Люди зимы
Шрифт:
Фургон, подпрыгивая на ухабах, медленно катился все дальше и дальше. Теплый воздух, напоенный ароматов трав и цветов, звенел от птичьего щебета. Мы отъехали от Уэст-Холла уже на несколько миль, и по сторонам дороги зеленели отлогие холмы, на склонах которых паслись овцы – белые, как свежие сливки. Овцы щипали яркую и сочную весеннюю траву, время от времени издавая довольное блеяние.
«Но ведь преподобный, наверное, очень умный, – сказала я. – Он много лет учился, к тому же, он каждый день читает Библию».
«Ум бывает разный, Сара», – возразила Тетя, и я кивнула. Я хорошо поняла, что она имела в виду. Из всех, кого я знала, самой умной была, конечно, сама Тетя. Люди не только из нашего города, но и с отдаленных
«Преподобный говорит, что когда мы умираем, наши души отправляются на Небо, чтобы быть с Богом», – сказала я.
«Так вот, значит, во что ты веришь!..» – усмехнулась Тетя, глядя на дорогу впереди.
«Я просто… Просто ты говорила по-другому, вот я и…».
«А что я тебе говорила?» – Тетя повернулась ко мне и слегка приподняла бровь.
Она довольно часто задавала мне подобные «проверочные» вопросы, словно хотела убедиться, что я хорошо усвоила урок. Обычно мне удавалось дать правильный ответ, так что Тетя оставалась мною довольна, и все же я никогда не спешила, тщательно обдумывая каждое слово. Если я отвечала неправильно, Тетя на протяжении нескольких часов могла со мной не разговаривать, делая вид, будто меня и вовсе нет рядом. Когда Тетя бывала особенно сердита, она могла даже оставить меня без обеда или ужина, что в те времена было довольно суровым наказанием, поэтому я с самого раннего детства усвоила: тому, кто разозлит Тетю, придется худо. Вот почему я изо всех сил старалась ее не сердить, и в большинстве случаев мне это удавалось.
«Ты всегда говорила, что смерть – это не конец, а начало, и что мертвые не исчезают, а просто переходят в мир духов и продолжают существовать рядом с нами», – отчеканила я.
Тетя кивнула и искоса взглянула на меня, ожидая продолжения.
«Мне… мне очень нравится эта идея. Ну, что мертвые окружают нас со всех сторон, что они видят нас, наблюдают за нами…» – добавила я несколько менее уверенно.
К моему огромному облегчению, Тетя улыбнулась и кивнула.
Заросшие травой холмы исчезли; теперь слева от дороги сверкал на солнце быстрый и узкий ручей. Погода стояла ясная, и вдали мы могли различить даже очертания Верблюжьей горы, которую назвали так потому что ее двойная вершина напоминала горбы верблюда. Справа от дороги тянулись высаженные в ряд яблони. Они были сплошь покрыты нежно-розовыми цветками, а воздух был насыщен их тонким ароматом. Над цветами с хмельным гудением вились отяжелевшие от нектара пчелы.
Я придвинулась ближе к Тете и прижалась к ее теплому боку. Ее руки, державшие вожжи, были самыми сильными и надежными в мире, и я чувствовала себя в полной безопасности. Что еще нужно для счастья?.. Очень мало, а в эти минуты я чувствовала себя по-настоящему счастливой.
Мы удачно продали меха торговцу в Сент-Джонсбери, и вечером того же дня двинулись в обратный путь. Вскоре начало темнеть, и мы остановились на ночлег на берегу реки – на покрытой мягкой травой поляне у корней старой ивы. Тетя устроила нам в фургоне что-то вроде постели из старой медвежьей шкуры и нескольких одеял, а потом разожгла костер. Когда он прогорел, мы поджарили на углях несколько форелей, которых Тетя поймала прямо в реке, и вскипятили в эмалированной кастрюльке сладкий душистый чай из трав и корней. После ужина Тетя подбросила в костер еще дров, и когда они разгорелись, улеглась у огня, тщательно обсасывая рыбьи косточки. Обычно она съедала рыбу
целиком, включая глаза. Только кишки Тетя бросила Патрону, но он побрезговал требухой и удалился в лес, откуда вскоре вернулся с добычей – довольно большим сурком, который оказался недостаточно проворен, чтобы успеть юркнуть в нору.Луны еще не взошла, и ночь за границами оранжевого светового круга, отбрасываемого костром, казалась непроглядно черной. Я, во всяком случае, не видела ничего; весь окружающий мир словно исчез, остались только звуки – кваканье лягушек, далекий крик совы, журчание воды в реке, которое днем казалось успокаивающим, а теперь напоминало потустороннее бормотание каких-то таинственных бесплотных существ.
«Предскажи мне будущее», – попросила я, от нечего делать выщипывая вокруг себя травинки.
Тетя покачала головой и с улыбкой потянулась, словно большая кошка.
«В другой раз. Сегодня неподходящий день для таких вещей».
«Ну, пожалуйста!» – стала упрашивать я, нетерпеливо дергая ее за рукав куртки, как я делала, когда была совсем маленькой. Мне очень нравилась эта куртка или, точнее, длинная рубашка из мягкой коричневой замши. Вдоль подола были вышиты яркие, причудливые цветы, плечи и лиф украшали узоры из ярких бусин и раскрашенных иголок дикобраза.
«Ладно, так и быть», – нехотя согласилась Тетя и, швырнув в костер рыбьи кости, вытерла пальцы о подол. Сунув руку в небольшой мешочек, который она носила подвешенным к поясу, она достала щепотку какого-то порошка.
«Что это?»
«Т-с-с!» – шикнула на меня Тетя и, наклонившись вперед, шепотом произнесла несколько фраз, которых я не разобрала. Наверное, это была еще одна молитва, а может, какое-то заклинание. Как бы там ни было, некоторое время ничего не происходило, потом Тетя вдруг выпрямилась и бросила порошок в костер. В костре сразу затрещало и зашипело, а вверх взлетел сноп искр необычного синего и зеленого оттенков. На мгновение мне показалось, что нависавшие над нашими головами ветви ивы тоже вспыхнули странным огнем и потянулись к нам словно живые, а со стороны реки донесся громкий всплеск. Не сразу я сообразила, что это просто села на воду утка или цапля.
Тетя пристально вглядывалась в огонь, словно пытаясь прочитать в его отблесках мою судьбу.
Внезапно она чуть заметно вздрогнула (или мне это показалось) и, отпрянув от костра, отвернулась. Я даже услышала как она коротко и резко вздохнула, как человек, который получил сильный удар под дых.
«Что там, Тетя? Что там было? – спросила я, наклоняясь к ней. – Что ты увидела?»
«Ничего», – Тетя продолжала смотреть в сторону, и я догадалась, что она лжет. Должно быть, Тетя увидела в моем будущем что-то ужасное, но не хотела заранее меня пугать.
«Ну, расскажи, что там было! – снова попросила я, хватая ее за руку и пытаясь развернуть лицом к себе. – Пожалуйста!»
Тетя отмахнулась от меня как от надоедливого насекомого.
«Нечего там рассказывать», – отрезала она.
«Нет, есть! – не сдавалась я, снова хватая ее за рукав. – Я знаю, ты что-то увидела!»
Тетя насупилась и пребольно ущипнула меня за руку. От неожиданности я вскрикнула и отдернулась.
«Как я уже сказала, сегодня неподходящий день для гадания, – проговорила она холодно. – Быть может, в следующий раз ты будешь слушать меня внимательнее».
И она снова стала смотреть в огонь, который уже успокоился: синие и зеленые языки пламени исчезли, и костер выглядел как обычно. Я отодвинулась от Тети подальше и сидела, обняв колени. Рука, которую она ущипнула, здорово ныла. Я даже подумала, что Тетя ногтями расцарапала мне кожу, но посмотреть не решилась. Лучше потерпеть, думала я. Лучше сделать вид, будто ничего не случилось, чем лишний раз раздражать Тетю.
Несколько минут прошли в неловком молчании, наконец, Тетя снова взглянула на меня.