Люди с оружием. Рассказы

— Мозгами пошевели — простая арифметика: часа три угробишь на хождение туда и обратно.

— Ну и что?

— Как что?! Простой у тебя и у меня. Мне же здесь не проехать обочиной, а…

— Так бы и говорил сразу, что тебе проехать надо, — перебил его Маркушин.

— Ну и ну, — покачал головой Копылов. — Ладно, пусть будет так. Оба выполняем задание — чего делить. Налаживай трос. Задним ходом потяну. У меня двойные цепи на колесах и груз тяжелый.

Иван потоптался на месте, словно раздумывая — уступить или нет, и неохотно направился к своей машине.

— Учти, — крикнул он. — Я бы сам вылез. Но ты говоришь… Тогда конечно. А мне не к спеху.

Через некоторое время оба грузовика выползли из оврага и разъехались.

Копылов подбежал к Маркушину, когда тот сматывал трос.

— Зря ты, Иван, дуешься. Я тебе насчет Веры скажу…

— Причем здесь Вера? — проворчал раздраженно Иван. — Вера, Вера! Странно…

— Эх, какая ерунда, — искренне пожалел Петр о чем-то. — Приходи двадцать третьего на праздник в клуб. Вера будет.

— Ладно, — небрежно перебил его Маркушин. — Не стоит об этом разговаривать.

Матрос махнул рукой, влез в кабину, достал пачку папирос, раскрыл так, чтобы видел Петр.

— Смотри ты — «Казбек»! — восхитился Копылов. — Богато живешь.

— Богато не богато… На, закури.

Иван сунул в рот ефрейтору папироску и нажал на педали. Машина тронулась.

… Через несколько дней перед самым праздником — Днем Советской Армии и Военно-Морского Флота — Маркушин вновь отправился в рейс по той же дороге. Уже вечерело, когда он возвращался обратно. Иван торопился. Надо было успеть на праздничный вечер. Мичман, отправляя Маркушина в дорогу, обещал оформить увольнение. Не опоздать бы. Пока доедешь до части, переоденешься, получишь увольнительную… Копылов этот, наверно, уже надраил свои солдатские сапоги и ждет не дождется увольнения. Нет, Иван нынче не будет хлопать ушами, а подойдет и так вот, серьезно и окончательно, поговорит с Верой. Не опоздать бы.

Маркушин благополучно миновал памятное место в овраге, прибавил скорость и осмотрелся. Ветер, кажется, усилился. По полю стремительно неслась поземка. Легкие редкие снежинки порхали вокруг, то падая, то взлетая вверх. По укатанной дороге скользили, обгоняя машину, снежные перья. Хорошо, что ветер не лобовой. Только бы не усилился снегопад.

И тут, словно нарочно, разом потускнело все вокруг. Смотровое стекло затянула серая пелена. Иван включил свет, и темнота сразу сгустилась, обступила машину со всех сторон. Свет фар увязал в рое вихрящихся снежинок; серебристо-оранжевое тугое облако катилось впереди машины, клубясь и искрясь.

Грузовик проскочил поле без происшествий. В лесу стало ехать легче. Сопровождающий, дремавший всю дорогу, встрепенулся:

— Ну, теперь доедем скоро.

— Доедешь, держи карман шире, — по своему обыкновению, когда трудность осталась позади, начал огрызаться Иван.

— А что? — спросил сопровождающий.

Иван не ответил.

Неожиданно в светящемся облаке на дороге показался человек. Он помахал скрещенными над головой руками и, отступив в сторону, растворился в темноте.

Маркушин плавно затормозил и увидел впереди кузов стоящей грузовой машины.

— Товарищ, понимаешь, конденсатор того… — закричал кто-то, подбегая к полуоткрытой дверце кабины. Иван узнал Копылова. Ему почему-то стало весело. Маркушин широко распахнул дверцу.

— Загораешь? — спросил он.

Копылов тоже узнал Ивана.

— Да, конденсатор пробило. Поставил запасной, и тоже… ерунда.

— Действительно ерунда, — снисходительно изрек Маркушин.

— Тут и ехать-то осталось всего ничего, а стою. У тебя нет запасного?

— Запасного? — переспросил Маркушин.

— Приедем — я верну. Выручи, а?

Иван глубокомысленно почесал за ухом. Он только недавно получил запасной комплект, в том числе и пару конденсаторов. «То-то, брат, — про себя подумал Иван, с наслаждением любуясь невзрачным видом уставшего и промерзшего ефрейтора, — пришлось и тебе просить помощь. Так и быть, дам конденсатор, хотя мог бы и не дать».

Копылов стоял и ждал.

— Надо посмотреть, — сказал вслух Маркушин. Он встал на подножку и повернулся спиной к ефрейтору.

— Ну-ка, княже, привстань, — весело обратился он к сопровождающему. Приподняв сиденье, Маркушин привычно потянулся к гнезду справа, нащупал конденсатор— холодный, гладкий, и вдруг отдернул руку. «А что если не дать? — мелькнула и обожгла мысль. — Нету — и все». Еще не решив окончательно, как поступить, он машинально шарил под сиденьем, бессмысленно вороша инструменты и детали.

«Будет ему и праздник и концерт тут. А я с Верой…»— злорадно подумал он, расшвыривая все, что попадало в темноте под руку. Шапка съехала ему на глаза, Иван потянулся поправить ее той рукой, которой поддерживал приподнятый край сиденья. Сиденье тяжело упало вниз, ударив и прищемив другую руку.

— Ух! — крякнул от боли Иван. Он рывком вновь приподнял сиденье так высоко, что сопровождающий стукнулся головой о верх кабины и повалился на противоположную дверцу.

— Сидишь, черт бы тебя побрал! — набросился Маркушин на него. Ожесточая себя, Иван пуще прежнего гремел инструментами и кричал:

— Конденсатор, конденсатор! Головой надо думать. Нету у меня запасного. На складе запасные, а я не склад. Понял?!

Криком и грубостью прикрывая свою растерянность и смущение, Маркушин опустил сиденье, сел за руль и захлопнул дверцу. Машина рванулась с места, как подхлестнутая, обдан Копылова дымом. Грузовик на большой скорости объехал машину Петра обочиной и скрылся в снежном вихре.

Маркушин бешено гнал машину, словно хотел убежать от самого себя. Он понимал, что совершил гадкий поступок, и лихорадочно придумывал разные причины и отговорки, которыми можно было бы оправдать себя перед собой. Но как бы и чем бы ни убеждал себя матрос, чувство виновности и досады не уменьшалось, а, наоборот, усиливалось. Маркушин теперь злился не столько на Копылова, сколько на самого себя. По шее и лицу Ивана поползли струйки пота.

«Он же мне помогал, — убеждал себя Маркушин. — Узнают в части, скажут: нарушил закон войскового товарищества. Нельзя, нельзя…» Матрос рванул ворог ватника. Ему хотелось бы сбавить газ, остановить машину, но, обуреваемый чувством противления, он все нажимал и нажимал на акселератор. «И этот молчит, как камбала», — злобно подумал Иван, покосившись на сопровождающего. И тот, словно почувствовав необходимость вмешаться, тихо промолвил:

— Могли бы на буксир взять, если нет конденсатора…

Как будто только этого и ожидая, Маркушин мгновенно выключил сцепление и резко затормозил. Он благодарно взглянул на соседа, но сейчас же снова насупился и закричал:

— А чего ты молчал раньше! Сидишь тут для мебели! Буксир, буксир…

Иван кричал громко, но радостные нотки в голосе выдавали его истинное настроение. Он почувствовал это, но справиться с собой уже не мог.

— Слазь! — уже совсем радостно закричал он сопровождающему и, выскочив из кабины, сбросил сиденье на снег. Конденсатор лежал на виду. Маркушин схватил его, крепко зажал в кулак и побежал назад по дороге. Задыхаясь и падая, он бежал почти полчаса, и все-таки грузовик Копылова вырос перед ним неожиданно. Петр, засунув голову под капот, копался в моторе. Переносная лампочка тускло освещала его сосредоточенное лицо.