Люди и боги

Пальцы Эйлиш ласково коснулись его щеки.

— У вас светлая душа, сир. Вы один здесь такой. Не Виттор, не Мартин, не Лед — только вы. Всякий раз, провоцируя, испытывая вас, я мысленно молю об одном: не сбейтесь с пути! Тогда я буду знать, что наш путь верен!

— Значит, только дорожный указатель? Все остальное — ложь?

Эйлиш повернула его к себе и поцеловала. Долго, сухо и жарко. Так, что все вспыхнуло внутри. Он с трудом отстранился, между ног свербело и жгло.

— Тревога! Враг прямо по курсу!

Джо оторвал взгляд от губ Эйлиш. Уэймарский замок больше не тонул во мраке, а мерцал в рое цветных вспышек. Белыми точками мигали Персты Вильгельма, алыми росчерками отвечали катапульты северян. Ниточки лестниц вскидывались на стены.

— Еще далеко, — шепнула Эйлиш, прижимаясь к нему. Джо крепко схватил ее за ягодицу.

— Простой парень, говоришь?..

Поверх головы закатницы он видел реку. Черные корабли Ориджина цепью преграждали русло. На палубе центрального сверкнул огонь. Горящий снаряд прорисовал дугу и плюхнул в воду справа по борту. Масло растеклось по волнам кляксой огня.

— К бою! К бою!

Топот сапог, скрип тетив, скрежет механизмов… Вражеская эскадра произвела залп. Две дюжины снарядов метнулись к облакам и упали на корабли Флеминга. Соседнее судно расцвело, будто роза: целый парус объяло огнем. Над флагманом полыхнул свет, запах гари прошиб ноздри.

— Огонь на палубе! Горииим!

Джоакин развернул женщину лицом к врагу, спиною к себе, и запустил левую ладонь ей в штаны. Эйлиш выгнулась, подалась к нему, открылась его пальцам. Он стал ласкать ее страстно и зло. Эйлиш застонала, прижавшись задом к его чреслам. Джоакин положил Перст Вильгельма ей на спину, как на упор. Подсветил прицелом вражеское судно.

— Простой парень, да? Смотри!

Три выстрела подряд ударили ниже бушприта, у самой ватерлинии. Огромная дыра открылась в носу, будто пасть. Корабль хлебнул полным ртом и круто зарылся в воду. Фигурки людей посыпались с палубы.

— Смотри же!

Серия вспышек. Второй корабль вспороло вдоль борта, у самой кромки волн. Он повалился на бок, бессильный залп баллист ударил в воду.

— Вот тебе светлая душа!

Он не тратился на дешевые зрелища — не жег паруса, не сеял пожары на палубах. Бил коротко и метко, вскрывая чужие корабли, вливая воду им в брюха. Эйлиш стонала и вздрагивала, от ее движений два выстрела ушли мимо цели.

— Не дергайся, сука.

Джоакин грубо сжал ее, припечатал к фальшборту, правой рукой схватил за волосы. Теперь вспышки пламени возникали у самого ее лица — и уносились к очередной жертве.

Их было слишком мало — вражеских кораблей. Когда последний канул в воду, Джо охватила гложущая жажда: еще бы, еще! Не мог понять, чего хотелось больше: скинуть штаны и взять Эйлиш по-настоящему, на глазах у команды корабля? Броситься в воду, выйти на берег и убивать кайров, пока не сдохнет последний?..

— Причалить! Готовиться к высадке! — разнесся над палубой могучий голос графа.

Судно повернулось, нацелившись носом в замок Шейландов.

На миг Джоакин забыл про Эйлиш. Одна из башен пылала, давая рассмотреть все вокруг. Стены замка облепляла мошкара. Лестницам не было счета — стояли через каждый ярд. Сплошным потоком ползли вверх людишки. Не черные плащи, а простые мещане. Лезли — и сыпались градом. Лезли — и сыпались, изредка прихватывая с собой кого-то из графских солдат. Таран ритмично лупил в ворота, низкий звук ударов долетал даже сюда.

А кайры стояли на склоне, уже не прячась, ждали, когда упадут ворота. Стрелки гарнизона забыли о них — все силы тратились на то, чтоб устоять под бесконечной волной мещан. Замок задыхался, зарытый в человеческое мясо.

— Сволочи, — процедил Джоакин. — Какие же твари!

И тут он вспомнил: надо подать сигнал. Граф Виттор приказывал выстрелить в небо, когда начнется высадка десанта. Подняв руку, Джоакин четырежды плюнул огнем в облака.

То, что случилось потом…

Склоны Замковой горы — исчезли.

Вместе с кайрами, таранами, живыми щитами, улочками, домишками мещан — превратились в воздух.

Где только что были тысячи людей, теперь взгляд падал в ночь, не встречая преграды. Осталась узкая скала, обглоданная, как огрызок яблока. Замок Шейландов все еще венчал ее вершину. Одна за другой от стен отпадали лестницы, лишенные опоры.

— С нами — сила богов! — Взревел Флеминг. — К оружию! На берег!

Блаженный стон Хаш Эйлиш растворился в этом крике.

Искра-6

Конец июня 1775 г. от Сошествия

Фаунтерра, дворец Пера и Меча

На Ворона Короны было приятно смотреть: одет с иголочки, наутюжен, накрохмален, прическа идеальна — волосок к волоску, — а глаза блестят веселым азартом. Он расхаживал по кабинету, взмахивая рукой, словно репетировал речь, и улыбался сам себе. В отличие от Марка, казначей Роберт Ориджин хранил безмятежность: рассматривал синицу, которая возилась на ветке за окном. Такими и застала их Минерва, придя на встречу.

— Доброго дня, господа.

Роберт приветствовал ее поклоном и традиционным касанием пальцев к эфесу. Ворон поклонился раза четыре с таким видом, будто готов был обнять Минерву и расцеловать в обе щеки.

— Ваше величество, знали бы вы, как я ждал этого дня! Когда после двух месяцев в парусном корыте и двух недель на морозе среди гор я, наконец, вошел в натопленную избу, сел на диван и выпил чаю — даже то был не такой счастливый день, как теперь!

— Надеюсь, вы поделитесь своей радостью… с нами.

— О, конечно! — Ворон охватил владычицу и кайра размашистым жестом, будто заключил в объятия обоих. — Источник моей радости — тот факт, что я узнал кое-что и даже кое-кого арестовал. Я непременно должен поделиться этим с вами, владычица, и с вами, славный кайр.

Ворон отвесил по поклону в каждую сторону и продолжил:

— Но если бы я отдал первенство кому-то из вас, а второй узнал бы новости вторым (простите за каламбур), то это могло бы вызвать обиду. А обида столь великого человека, как вы и вы, омрачила бы мою радость, особенно если бы выразилась в действии.