Лютая мораль

Танин проскользнул в уютный кабинет Бухмана. Тот сосредоточенно что-то читал, положив локти на стол, как прилежный школьник.

— Готовишь диссертацию? — шутливо спросил Китаец, когда адвокат поднял на него свои миндалевидно-близорукие глаза.

— Речь в суде, — улыбнулся Игорь, — а ты, мамуся, смотрю, взял быка за рога.

Владимир плюхнулся в кресло и закурил. Бухман тоже достал из лежавшей на столе пачке сигарету и стал вертеть ее между пальцев, как виртуозный фокусник.

— Ты сказал, что Монахов был менеджером ресторана «Золотой рог», так?

— Ага. — Игорь вставил сигарету в угол рта и прикурил от своей позолоченной зажигалки с фамильной гравировкой.

— Меня интересует его деятельность. Ты ведь говорил, что консультировал его?

— Да. Скажу без ложной скромности, мамуся, что благодаря моим консультациям он выиграл дело в суде. Правда, во время суда — а он длился почти два года — ему пришлось изрядно понервничать…

— Ты о чем? — Китаец внимательно посмотрел на друга.

— О том, что на помещение зарился БТИ. Олег приватизировал сданное ему в аренду помещение, причем в этом ему помог, то есть дал «добро» сам начальник БТИ. Скорее всего, подмахнул документы не глядя, а потом опомнился и захотел расширить свои владения и выселить моего приятеля. Тот духом не пал, обратился ко мне и затеял процесс. Я открыто не защищал его права, он и сам мужик был с головой, но консультациями моими пользовался. И выиграл дело! Скажу тебе, мамуся, шансов у него было очень немного, но… Он такой упрямый. Был.

— А зачем ему вообще понадобилось это помещение?

— Он решил организовать там ночной клуб, но, выиграв дело, продал его — слишком много воспоминаний! — с горькой иронией улыбнулся Бухман.

— Монахов работал самостоятельно? — Китаец заложил ногу за ногу.

— Это было год назад, мамуся… Тогда Олег еще не был менеджером «Золотого рога». И вполне естественно, что он отважился работать без «крыши», — вздохнул Игорь, — имей он тогда «крышу», не стал бы обращаться в суд.

— Ты говоришь, что он пережил немало неприятных минут…

— Прямых угроз, конечно, не было, но косвенные намеки… — Бухман многозначительно кашлянул. — А ведь этот начальник имел с Монаховым поначалу вполне дружеские отношения. Но бизнес есть бизнес.

— Начальник БТИ был связан с бандитами?

— Кто его знает? — выпятил губы адвокат. — Скорее всего — да, а может, и нет.

— А кто «крышует» «Рог»? — Китаец выпустил струйку дыма к потолку.

— Это был участок Тархуна, но, как ты знаешь, уже полгода как тот отдыхает на кладбище. Да я, честно говоря, не особенно интересовался этим. Монахов меня не посвящал в подробности. Знаю только, что «крыша» есть. — Бухман снова кашлянул, выпустив облачко дыма.

— Каким образом Монахов попал в «Золотой рог»?

— Этот ресторан входит в холдинговую компанию «Геликон». Холдинг, насколько мне известно, владеет акциями мясокомбината, молокозавода и, кажется, еще пары-тройки предприятий. Продав помещение под клуб, Монахов вложил деньги в «Рог».

— Кто возглавляет «Геликон»?

— Замятин Алексей Петрович. — Бухман загасил сигарету в большой хрустальной пепельнице.

— Твой друг что-нибудь рассказывал о нем? — Танин тоже затушил окурок, но тут же принялся за новую сигарету.

— Да ничего особенного, мамуся. Нормальный, говорил, мужик, только трусоват немного и иногда палку перегибает.

— В чем же заключается перегиб? — заинтересовался Китаец.

— Олег не распространялся. Он вообще старался как можно меньше говорить о работе. Тогда, когда отдыхал, — с грустной улыбкой уточнил Бухман.

— Олег имел акции ресторана?

— Да, но сколько, мамуся, я не знаю. Это можно уточнить у Лены.

— Если она не побоится сказать, — усмехнулся Владимир.

— Ты думаешь, что убийство Олега связано с его деятельностью? — замер Игорь.

— Думаю. Его убили какие-то отморозки. Они подкупили охранника, которого потом укокошили у меня на глазах. Я погнался за ними, но так и не смог с ними побеседовать, — выразительно взглянул Китаец на друга. — Их машина сделала сальто-мортале и превратилась в груду пепла. Я не успел принять их последний вздох… Ясно, что эта «сладкая парочка» выполняла чье-то распоряжение. На киллеров они не очень похожи, хотя стреляют профессионально. Может, это «крыша» решила расправиться со своим строптивым подшефным?

— Ты у меня спрашиваешь, мамуся? — Бухман бросил на Владимира ироничный взгляд.

— Нет, у неба. — Детектив растянул губы в улыбке. — Ты случайно не знаешь, где я смогу побеседовать с Замятиным?

— Ты найдешь его в офисе на Большой Казачьей, рядом с магазином «Сапфир»… Ну, там, где всякая видео— и аудиопродукция продается. Двухэтажное здание, особняк в стиле «модерн».

— Знаю, — кивнул Китаец.

— Шикарное здание, мамуся, — с завистливым вздохом произнес Игорь, — а внутри — настоящий рай для дельцов от мясомолочной отрасли!

— У вас тут тоже неплохо, — улыбнулся Танин, — просторно, прохладно и со вкусом. Хаокань, как говорят в Китае. То есть красиво.

— Кофе выпьешь? — Бухман пропустил мимо ушей реплику друга.

— Нет, спасибо, — Китаец сделал слабый отрицательный жест рукой, — боюсь, что если я и дальше буду поглощать его в таких количествах, мне грозит вечная жизнь.

— Не пойму, ты о чем, мамуся?

— Выяснилось… буквально на днях, — хитро посмотрел на недоумевающего Игоря Владимир, — что кофе препятствует атеросклерозу и прочей старческой ерунде, всяким там закупоркам и перемычкам в мозгу.

— Но это ж чудесно! — воскликнул Бухман. — А! — махнул он рукой. — Вы, китайцы, смотрите на жизнь как на досадную текучку, ублажая себя мыслями о тленности и бренности.

— Ты занялся изучением наследия Лао-Цзы? — пошутил Китаец.

— Достаточно взглянуть на тебя, мамуся, — с притворной горечью ответил адвокат. — Несмотря на весь твой героизм и ангажированность, в тебе есть что-то глубоко пофигистское… Я вообще на китайцев, не в обиду будет сказано, смотрю, как на этаких старичков. Не успеют родиться — бац, уже старички! Коммунистические стройки, присяга Мао и прочий бред здесь ни при чем, — он разрубил ладонью воздух, — наша древность не давит, а ваша… В общем, это балласт!

— А мне мои соотечественники скорее, наоборот, напоминают детей. Все самое ценное в опыте и морали они хотят непременно зафиксировать в виде таблицы, так что самое доброе и вечное — то, что должно питать человека и познаваться им самим, пускай ценой ошибок и скитаний по извилистым тропам, — вырождается в серию выхолощенных предписаний и церемоний. То рвение, с которым они делают — вернее, делали — это, выглядит весьма наивно и походит на потуги ребенка, верящего в могущество слов и букв, их составляющих. Вот откуда коммунистический ажиотаж и Мао. Дракон, со спины которого якобы списывал законы Фу Си-ши, давно издох, а китайцы упорно не желают знать этого, — Танин затушил сигарету и поморщился от досады, — а пофигизм, на мой взгляд, есть не что иное, как отдушина, своеобразная защита от социальной зашоренности этого славного народа, к которому я принадлежу лишь наполовину…