Люди в красном. Божественные двигатели

Даль ухмыльнулся.

— Да, — ответил он. — Если к тому времени мы будем существовать.

— Отлично, — кивнул Хансон. — Тогда увидимся.

И он ушел.

Даль посидел еще несколько минут, размышляя обо всем, что случилось, и обо всем, что сказал Хансон. А потом он встал и пошел к своему месту на мостике. Потому что, вымышленный или нет, на космическом корабле, в сериале или где-то совершенно в другом месте, у него все еще было дело, которое нужно было делать, вместе со своими друзьями и экипажем «Бесстрашного».

И именно этим он и занимался до тех пор, пока через шесть месяцев сбой в системе не заставил «Бесстрашный» налететь на маленький астероид, распылив корабль и мгновенно убив всех, находящихся на борту.

Глава 24

Да ладно, я просто над вами издеваюсь.

Все они жили долго и счастливо.

Серьезно.

Эпилог I От первого лица

Привет, Интернет.

Нет хорошего способа начать, поэтому перейду сразу к делу.

Итак, я сериальный сценарист, который только что обнаружил, что люди, которых он придумывает у себя в голове (и убивает со скоростью примерно одного в серию) на самом деле настоящие. И теперь у меня творческий кризис, я не знаю, как из него выйти, а если я в ближайшее время этого не выясню, меня уволят. Помогите. >

И я только что провел двадцать минут, глядя на последний абзац и чувствуя себя полным идиотом. Давайте-ка я объясню поподробней.

«Привет, Интернет» — ну, вы помните эту карикатуру в «Нью-Йоркере», где одна собака общается с другой через компьютер и говорит: «А в Интернете никто не знает, что ты собака»? Да, оно самое.

Нет, я не собака. Но да, мне нужна анонимность. Потому что, срань господня, посмотрите, что я только что написал. Это не то, что вы можете просто так сказать вслух при всех. Но в Интернете? Анонимно? Может и прокатить.

«Я сценарист…» — я правда сценарист. Я работал несколько лет над сериалом, который (ясен пень) был достаточно успешен, чтобы продержаться несколько лет. Я не хочу сильно вдаваться в подробности прямо сейчас, потому что — помните, да? — пытаюсь добиться анонимности, чтобы справиться с этим всем. Достаточно сказать, что Эмми мне не вручат, но все-таки это сериал того сорта, который ты, мой дорогой Интернет, скорее всего, стал бы смотреть. А в реальном мире у меня есть страница на «Кинопоиске». И довольно длинная. Вот так.

«Который только что обнаружил, что люди, которых он придумывает у себя в голове, на самом деле настоящие» — да, я знаю. Да знаю я! Я что, не написал двумя абзацами выше «срань господня»? Думаете, я не понимаю, каким жалким упоротым психом выгляжу? Я понимаю. Очень-очень-очень-очень-очень хорошо понимаю. Если бы я не думал, что это полная, мать ее, дурь, я бы писал об этом в свой настоящий блог (если бы у меня был настоящий блог, которого у меня нет, потому что я работаю над телевизионным сериалом, откуда у меня, нахрен, время?), и стал бы полным Уитли Стрибером. А я не хочу. Это стиль жизни. Стиль жизни чокнутого, который по ночам ведет подкасты для фанатов в алюминиевых шапочках из фольги. Я так не хочу. Я просто хочу иметь возможность снова начать писать.

Но все равно — люди, о которых я пишу в сценариях, существуют. Я это знаю, потому что встречался с ними, Богом клянусь, прямо тут и во плоти, я мог протянуть руку и коснуться каждого. И каждый раз, когда я убиваю кого-то из них в сценарии, кто-то из них действительно умирает. Я просто покрываю словами страницу. Бумагу? Они падают с крыши, или их сбивает машина, или съедает медведь (это просто примеры, я не обязательно убиваю людей именно так).

Подумайте об этом. Подумайте, что это значит. Что просто, блин, написать «Боба съел барсук» в сценарии означает, что где-то во вселенной какого-то бедолагу по имени Боб только что загрызли хищные куницеобразные. Конечно, звучит смешно, когда я это так описываю. А что, если Боб — это вы? Это был бы отстой. И потом, вы были бы мертвы благодаря мне. Что и объясняет следующую часть.

«У меня творческий кризис» — знаете, я до этого никогда не понимал, что такое творческий кризис. Ты писатель и внезапно не можешь писать, потому что тебя подружка бросила? Ё-моё, чувак, да это просто идеальное время, чтоб писать! Тебе все равно по ночам больше заняться нечем. Не дается сцена? Взорви что-нибудь. Все, готово. Одолела экзистенциальная тоска насчет твоего места во вселенной? Возьми себя в руки. Да, ты ничтожный червь с точки зрения истории. Но ты ничтожный червь, который зарабатывает себе на жизнь, а это значит, что тебе не надо таскать тяжелые коробки или спрашивать у людей, с чем они хотят картофель-фри. Повзрослей и возвращайся к работе.

В удачный день я могу набросать черновик серии за шесть часов. Хороший? Ну, не Шекспир, да, но Шекспир, кстати, написал «Тита Андроника», так что не надо. Шесть часов, один сценарий, удачный день. И, должен я вам сказать, у меня-писателя хватало удачных дней.

Но сейчас у меня творческий кризис, и я не могу написать сценарий, потому что, ептить, я же убиваю людей, когда пишу! Это хороший повод для творческого кризиса, как по мне. Подружка бросила? Фигня. Ты посылаешь людей на смерть, печатая слова? Может возникнуть заминка. У меня возникла. И теперь я сижу перед ноутом, передо мной «Файнал Драфт», и просто смотрю в экран часами.

«Меня уволят» — моя работа — писать сценарии. Я не пишу сценарии. Если я не начнут опять писать сценарии и, блин, скоро, не будет смысла держать меня в штате. Я смог немного протянуть, потому что у меня был один сценарий в заначке, но этого хватит примерно на неделю. Видите, почему я нервничаю.

«Помогите» — слушайте, мне нужна помощь. Это штука не из тех, что я могу обсудить со своими реальными знакомыми. Потому, что опять же — бред беременной медузы. Я не могу допустить, чтобы коллеги — или другие знакомые сценаристы, большинство из которых сидят без работы и с удовольствием перешагнут через мой труп, чтоб только занять место сценариста в сериале — подумали, что я съехал с катушек. Халтура типа этой с неба не падает. Но мен надо с кем-то поговорить, потому что первый, черт побери, раз в жизни я не имею ни малейшего понятия, что мне со всем этим делать. Мне нужен свежий взгляд.

И вот тут-то и наступает твое время, Интернет. У тебя есть свежий взгляд. И, думается мне, кому-то из вас будет достаточно скучно, чтобы помочь какому-то безымянному чуваку в сети, просящему совета насчет совершенно идиотической ситуации. Либо он, либо «Злые птички», верно?

Итак, что скажешь, Интернет?

Твой,

Анон-писатель.

* * *

Итак, хорошие новости состоят в том, что, очевидно, люди это читают. Плохие новости состоят в том, что они задают вопросы вместо того, чтоб, ну, вы поняли — помочь мне. Но, опять же, когда ты анонимно пишешь в сети, что персонажи, о которых ты пишешь, внезапно ожили, полагаю, тебе сначала придется ответить на пару вопросов. Так что ладно. Для тех, кому это нужно — быстрый прогон самых частых вопросов, которые я успел получить. Некоторые я перескажу, чтобы избежать повторений комментариев.

Чувак, ты серьезно?

Чувак, я серьезно. Я не под кайфом (под кайфом было бы прикольней), я не придумываю (если бы я что-то придумывал, то делал бы это за деньги), и я не сошел с ума (сойти с ума тоже было бы прикольней). Это все правда.

Правда?

Да.

Правда?

Да.

Нет, правда?

Заткнись. Следующий вопрос.

Почему бы вам не обсудить это со своим психотерапевтом?