Люди мы резкие (повести)

Я моментально просек, что к чему, и плеснул в опорожненную хрустальную емкость новую дозу. С "приговором" второго стопарика опер не спешил, любовно грея его в своих лопатообразных ладонях, – это обнадеживало. Конечно, я не возражаю против того, чтобы он надрался до поросячьего визга, но лучше пусть это произойдет не у меня на фатере. Ведь в дупель пьяные менты так же опасны и непредсказуемы, как и нажравшиеся уголовники. Такой вот банально-странный парадокс.

– Ладушки, майор! – сказал я, закусывая сочной мякотью мандарина. – Дело превыше всего. Рассказывай!

– Начну по порядку, – пророкотал Инин, удовлетворенно облизывая свои змеевидные губешки. – Где-то с недельку назад ты давал мне номера с моторов четырех легковушек. Я пробил на их счет – все эти машины числятся в угоне.

– Я так и думал! – отмахнулся я. – Давай, короче, результаты вскрытия Романова.

Майор недовольно поморщился на мои подстегивания, но благоразумно подчинился:

– Ну, так вот. Убит господин Романов примерно в шесть утра выстрелом в упор через боковое окошко его авто. Стреляли из немецкого "парабеллума". Ствол люгера, по-видимому, не изношенный – пуля не только башку потерпевшему навылет пробила, но и дверцу "жигуленка".

– Кстати, майор, ты в курсе, как переводятся слова "пара беллум"? – не удержался я от приятной возможности блеснуть глубокими познаниями. – Это латынь. В переводе: "готовься к войне". Очень символично, не находишь? Ладно. Что еще?

– Немного, Евгений. Судя по положению трупа в машине, частный сыщик в момент выстрела разговаривал со своим убийцей. Полагаю, что хотя бы шапочно был с ним знаком. Это тебе что-нибудь дает?

– Пока не знаю, – честно признался я, закуривая "Стюардессу". – Какие-то записи покойного в "жигуле" найдены?

– Естественно, Евгений. – Опер как-то усмешливо-изучающе поглядел мне в глаза и добавил, словно извиняясь: – Я при всем желании скрыть блокнот потерпевшего не смог бы. Ей-богу!

– Кончай кота за хвост тянуть и ходить вокруг да около! В чем конкретно суть?

– А в том, Евгений, что все записи в блокноте покойника касались исключительно одного лишь тебя. Все твои передвижения по городу с обязательным указанием точного времени. Две недели он тебя пас. Кстати, мои братья-коллеги еще не наведывались? Надеюсь, ты уже подсуетился и обеспечил себе железное алиби?

– Железное и даже пуленепробиваемое алиби мне сварганишь именно ты, дорогой! – жестко заявил я, любуясь на забавно широко распахнувшиеся гяаза-"омуты" собеседника, явно сбитого с толку. – Хватит таращиться, как карась на удочке рыболова! Все предельно просто: при необходимости, майор, ты подтвердишь, что с пяти утра до половины седьмого находился у меня для получения оперативной информации и инструктажа. Зря, что ли, я числюсь в вашем ведомстве осведомителем?

– Зачем же так пошло-грубо? – неискренне поморщился Инин. – Ты у нас проходишь внештатным сотрудником. Почувствуй разницу!

– Уже почувствовал! – пресек я глупые филологические изыски мента. – Ну так что? Дашь такие показания при острой надобности? Учти – ты получаешь от нашей фирмы в четыре раза больше положенного. Отрабатывай свой хлеб с маслом и икрой, майор!

– В четыре раза? – радостно изумился опер, алчно заблестев голубенькими глазками. – Не шутишь?

– Не раскатывай губешки раньше времени, дорогуша! – сразу содрал я с размечтавшегося опера "розовые очки". – Ты не в ту сторону подумал! И не в том ракурсе! После прошлогоднего летнего кризиса доллар аж вчетверо подскочил. Я имел все моральные права перевести тебя на рублевое довольствие, верно? Но я не кусочник и благородно сохранил за тобой месячные пять "штук" баксов. Сечешь поляну?

– Да, понял, – заметно поскучнев лицом и голосом, вяло кивнул крупный чин местных органов правопорядка. – Хорошо, Евгений. Коли сильно припрет – смело ссылайся на меня. Я подтвержу факт нашей конспиративной встречи.

– Вот и ладушки! Значит, все путем! – Я словно бы даже ощутил, как с моих плеч свалился тяжелый и опасный груз. – Ты не обманул моих ожиданий, майор. С меня причитается!

Когда с бутылкой марочного коньяка было благополучно покончено, опер патриотично-поспешно засобирался на службу отечеству. В родное управление внутренних дел то бишь. Впрочем, думаю, Инин так рвался в контору не на борьбу с преступностью, а в свой рабочий кабинет, где у него, как мне было доподлинно известно, всегда имелась алкогольная заначка в виде штофа смирновской водки.

Удерживать продажного мента я и не думал – и так уж надоел он мне хуже пареной репы. Хуже лагерной баланды то бишь.

Буквально через минуту после ухода Инина у меня появился Цыпа.

– Какие новости, Евген? – с порога поинтересовался преданный соратник. Ситуация прояснилась хоть децал?

– Наин, нихт, ноу, братишка, – ответил я, пытаясь за красивыми импортными отрицаниями спрятать свое невеселое настроение.

Цыпа разочарованно вздохнул и уселся в кресло, терпеливо дожидаясь, пока я оденусь.

Сменив стеганый шелковый халат на свой обычный повседневный прикид черные рубашку, джинсы и кожанку, – я почувствовал себя более оптимистично и уверенно. В особенности когда ощутил в кобуре под мышкой приятную тяжесть безотказно-верного "маргоши" с навинченным на ствол цилиндриком глушителя. Сунув в задний брючный карман запасную десятизарядную обойму, стал полностью готов к труду и обороне, так сказать.

Не прошло и четверти часа, как мы с Цыпой уже входили в малый банкетный зал гостиницы "Кент". Там уже находились Том и Петрович, резавшиеся со скуки в карты. При моем появлении соратники сразу прекратили данное постыдное развлечение, тем паче что играли они в плебейского "дурака", а не в приличную "буру".

– Фунт, тряхни стариной и организуй-ка свежего холодного пивка на нашу честную компанию, – обратился я к Петровичу, усаживаясь на свое законное место во главе длинного, на весь зал, стола.

– Дружественная нам строительная фирма "Феникс" закончила ремонт собачьего кладбища. Сейчас памятники смотрятся даже лучше, чем раньше. Я сам вчера ездил в "Приют для друга" принимать ихнюю работу, – доложил Том.

– Замечательно, – без всякого энтузиазма отозвался я. – Но у нас более важные вопросы в наличии. Кто-то очень старательно мутит воду в нашем тихом пруду. Интригует по-крупному, короче. Сильно подозреваю, что убийство господина Романова и налет на кладбище как-то взаимосвязаны между собой и являются делом одних и тех же лап. Весьма вероятно, что за всеми этими событиями стоит не кто иной, как тюменский Нахрап. Наверняка покойный Романов следил за мною по его заказу. Как мыслите, мальчики?

Фунт приволок на деревянном подносе полдюжины кружек ледяного пива, и обсуждение наших животрепещущих проблем сразу активизировалось. Хотя в настоящем случае определение проблем как "мертвотрепещущих" было бы явно более в тему.

– Надо замочить Нахрапа – и вся недолга! – решительно высказался Цыпа. Даже если он не при делах, все одно, пора козлу на покой.

– Я тоже так думаю, – поддержал рацпредложение Цыпы Том. – Лучше перестраховаться от греха. Тем более что никаких других контрмер мы предпринять не можем. На безрыбье и жопа соловей, как говорится.