Люди и призраки

— Клянусь, тотчас съехала бы отсюда, если бы удалось найти жилье размером хотя бы с картонную коробку! — проворчала мисс Гласс Зеленая.

С этими словами она удалилась в прихожую, и через несколько минут гвалт в задних комнатах затих.

— Господи, да я с ног валюсь от усталости! — Мисс Гласс Голубая взяла с кофейного столика старый церковный бюллетень и принялась обмахиваться им, словно веером. — Бен, уступи мне место, на сегодня урок закончен. Сейчас я покажу тебе, как ты мог бы играть, если бы выполнял упражнения как следует.

— Хорошо, мэм!

Бен немедленно вскочил.

Мисс Голубая удобно расположилась за пианино. Ее руки с элегантными длинными пальцами замерли над клавишами. Она закрыла глаза, как я догадался, выбирая в уме мелодию, которую мы сейчас услышим.

— Этой вещи я учу всех своих учеников, которым даю уроки игры на фортепиано, — объявила она нам. — Мелодия называется «Прекрасный мечтатель», вы когда-нибудь слышали ее?

— Нет, мэм, — поспешно отозвался Бен.

Дэви Рэй толкнул меня под ребра локтем и закатил глаза.

— Тогда слушайте, — сказала мисс Голубая и заиграла.

Конечно, это были не «Beach Boys», но все-таки тоже неплохо. Изливаясь из пианино, музыка заполняла собой комнату. Ловко перебирая пальцами по клавишам, мисс Голубая покачивалась на своем табурете из стороны в сторону. Как я уже говорил, играла она очень и очень здорово.

Но вскоре снова раздался пронзительный звук. От неожиданности у меня на затылке поднялись дыбом волосы, я ощущал их от кончиков до самых корней. Казалось, что в ушах звучит скрежет битого стекла.

— Череп и кости! Ханна Фюрд! Череп и кости! Сверчок за печкой!

Руки мисс Гласс Голубой замерли, и музыка прекратилась.

— Катарина! Да заткни ты ему рот печеньем, в конце-то концов!

— Он там совсем сойдет с ума! Он бьется в клетке!

— Череп и кости! Дайте мне поправиться! Череп и кости!

Сказать по правде, я не мог в точности разобрать, что за слова выкрикивала птица в задней комнате, — эти самые или они мне только показались. Бен, Дэви Рэй, Джонни и я переглянулись, чувствуя себя так, словно очутились в сумасшедшем доме.

— Ханна Фюрд! Кроа-а-ак! Сверчок за печкой!

— Я говорю: дай ему печенье! — заорала, сама не своя, мисс Голубая. — Ты что, забыла, что такое печенье?

— Если ты сейчас же не замолчишь, я проломлю тебе голову!

Хриплые визгливые выкрики продолжались. Среди этого переполоха вдруг снова зазвонил дверной колокольчик.

— Это все твоя мелодия! — с криком ворвалась в гостиную мисс Зеленая. — Я же просила тебя никогда не играть эту пьесу! Он каждый раз начинает беситься!

— Череп и кости! Дайте мне поправиться! Ханна Фюрд! Ханна Фюрд!

Вскочив с места, я отворил входную дверь, собираясь спастись бегством. На крыльце стояли средних лет мужчина и девочка лет девяти-десяти, которую он держал за руку. Я сразу узнал этого человека: это был мистер Юджин Осборн, который работал поваром в кафе «Яркая звезда».

— Я привел Уинифред на урок му… — заговорил он, но хриплый голос в задней комнате оборвал его на полуслове:

— Череп и кости! Кроа-а-а-ак! Сверчок за печкой!

— Господи, что это за крики? — изумленно вопросил мистер Осборн.

Мистер Осборн бережно придерживал, девочку за плечо. Его голубые глаза округлились от удивления. На покрытых волосками пальцах я заметил вытатуированные буквы: «А», «Р», «М», «И», «Я».

— Это мой попугай, мистер Осборн.

Мисс Гласс Голубая подошла отодвинув меня в сторону. Быть может, она была с виду худой, но сил в ней было предостаточно.

— Он сегодня не в духе.

Из прихожей снова появилась мисс Гласс Зеленая с огромной клеткой в руках, в которой, как оказалось, и находился источник всего этого переполоха. Это был здоровенный попугай, который летал по клетке и бился о прутья, дрожа, словно лист под порывами ураганного ветра.

— Череп и кости! — выкрикивала птица, показывая всем свой черный язык. — Дайте мне поправиться!

— Никакого ему больше печенья — он только что едва не отклевал мне палец!

Мисс Гласс Зеленая со стуком поставила клетку на рояльный табурет.

— Я твоего кормила, рискуя своими пальцами, и ты моего покорми!

— В жизни больше не подойду к этому гаду!

— Ханна Фюрд! Дайте мне поправиться! Череп и кости!

Попугай был бирюзового цвета без единого пятнышка, за исключением разве что желтого клюва. Он с криками бросался на прутья, голубые перья летели во все стороны.

— Тогда отнеси его в спальню! — предложила мисс Голубая. — Накрой покрывалом, пусть он успокоится!

— Я тебе не прислуга! Я не прислуга в своем доме, понятно? — завопила мисс Гласс Зеленая, но взяла клетку и с гордо поднятой головой вышла из гостиной.

— Череп и кости! — прохрипел на прощание попугай. — Сверчок за печкой!

Дверь закрылась, в доме наступила благодатная тишина.

— У него нелады со здоровьем, — объяснила с несколько нервной улыбкой мистеру Осборну мисс Гласс Голубая. — А кроме того, ему не нравится моя любимая пьеса, та, что я только что исполняла на пианино. Прошу вас, входите в дом! Бен, на сегодня урок закончен! Ты должен запомнить: главное — постоянная концентрация внимания и руки движутся плавно, словно волны.

— Хорошо, мэм! — отозвался Бен и, повернувшись ко мне, прошептал: — Давайте убираться отсюда подобру-поздорову!

Я вскочил с места, за мной — Дэви Рэй. Попугай наконец-то замолчал: видимо, клетку накрыли покрывалом и для него наступила ночь. Перед тем как взяться за ручку двери, я услышал, как мистер Осборн сказал мисс Голубой:

— Первый раз в жизни слышу, чтобы попугай ругался по-немецки!

— Как прикажете вас понимать, мистер Осборн? — удивленно подняла подведенные карандашом брови мисс Голубая.

Остановившись в дверях, я повернулся, чтобы услышать продолжение. От неожиданности Джонни налетел на меня.