Люди с красной скалы(В дали времен. Том I)
Шрифт:
— Я хочу есть, — снова сказал Каи-Наи.
— Гайя! — обратился охотник к женщине, только что таскавшей Каи-Наи за волосы. — Дай парню поесть!
Женщина, оскалясь, что-то прорычала и с большой неохотой бросила Каи-Наи кусок оленины. Мальчик схватил мясо и с наслаждением запустил в него зубы.
— Куда пошли беловолосые люди? — спросил охотник.
Каи-Наи не знал, куда направились его враги. Он хотел так сказать охотнику. Но вдруг он вспомнил прогалину, где молния сожгла грушу, и ответил:
— Они пошли через поляну, где стрела с неба сожгла дерево.
Охотник ничего не понял, но промолчал, а чуть позже снова
— Когда это было?
— Солнце зашло один и еще один раз, — сказал Каи-Наи.
После этого охотники перестали интересоваться мальчиком и подошли к лосю. Животное, раскинув огромные рога, лежало га песке. Вскоре охотники уже возились с тушей, сдирая шкуру каменными ножами. Разделив тушу на несколько частей, они нагрузили мясо на плечи женщин, и те, сгибаясь под тяжестью, понесли его к скале. Мужчины, подобрав оружие, налегке пошли впереди. Каи-Наи поплелся за ними.
Tотем племени красной скалы
К орлу имел доступ лишь один человек из всего племени. Он был неимоверно толстым — таких толстых людей Каи-Наи еще никогда не видал. Когда он шел, его брюхо колыхалось, как трясина в болоте, если бросить туда камень. Каи-Наи не приходилось видеть, чтобы тот что-либо делал или ходил на охоту, однако ему всегда перепадали лучшие куски. Каждый охотник, возвращаясь с добычей, отделял для него добрый кусок мяса. Каи-Наи спросил о нем у одного из мальчиков и получил ответ, что это колдун и что он общается с духами. Все почтительно уступали толстяку дорогу, когда он попадался на пути, а матери тайком прятали младенцев, чтобы колдун случайно их не сглазил. Тотем признавал одного колдуна и только от него принимал пищу. Клетка с орлом стояла у пещеры, где жил колдун; орел недвижно сидел целый день, а на ночь колдун относил клетку в пещеру. Подходить к клетке было запрещено под страхом смерти. Все знали и помнили это, особенно дети, хоть им и хотелось подойти к клетке и подразнить орла.
Однажды, в жаркий день, когда мужчины были на охоте, а женщины и дети пошли в лес по грибы и орехи, Каи-Наи лежал на краю скалы и смотрел на волны реки. Он не пошел в лес с женщинами, потому что у него болела нога — он вывихнул правую ступню, неудачно прыгнув с довольно высокого камня. Река клокотала под скалой и, покрывшись пеной, била о камни, перегораживавшие русло. Каи-Наи было скучно и грустно; он думал о матери, которую, возможно, ему никогда больше не доведется увидеть, и об отце, чей дух блуждал, наверное, где-то в лесу. Он расспрашивал ребят, не знают ли они, где живут беловолосые люди, убившие отца, но никто из них не знал, а спрашивать взрослых Каи-Наи боялся. Ему надоело глядеть на реку. Он повернулся и стал смотреть на площадку, находившуюся на скале перед пещерами. Пещеры зияли темными пастями, и взгляд его невольно остановился на пещере колдуна и стоявшей рядом клетке с орлом. Вдруг он увидел маленького мальчика лет четырех; лукаво оглядываясь по сторонам, ребенок потихоньку и как-то
боком подбирался к клетке. В руке он держал хворостину. Подкравшись к клетке, он просунул хворостину сквозь решетку и начал дразнить орла. Орел с гордым презрением взглянул на мальчика и отодвинулся в глубь клетки. Тогда мальчик вынул из-за щеки кусочек мяса и просунул руку с мясом в клетку. Орел вытянул шею. Даже не глядя на мясо, тотем клюнул ребенка в руку и вырвал кусок живого тела. Мальчик громко вскрикнул от боли и, размахивая раненой рукой, побежал прочь от клетки.В это время у входа в пещеру появился колдун. Когда он понял, что сделал мальчик, глаза его загорелись диким гневом. Он бросился за ребенком, догнал его и ударил в спину ногой. Мальчик упал, а колдун прорычал что-то сквозь зубы и пошел к своей пещере. Ребенок долго лежал без памяти, из раненой руки натекла лужа крови. Каи-Наи поднял мальчика и положил его на шкуру у еле теплившегося костра. У пещер в этот час никого не было, кроме Каи-Наи, которому было поручено следить за костром и не давать огню угаснуть.
Когда женщины вернулись из леса, Каи-Наи рассказал о случившемся матери мальчика. Он думал, что она рассердится на колдуна, но женщина схватила ребенка и принялась зализывать ему рану на руке. Затем, сунув в руку Каи-Наи горсть орехов, попросила его молчать и никому не говорить о том, что он видел. Каи-Наи и не собирался никому рассказывать, и просьба женщины его удивила. После, поразмыслив, он понял, чего боялась женщина: ее сын нарушил запрет и оскорбил тотем. Странно только, что он так легко отделался. Но Каи-Наи ошибался.
Вечером, когда все мужчины собрались на скале, колдун обратился к самым уважаемым и старейшим охотникам племени. Лицо его было разрисовано черными и красными полосами, седые космы падали на плечи, в волосы было воткнуто орлиное перо. Брюхо его тряслось, глаза пылали гневом.
— Люди красной скалы! — сказал он. — Люди из племени орла!.. Свершилось нечто неслыханное!.. Совершилось такое, чего еще никогда не было в нашем племени. Наш тотем оскорбили, над ним издевались! Запрет был нарушен… Сын Ману, я видел сам, поднял руку на тотем!..
Охотники молчали: все они хорошо знали, что мальчик действительно провинился. Так считал даже отец ребенка, здоровяк Ману. Мнения женщин никто не спрашивал; они занимались в сторонке своей работой, — это было не бабьего ума дело. Мужчины долго сидели молча, а потом вождь племени, тот самый охотник, которому Каи-Наи в первый день угодил головой в живот, спросил у колдуна:
— Что сделал мальчик, сын Ману?
— Он дразнил орла и кормил тотем мясом из своего поганого рта…
Вождь помолчал, почесал затылок — его очень донимали паразиты — и сказал:
— Парнишка в самом деле оскорбил тотем, но он очень мал и не соображает, что делает…
— Обидевший тотем должен умереть! — воскликнул колдун.
— Разве нельзя задобрить тотем? — продолжал вождь. — Пусть Ману, отец мальчика, отдаст орлу половину кабаньей туши.
— Я дам целую тушу, — сказал Ману, отец мальчугана.
Колдун, услышав о кабаньей туше, смягчился, но тотчас смекнул, что на этом деле можно немного заработать, и сказал:
— Это правда, мальчонка и впрямь мал, но кабаньей тушей тотем не умилостивить… Однако, — добавил он, глядя на Ману, — можно будет не отдавать ему мальчишку целиком, а дать какую-нибудь часть, например, руку или ногу…
У Ману задрожали икры: он ясно представил, как его сынишке отрубают топором ногу…
— Я дам три медвежьих шкуры и пять бобровых!.. — еле шевеля языком, сказал он.
— Сегодня ночью я посоветуюсь с тотемом и спрошу, чем можно его ублажить… — словно не слыша слов Ману, сказал колдун.
На этом совещание закончилось. Охотники легли спать, кто в пещерах, а кто на скале у костра. Колдун, взяв клетку с орлом, пошел в свою нору.
Скоро на красной скале все заснуло. Не спала только мать мальчика, оскорбившего тотем.