Пышная растительность поэтического сада французской поэзии
Французская поэзия, несмотря на все еще бытующее мнение о не-поэтичности и сухом рационализме французского языка, издавна привлекала внимание русских переводчиков и давала порой великолепные образцы переводов. Современный читатель имеет возможность познакомиться и с различными переводческими версиями стихотворений разных поэтов (например, в антологиях «Французские стихи в переводах русских поэтов XIX–XX вв.», 1969 и «Французская поэзия в переводах русских поэтов 10–70-х годов ХХ века», 2005), и с антологиями нескольких веков французской поэзии, составленных одним переводчиком («Рог. Из французской лирики» Ю. Корнеева, 1989; «Семь веков французской поэзии» Е. Витковского, 1999; «Фавн перед зеркалом» Р.Дубровкина, 2008), не говоря уже об изданиях переводов отдельных французских поэтов. В то же время потребность в появлении новых поэтических интерпретаций, как и расширение спектра имен и произведений, входящих в читательских обиход, сохраняется по сей день. И появление сборника «Люксембургский сад» можно только приветствовать.
Вера Орловская
достаточно давно известна любителям поэзии как автор, имеющий свою собственную лирическую интонацию и стиль. Как можно заметить, обладание ярко выраженной поэтической индивидуальностью не всегда помогает поэту-переводчику, ведь перед ним стоит задача не столько проявить собственную индивидуальность, сколько открыть чужую, почувствовать и передать ее средствами другого языка. Можно ожидать, поэтому, что для перевода такой поэт, дабы не заслонить собой переводимого автора, отбирает лишь стихи, эмоционально и стилистически близкие его типу дарования. Так, сборник «Французская поэзия в переводах Натальи Стрижевской» (2008) выявляет очевидное тяготение автора сборника к философской лирике разных веков. Однако замысел обширной антологии, включающей переводы разных жанров различных по типу творчества – романтиков, символистов, сюрреалистов… – двадцати четырех французских поэтов от начала XIX в. до современности, от Марселины Деборд-Вальмор до Ива Бонфуа, требовал широкого диапазона поэтического созвучия, способности вчувствования, вживания в разные ритмы, образы, стили. В. Орловской это вполне удалось.
В антологии мы встречаем произведения, еще не известные русским любителям поэзии, что само по себе ценно, расширяет наше знакомство с поэтической Францией. Но переводчица отважно берется и за собственную поэтическую интерпретацию уже переведенных, даже хрестоматийно известных стихотворений, много раз представленные читателям большими поэтами, классиками поэтического перевода – достаточно вспомнить верленовское «Il pleure dans mon coeur…». Надо сказать, что в этом стремлении «перетворить пройденное» в поэтическом переводе нет ничего удивительного. Иногда, и, пожалуй, не без основания, кажется, что заново сделанные переводы иностранной прозы не нужны, во всяком случае, они скорее портят впечатление от знакомых читателю произведений, оказываются ничуть не адекватнее в художественном смысле, если даже они и буквальнее в смысле языковом. Так, появившийся гораздо более буквально точный перевод романа Д. Сэлинджера «Ловец во ржи» М. Немцова отнюдь не превзошел переводческого шедевра Р. Райт-Ковалевой «Над пропастью во ржи», сколь бы много доводов ни приводили в его пользу. Иначе, думается, обстоят дела с переводами поэзии: ведь при отсутствии возможности найти прямые и однозначные соответствия ритмике и образности стиха, поэтический перевод заведомо более свободен в способах интерпретации, в каждом новом переводе нам открываются новые, порой неожиданные стороны подлинника.
Не стану говорить, что представленные В. Орловской переводческие интерпретации лучше известных – это не только было бы неправдой (хотя бы потому, что многие из уже известных переводов ближе мне, да, видимо, и другим читателям, своей привычностью, врощенностью в русскую поэтическую традицию; к тому же переводчице часто приходится соперничать с весьма большими поэтическими величинами), но они всегда интересны, поскольку обладают качеством свежести и – порой удивительной – гибкости автора, умеющей передать и остроумно-комическую интонацию, и драматическое напряжение, и глубокую рефлексию, и изысканную метафорику различных текстов. Сохраняя собственное поэтическое лицо, Вера Орловская умеет одновременно быть разной – и это придает ее антологии необходимое своеобразие, позволяет надеяться на заинтересованный читательский прием «поэтической растительности» «Люксембургского сада».
Н. Т. Пахсарьян
Переводы
Marceline Desbordes-Valmore
(1786–1859)
Марселина Деборд-Вальмор
(1786–1859)
Les roses de Saadi
J’ai voulu ce matin te rapporter des roses;Mais j’en avais tant pris dans mes ceintures closesQue les noeuds trop serres n’ont pu les contenir.Les noeuds ont eclate. Les roses envoleesDans le vent, a la mer s’en sont toutes allees.Elles ont suivi l’eau pour ne plus revenir.La vague en a paru rouge et comme enflammee.Ce soir, ma robe encore en est toute embaumee…Respires-en sur moi l’odorant souvenir.
Розы Саади
Эти розы тебе подарить я желала;Мои лифы туги, а завязки, как жала:Не вместили всех роз, что несла для тебя.Развязались узлы и цветы улетели,Ветер к морю их нес и качал в колыбели,На волнах голубых лепестки теребя.От того и вода вдалеке пламенела.Я от запаха роз в этот вечер пьянела,Я дышала тобой, вспоминая, любя.
Les cloches du soir
Quand les cloches du soir, dans leur lente volee,Feront descendre l’heure au fond de la vallee;Quand tu n’auras d’amis, ni d’amours pres de toi; Pense a moi! Pense a moi!Car les cloches du soir avec leur voix sonoreA ton coeur solitaire iront parler encore;Et l’air fera vibrer ces mots autour de toi: Aime-moi! Aime-moi!Si les cloches du soir eveillent tes alarmes,Demande au temps emu qui passe entre nos larmes:Le temps dira toujour qu’il n’a trouve que toi, Pres de moi! pres de moi!Quand les cloches du soir, si tristes dans l’absence,Tinteront sur mon coeur ivre de ta presence;Ah! c’est le chant du ciel qui sonnera pour toi, Et pour moi! et pour moi!
Вечерние
колокола
Когда вечерние колокола, взлетая,В долину времени опустятся, как стая;Когда друзья вдали и нет с тобой любви, Зови меня! Зови!О, те колокола с их заунывным звоном,Им все еще звучать в твоей душе со стоном;Но ветер донесет слова мои звеня: Люби! Люби меня!И если сердца звон колоколам созвучен,Пусть время скажет вновь, что путь наш неразлучен,Когда сей мир потерь меж нами стал стеной, Но ты со мной! Со мной!Как благостную весть колокола вещаютО том, что счастье есть, и счастье обещают.Ах! Это неба песнь; она звучит, маня, Тебя, мой друг! Меня!
Priere
Ne me fais pas mourir sous les glaces de l’age,Toi qui formas mon coeur du feu pur de l’amour;Rappelle ton enfant du milieu de l’orage:Dieu! J’ai peur de la nuit. Que je m’envole au jour!Apres ce que j’aimai je ne veux pas m’eteindre;Je ne veux pas mourir dans le deuil de sa mort:Que son souffle me cherche, attache sur mon sort,Et defende au froid de m’atteindre.Laisse alors s’embrasser dans leur etonnement,Et pour l’eternite, deux innocentes flammes.Helas! n’en mis-tu pas le doux pressentimentDans le fond d’un baiser ou s’attendaient nos ames?
Молитва
Не дай мне умереть от леденящих лет,Коль сердце из любви Ты создал и огня.Услышь свое дитя, когда померкнет свет,Мой Боже! В мрак ночей не отпускай меня!Уже познав любовь, я не хочу забвенья:Погаснуть до конца, как бледная свеча…Мне страшно чуять смерть у своего плеча.К тебе, Господь, я шлю моленья.Позволь еще хоть раз обняться крепко нам,Когда сердца в пылу – одно к другому рвется.Невинных две души соединяться ль тамВ единый поцелуй, что вечностью зовется?
Les separes
N’ecris pas! Je suis triste, et je voudrais m’eteindre;Les beaux etes, sans toi, c’est l’amour sans flambeau.J’ai referme mes bras qui ne peuvent t’atteindre;Et frapper a mon coeur, c’est frapper au tombeau. N’ecris pas!N’ecris pas! n’apprenons qu’a mourir a nous-memes.Ne demande qu’a Dieu…qu’a toi, si je t’aimais.Au fond de ton silence ecouter que tu m’aimais,C’est entendre le ciel sans y monter jamais. N’ecris pas!N’ecris pas! je te crains, j’ai peur de ma memoire;Elle a garde ta voix qui m’appelle souvent.Ne montre pas l’eau vivre a qui ne peut la boire,Une chere ecriture est un portrait vivant. N’ecris pas!N’ecris pas ces dues mots que je n’ose plus lire;Il semble que ta voix les repand sur mon coeur,Que je les vois briller a travers ton sourire;Il semble qu’un baiser les empreint sur mon coeur. N’ecris pas!
