Люди с платформы №5

— Благодарю вас, медбрат, — сказала ему миссис Харрисон («Пожалуйста, зовите меня просто Джулией»), когда он накладывал повязку на место биопсии возле левой подмышки. — Думаете, все будет в порядке?

Женщина смотрела на него с надеждой и страхом. Чувствовалось, обе эмоции ведут в ее душе отчаянную схватку за первенство.

Джулия, постарайтесь не волноваться, — произнес Санджей, избегая прямого ответа и роясь в своей ментальной картотеке в поисках подходящих слов. — Из десяти уплотнений в груди девять оказываются доброкачественными. Но вы поступили абсолютно правильно, сразу же обратившись к своему врачу. Всегда лучше подстраховаться.

Сказанное, конечно же, было правдой, но Санджей обратил внимание, какое лицо было у врача, делавшего женщине УЗИ, когда тот проводил измерения темной массы на экране — пугающе большой и неровной. Ничего из этого Джулия не видела, однако Санджей научился замечать легкий прищур глаз и напряжение пальцев, сжимающих компьютерную мышь.

— Знаю-знаю. Просто я беспокоюсь за своих деток. Они еще совсем маленькие. Шесть лет и четыре года. Хотите на них взглянуть? — спросила Джулия, вынимая телефон.

Санджею не хотелось смотреть снимки. Это лишь все усугубит. Ах, если бы ему сейчас удалось сосредоточиться на номерах историй болезни, прогнозах и лечебных планах, а не на осиротевших детях и списках дел, которые нужно успеть сделать, пока живешь, и которые, вполне вероятно, останутся незавершенными.

— С удовольствием посмотрю, — сказал он, тепло улыбнувшись Джулии.

Санджей вежливо повосхищался снимками двух счастливых, благополучных ребятишек (у старшего выпал молочный зуб), даже не подозревавших, что их мир вскоре может разбиться вдребезги, после чего отправил Джулию домой, снабдив женщину абсолютно невыполнимой инструкцией: гнать все мрачные мысли прочь, нагружать себя делами, а через пять дней приехать снова за результатами биопсии.

Санджей нырнул в пустую семейную комнату. Ее еще называли комнатой для по-настоящему скверных новостей. Предполагая благоприятный исход, ты не станешь просить супружескую пару посидеть в семейной комнате. Пройдя к кулеру в углу, он налил себе чашку воды и сел в кресло, окруженный призраками страшных слов вроде «предсмертное состояние», «пронизанный метастазами», «распоряжение об отказе от реанимации» и «протокол лечения на завершающей стадии жизни». Неужели вся здешняя мягкая мебель успела пропитаться потрясением и горем пациентов и их родных? Санджей представил, как из подушек и занавесок выползает тягучая жижа, наполняет помещение и он тонет в этой жиже.

Его рука дрогнула. Вода пролилась на пол. Отставив кружку, Санджей попытался дышать медленно и глубоко. Сердце колотилось, так и норовя выскочить за пределы грудной клетки. Он до боли нажал себе на грудь, словно это могло удержать сердце на месте.

Интересно, что сказали бы Джулия и все пассажиры утреннего поезда, считавшие Санджея героем, узнай они о его подверженности регулярно повторяющимся, изнурительным паническим атакам? Видели бы они, как Санджей прячется в комнате для посетителей, туалетах или кладовке, сгибаясь в три погибели, судорожно обхватив голову руками и ожидая момента, когда вновь сможет нормально дышать.

Много ли пользы от медбрата онкологического отделения, который боится смерти?

Он вновь вспомнил Девушку-из-Поезда. Даже если бы им удалось познакомиться и она согласилась бы встретиться с ним, то очень скоро распознала бы его фальшивый фасад, и это означало бы конец их отношениям.

МАРТА

08:13. Сербитон — Ватерлоо

Марта на цыпочках пробралась мимо закрытой двери спальни, стараясь не обращать внимания на приглушенные стоны и ритмичные удары изголовья кровати о стену, долетавшие изнутри. Противно представлять, что люди в возрасте занимаются этим; еще противнее осознавать, что одна из них — твоя мать. И уж совсем противно, что второй участник процесса — не твой отец.

Мамин бойфренд Ричард («Прошу тебя, зови меня просто Диком, ха-ха-ха») что-то слишком уж у них загостился. Загибая пальцы, Марта считала, сколько месяцев он уже здесь околачивается. Почти год. И за это время в доме постоянно прибавлялись мужские вещи. В ванной — пена для бритья, в корзине для белья — трусы-боксеры, а в прихожей — небольшой ящик с инструментами. Марта не помнила, чтобы этот тип хоть что-нибудь делал по дому, но догадывалась: ящик создавал антураж рукастого и полезного мужика.

Интересно, знал ли Ричард, сколько на самом деле лет ее матери? Или Кейт и ему наплела про то, что родила Марту совсем еще юной глупышкой — только-только двадцать исполнилось? Близился день рождения матери. Марта подумывала, не сделать ли ей торт с надписью из разноцветной глазури: «ПОЗДРАВЛЯЮ С СОРОКАПЯТИЛЕТИЕМ». Подарочек разнес бы в клочья материнскую идиллию, особенно если учесть, что Кейт еще в конце прошлого века отказалась от рафинированного сахара.

Наверное, не стоит отпугивать этого Ричарда, поскольку его заместитель может оказаться еще хуже. А заместитель непременно объявится, в этом можно было не сомневаться, поскольку мать Марты, как и природа, не терпела пустоты. Зато вполне мирилась с хаосом в доме, напрочь позабыв о существовании пылесоса. В их жилище царил настоящий бардак.

К станции Марта шла на автопилоте, думая о вчерашнем вечернем обмене эсэмэсками с Фредди. Фредди ей всерьез нравился. Популярностью у девчонок он, правда, не пользовался. Малость неуклюжий, слегка не от мира сего, но Марте это ничуть не мешало. Зато он был суперумным и на удивление юморным.

При виде Фредди она не падала в обморок, как героини романов Джейн Остин. У нее не колотилось сердце, не вздымалась грудь и не расходились завязки корсета. Корсеты Марта видела только на картинках, а с такой грудью, как у нее, там просто нечему вздыматься. Но Марта свято верила: важно, когда и у тебя тоже есть парень, о котором можно поговорить. Когда все крутые девчонки соберутся в уголочке и будут шушукаться и хихикать, она вполне сможет к ним примкнуть. Теперь и у нее есть о ком посплетничать. В школьной тусовке она станет своей. Марта цеплялась за эту мысль, как озябший человек за горячую грелку.

Немалую часть своей жизни Марта ощущала себя знаменитым натуралистом и телеведущим Дэвидом Аттенборо, дающим пояснения к документальному фильму о природе. Она словно была наблюдательницей, изучающей неизвестный биологический вид, стараясь понять привычки и ритуалы его представителей, чтобы не быть отвергнутой или съеденной ими. Интересно, у других подростков это получалось естественным образом? Или все точно так же напрягали мозги, стараясь уяснить правила? И вот что странно: стоило тебе разобраться в правилах, как они тут же менялись. Менялись бренды одежды, тренды в музыке, наборы слов и выражений, медийные лидеры и кумиры шоу-бизнеса. Не жизнь, а сплошной поход по минному полю.

На станцию Сербитон поезд прибыл уже изрядно загруженным. В вагоне, куда вошла Марта, было единственное свободное место. Она уже хотела сесть, как ее вдруг оттолкнул типичный городской альфа-самец, явившийся из противоположного конца вагона. Он плюхнулся на сиденье, достал из портфеля ноутбук, поставил его на столик и открыл. Словом, пометил свою территорию на манер пса, орошающего фонарный столб.

— Ну, блин! — пробормотала Марта.

Альфа-самец повернулся и посмотрел на нее, и только тогда девочка поняла, что произнесла это вслух.