Люди как люди. Сборник рассказов
Шрифт:
Но Танька лишь понимающе кивала.
Закончил Михаил на мажорной ноте – его адвокат по разводам оказался молодец, Гусев доволен. Он даже радостно ударил кулаком по столу.
Гусев давно сжевал свои оливки и, хотя в начале вечера заявил о приверженности правильному питанию, к одиннадцати часам без зазрений совести съел Танькины пироги, тарелку борща, голубцы и мамины огурцы.
«Тощий такой. Как в него входит?» – думала Танька, но предложила ему все, что было в холодильнике.
Откусив кусок пирога, он закатил глаза и пробурчал с полным ртом:
– Танька, пироги твои
Татьяна довольно улыбнулась, богиней (пусть и пироговой) ее никто никогда не называл.
Время клонилось к полуночи, Гусев все более напивался. Татьяну саму разморило, ей было весело.
«Какой прекрасный вышел вечер».
Она накренилась, облокотившись на стол, вдруг заметила, что грудь ее лежит на столе справа, а сама она сидит слева. «Неудобно как-то перед Гусевым», – и выпрямилась.
А ведь Гусев ей очень нравился в институте. Он был да и остался веселым балагуром, шутником и любимцем женщин. Она была рада его встретить. Да еще привнес такое разнообразие в ее монотонную скучную жизнь.
– Танька, ты такая замечательная баба! Это я тебе как дважды разведенный говорю. Ты не обижайся только, пироги твои хоть на выставку вози, но ты зря на свои пироги так налегаешь.
Андреева аж поперхнулась такой наглости.
– Ну, прости-прости, Танька, – он засмеялся и притянул рукой ее голову к себе, поцеловал в лоб. – Я пьяный и говорю всякую ерунду.
Танька вздохнула и решила не злиться на него, она, действительно, не модельной внешности.
Они все болтали и болтали, время бежало. Вспомнили и поездки в колхоз в самом начале учебы, и курьезы при сдаче госэкзаменов.
– Андреева, – вдруг сказал Михаил, – а куда я сейчас поеду? Я видел, у тебя там диван стоит в гостиной. Давай я у тебя заночую? Ты не переживай, – он поднял ладони, – я приставать не буду, честное слово.
«Да лучше б ты не давал своего честного слова».
– Оставайся, конечно, – Андреева ради такого случая достала новые простыни, которые десять лет лежали в ожидании непонятно какого грандиозного мероприятия. И спрятала еще два портрета Велюрчика.
Гусев смеялся, про разводы уже не вспоминал, разделся до трусов прямо при ней. Она ошарашенно отвернулась. Через две минуты Гусев уже похрапывал, не отягощенный думами о досадивших ему женах.
Татьяна прошла в спальню, закрылась на замок, но надела новую ночную рубашку.
Всю ночь провела в полудреме, ненадолго забываясь сном.
Проснулась от пения Гусева, этот весельчак залез в ванну, мылся и пел.
«Какой самостоятельный гость», – подивилась Андреева, быстро оделась, причесалась и вскипятила чайник. Со злостью посмотрела на стоящую на столе тарелку с идеальными пирогами.
«Поменьше налегать…».
Гусев вышел уже одетый. Благоухал как майская роза.
«И как ему удается? Я выпила в пять раз меньше его, но как же мне худо».
Он радостно чмокнул Андрееву в щеку, выпил две кружки чая и опять восхвалял пироги.
«Забыл еще кое-что добавить», – мрачно подумала Татьяна.
Вскоре он засобирался, тепло попрощался с Андреевой, с комсомольским задором и с песней вышел
в дверь.«Как все неожиданно вышло…», – теперь думала Танька, облокотившись на подоконник.
Гусев прогрел джип и уехал из двора.
Танька залезла в ванну.
«Тут только что стоял голый Гусев, кто бы мог подумать…», – подумала она.
Она снова легла спать, включив телевизор и попивая таблетки от головной боли. Так и прошло воскресенье.
Вечером позвонила подруга Нина. Видимо, у Татьяны был столь загадочный голос, что подруга сразу почуяла неладное. Выпытав подробности вечеринки, она ахнула и развеселилась, подшучивая над Андреевой и обвиняя в распутстве. Танька только смеялась в ответ и велела не раздувать из мухи слона.
Так и уснула. Веселая и таинственная.
Пролетела неделя. О гусарском визите Гусева у Татьяны остался легкий флер воспоминаний. Подруга все спрашивала про их дальнейшее общение, а рассказать-то было нечего.
«Ну, развелся человек, переживал и хотел поговорить. Все-таки приятно было встретить давнего приятеля».
Закончилась пятница, Татьяна после работы зашла в магазин и двинулась в сторону дома. Вдруг раздался звонок, и телефон высветил имя Гусева.
– Танька, привет! – он как обычно был «мистер позитив года», – как дела? Что делаешь?
«Что я делаю… Плесневею я. Налегаю на пироги, Гусев».
– Да ничего особенного, Миша.
– Я понимаю, что сегодня пятница, у тебя, наверное, куча планов, и ты, скорее всего, не дома… но, может, ты все-таки свободна сегодня? Может, я к тебе заеду и снова устроим вечер дегустации спиртных напитков?
Андреевой даже улица показалась розовее.
– Как раз сегодня никаких планов нет, приезжай, – улыбнулась она.
– О-кей! – попел Гусев, – буду через полтора часа.
Татьяна развернулась обратно в магазин за водкой и оливками.
Нынешний вечер прошел как и первые посиделки. Теперь уже не говорили об институте (ведь обсудили вдоль и поперек), теперь болтали о книгах, о фильмах, о событиях в мире и обо всем, что приходило в голову.
«А Гусев не такой тупой, как казалось вначале», – подумалось Таньке.
С ним было весело и интересно.
Андреева подумала, что Нинка бы охренела, увидев в ее ромашковой кухне Гусева – холеного и модного – восседающего среди салфеток и графинов. Это ж насколько ему осточертели его жены и подружки, что он готов провести пятничный вечер в компании потрепанного жизнью сорокачетырехлетнего бухгалтера Андреевой?
«Вероятно, я еще ничего», – предпочла подумать Татьяна.
Пироги снова зашли на «ура», она постаралась не думать о данном им ранее совете на их счет.
Несмотря на все ее смутные надежды, несмотря на надетый ею новый халат, Гусев по прежнему сценарию веселился и пил, а потом стремительно упал спать.
Татьяна некоторое время сидела напротив дивана и смотрела на него. Какой же Гусев красивый мужик, ее диван больше никогда не увидит такого прекрасного мужика. Как жаль, что Гусев с одинаковым энтузиазмом смотрит и на диван, и на Андрееву.