снаружи бушует пожар? Или летают птицы, которые питаются жучками?

— Тогда он, вероятно, погибнет.

— И кто будет ответственен за это? Сам жучок, раз он был таким дураком?

— Полагаю, мы. В отличие от жучка, мы знали, что происходит снаружи. Должны были предвидеть, что случится, если открыть коробочку.

— Именно! Вы совершенно правы: ответственность лежит на нас. Не потому, что мы сильнее жучка, не потому, что могли открыть коробку, а по той простой причине, что лишь мы наперед знали последствия!

— Но если вы, сударь, проводите некую аналогию между жучком и леди Нортвуд, то я не замечаю сходства. Графиня — человек с умом и силой воли. Год назад она правила целым графством.

— И графство теперь на пороге нищеты.

— Каждый может допустить ошибку. Это не повод считать графиню — как вы сказали? — глупой темной невеждой?

Нави с грустною усмешкой покачал головой:

— А что такое ошибка, Карен? Нет, не отвечайте, сперва я приведу пример. Оказавшись в лечебнице, вы рвались на волю, верно? Это было так логично, всякий заключенный мечтает покинуть темницу… Но прошло время, и вместо свободы вы стали мечтать о смерти. Поняли, что свобода будет связана с вечным бегством, поисками укрытия, маскировкой. Это унизительно и мерзко, смерть красивей и благородней. Вы стали жалеть, что вас не казнили. Я прав?.. Миновали годы, но вы так и не покончили с собой, хотя могли. А когда Дороти предложила побег, вы также ответили отказом! Получается, вы не хотели уже ни умереть, ни вырваться на волю, а желали дальше терпеть процедуры и переписывать книги. Лечебница, которая вначале казалась кошмаром, теперь стала наилучшим выбором из возможных! Так вот, об ошибках. Из трех желаний — обрести свободу, умереть, остаться в лечебнице — какое было верным, а какое — ошибочным?

Карен пришлось подумать перед ответом.

— Не знаю, сударь. Полагаю, к смерти нет смысла стремиться: когда-нибудь она придет сама, без моей помощи. А свобода или клиника — это сложный выбор. В лечебнице было душно, грязно, тоскливо… Но я переписывала книги и знала, что живу не зря. Меня не станет — останутся тексты, написанные моей рукою. Это уже недурно. Что же принесет свобода — я пока не знаю. Кофе, булочки, путешествия в поезде были хороши. Даже споры с вами доставили мне удовольствие. Но что будет дальше?.. Я боюсь увидеть, как вас или графиню замучают в застенках. Или как муж отречется от меня. Так что я еще не знаю, хороша ли свобода.

— Вы большая умница, Карен. Даже стало немного приятно говорить с вами! Абсолютно верно: вы еще не знаете, хороша ли свобода. Зная последствия побега, легко было бы решить. Но последствия неизвестны, потому нельзя говорить о хорошем и плохом, об ошибках и правильных поступках. Эти оценки обретают смысл лишь тогда, когда мы видим весь путь!

Карен потерла переносицу. Пожалуй, она переоценила себя, назначив на ночь столь сложный разговор. Понимание стоило немалых усилий.

— Вы хотите сказать, что видите весь наш путь наперед, а мы с графиней — нет? Потому мы можем наделать ошибок, а вы — непогрешимы?

— О, если бы! — Нави мечтательно улыбнулся. — Будь это так, сказал бы напрямик. Но я не вижу всего пути. В последние дни я только и делаю, что строю вероятностное древо. Именно потому кажусь угрюмым и не прошу чисел. Нападение еретиков на Арден дало огромный массив информации, но ее все еще недостаточно. Некоторые переменные известны лишь определенным людям: владычице Минерве, герцогу Ориджину, графу Шейланду, приарху Альмера. Не имея возможности спросить их напрямую, я должен строить вычисления на косвенных данных, а это идовски сложно.