Лютая охота
Шрифт:
– И все же вы были его попечителем, – заметил Сервас.
Шариф вздохнул. В воздухе повисла осязаемая недомолвка.
– Меня назначил судья… Это все идиотское правосудие с их дебильными правилами. Спрашивается, где они только все это берут…
– И вы помните, когда говорили с ним в последний раз?
Шариф снова испепелил его взглядом:
– К чему все эти вопросы? Я уже вам сказал: ищите прежде всего среди вас… Это вы его убили, – повторил он. – Вы или кто-нибудь из ваших… А теперь вы делаете вид, что расследуете … Но я знаю, что это все для проформы, чтобы сказать потом: «Видите, мы же провели расследование».
– Ответьте на вопрос.
– В четверг вечером. Он мне позвонил и сказал, что ночевать не придет, а останется у друзей. Сейчас каникулы, и занятий у него не было.
– У него были враги?
Зрачки у Шарифа сузились.
– Да мать вашу, сколько раз вам повторять? Вы, легавые! – снова выхаркнул он. – Только дети ваших легавых шлюх могли такое сотворить!
Мартен проигнорировал оскорбление.
– А кроме нас?
– Как насчет семьи той девчонки, что обвиняла его в изнасиловании, что скажете? – предположил парень совершенно хладнокровно.
«Нашел дурака», – подумал Сервас.
– Когда можно будет получить тело? – спросила мать. – Его уже пора похоронить…
– Скоро, – уклончиво ответил он и встал.
– Мне надо осмотреть его комнату, если позволите. Туда кто-нибудь заходил после четверга?
– Я, – слабым голосом ответила мать, – чтобы поменять белье и прибрать.
Постеры на стенах изображали рэперов с мускулистыми торсами, обвешанных золотом, как античные полубоги, только в бейсболках с прямым козырьком. Рядом висели афиши концертов, реклама мощных, сверкающих автомобилей, а напротив – фото девиц в бикини.
Вот он, полный каталог желанного и недостижимого: фантастическая вселенная, искусственная реальность, предназначенная маскировать настоящую. Ту, что из бетона и обмана, пригородную зону, отодвинутую подальше от центра, где поселяли таких парней, как Муса, в надежде, что их бешенство не дохлестнет до благополучных кварталов. Но, сколько ни огораживайся окружными путями и кусками «ничейной земли», поток гнева все равно вырвется наружу. Когда вы, поколение за поколением, ощущаете себя элементом маргинальным, обесцененным изгоем, который во всем виноват, как тут не взрастить в себе ненависть и желание поквитаться?
Сервас и Самира надели синие акриловые перчатки и принялись поднимать подушку и матрас, заглядывать под кровать, открывать ящики небольшого письменного стола, рыться в платяном шкафу, осматривать этажерки.
– Вот, смотри, – сказала Самира, разглядывая постер «GTA [12] V». – Мальчик чуть ли не с пеленок играет в сверхжестокие компьютерные игры, где надо убивать, бить и воровать, чтобы заработать очки. Он слушает тех рэперов, что выдают себя за гангстеров и хвастают поступками, которых не совершали. К тому же он знает, что у него нет будущего и что гораздо легче зарабатывать себе на жизнь бизнесом, чем любой нормальной работой… И я спрашиваю себя, какова вероятность, что он пойдет по плохой дорожке, и какова – что по хорошей?
12
«Grand Theft Auto» – «Некислый угон»; серия компьютерных игр, где персонажи совершают различного рода противоправные действия, используя угнанные машины (англ.).
«Отличный
вопрос», – подумал Сервас.– Обрати внимание, я тоже люблю рэп и компьютерные игры, – продолжала она, роясь в вещах. – Существует рэп со смыслом, его исполняют талантливые мальчики и девочки… И я не настолько глупа, чтобы думать, что игра в такие игры сделает из тебя психопата.
Она просмотрела ящик и показала Сервасу три ключа USB и внешний жесткий диск и опустила их в пакет для электронных вещдоков, который достала из кармана.
– Неважно. Все эти лжегангстеры, которые строят из себя важных персон, чтобы продать свою музыку, эти шуты, которые выворачивают детские мозги наизнанку, – вот кого надо сажать в тюрьму…
Голос ее дрожал от гнева.
– Внимание, соберись, – посоветовал ей Мартен.
– Ага… А игровую консоль тоже забираем?
Он запнулся, посмотрев на «PlayStation 4», лежавшую на столе.
– Да. В ней могут быть данные из интернета, каталоги или внешние контакты.
Самира сунула консоль в большой прямоугольный пакет и включила ноутбук, но он был запаролен. Она его выключила, закрыла и опустила в другой металлизированный серый пакет.
– Посмотри-ка, – сказала она.
Рукой в перчатке она подняла вверх книгу карманного издания. Коран. Открыла, перелистала. Книга пестрела пометками. На титульном листе было написано авторучкой: Шариф Сарр.
Сервас посмотрел на часы. 9:30. Потом быстро выглянул в окно. Пора было уходить.
– Я буду держать вас в курсе всех продвижений расследования, разумеется, в той мере, в какой это не помешает следственным действиям, – сказал он матери. – Вы можете прийти в комиссариат, когда захотите. Спросите меня, и я к вам сразу спущусь.
Он протянул ей свою визитку. Она еле слышно поблагодарила. Из угла за ними пристально наблюдал Шариф Сарр.
Снаружи небо над домами затянуло темно-серыми облаками, и все вокруг словно покрылось пеплом, отняв у людей радость, которую солнечный свет приносит с собой даже в самые унылые места.
Они дошли до «Клио», припаркованного чуть поодаль. Рядом с машиной возле дерева, сдвинув маску на подбородок, курила Эстер Копельман. Она наблюдала, как они подходят, прищурившись за облачком сигаретного дыма.
– Нет ли для меня какой информации, майор?
Самира, не обращая внимания на журналистку, спокойно открыла машину.
– На данном этапе нет, – ответил он. – Ну, разве что вы мне сообщите, кто вас информировал о происшествии.
– Сожалею, майор, у меня своя этика.
– Вот это новость…
– Вам бы не надо здесь задерживаться, – резко бросила журналистка, прислонившись спиной к платану и с опаской поглядывая в узкий проход между домами. – Там возникло какое-то движение… Думаю, вас уже засекли.
– А вы, Эстер, не боитесь болтаться в этом районе в одиночку?
– Я никому не показываю мое удостоверение журналиста… А так… кому нужна старая накрашенная тетка, которая курит одну сигарету за другой?
Сервас рассмеялся.
– Давайте, Мартен, киньте мне хоть маленькую косточку… А я сварганю правдивую статью, вот вам мое слово.
Он вздохнул и обошел машину.
– Нам очень поможет, если прекратятся сплетни и злословие.
– Помогать надо не вам, а людям, которые здесь живут, – возразила Эстер Копельман. – Их все бросили.