Льются слова, утекая в песок...

Гроттер не проронила больше ни единого слова – она лишь с удивлением осмотрелась в какой-то новой комнате, кажется, раньше закрытой, покосилась на расстеленную кровать – наверное, спальня чья-то.

И смысл тогда было спать на диване.

Бейбарсов тоже ничего не говорил, лишь молча, весьма заинтересованно, наблюдал за тем, как Таня испуганно натягивает на плечи одеяло, пытаясь затеряться в нём, скрыться, дабы он её не видел.

– Почему ты меня боишься? – в голосе у Глеба звучали некоторые нотки удивления. – Перестань!

– Я не боюсь, - уверенно мотнула головой Таня, впрочем, на самом деле действительно застряв где-то между малодушием и страхом.

Бейбарсов это чувствовал, но больше спрашивать не стал, сев напротив неё и, не обращая внимания на темноту, начав изучать черты лица. Здесь, в этой комнате, было темнее всего, но Глеб не обращал на это совершенно никакого внимания, словно давно уже привык к подобному.

Он провёл ладонью по ноге Гроттер, откидывая в сторону ненужное, мешающее одеяло; вторая рука скользнула на талию девушке, словно он пытался заставить Таню осознать, что никуда она сейчас от него не денется. Рыжеволосая несмело, как-то слишком испуганно обняла его в ответ и даже поцеловала – совсем ещё по-детски, неуверенно, лишь легонько прикоснувшись губами.

Этого, впрочем, было достаточно для того, чтобы Бейбарсов окончательно потерял терпение. Не задумываясь о том, что чувствует и думает сама девушка, он вновь толкнул её на кровать, с силой сжимая запястья, целуя её до того неистово, но Таня даже боялась попытаться оказать хотя бы малейшее сопротивление его слишком настойчивым, но, чёрт возьми, весьма приятным прикосновениям. Казалось, она уже давно успела смириться с той мыслью, что сегодня ночью окончательно станет его, поэтому даже и не думала пытаться выскользнуть из его объятий.

Гроттер даже не заметила, когда оставшаяся на них одежда успела слететь на пол; темнота помогла ей забыть о стеснении и смущении, заставила наконец-то расслабиться и осознать как-то неуловимо, что она всё равно будет принадлежать ему.

Глеб, усмехаясь, пожалуй, самому себе, сжал бёдра девушки, силой заставляя её раздвинуть ноги, и грубо вошёл в неё, совершенно не беспокоясь о том, каково будет Тане. Единственный человек, о котором он мог заботиться, умер уже два года назад от чёртова выстрела; Бейбарсов не позволил бы Гроттер умереть или пострадать серьёзно, но больше никакой заботы сейчас отыскать в глубине своей души не мог.

Рыжеволосая громко вскрикнула от боли, подаваясь навстречу и тут же обмякая в его руках – у неё совершенно не осталось никаких сил даже для малейшего сопротивления.

– Моя, - удивлённо выдохнул Бейбарсов, пожалуй, только сейчас понимая, что до него у девушки никого не было. – Моя.

Этот собственнический жест заставил Таню ещё больше сжаться от страха и некоторого ужаса, но он вновь не стал обращать большого внимания на её реакцию. Усмехнувшись в который раз как-то предельно странно, он с нежностью поцеловал девушку в шею и, продолжая прижимать её к кровати, начал уже более осторожно, чем сначала, двигаться в ней. Гроттер лишь тихо шмыгала носом, испуганная, морально убитая неожиданной болью, но не пыталась сопротивляться.

Глеб, впрочем, даже и не задумывался об удовольствии девушки – сейчас его это интересовало меньше всего на свете. Он толком даже не осознавал, что может чувствовать Таня, но был уверен в том, что она обязательно его простит.

С губ Гроттер срывались уже тихие, едва слышимые стоны; впрочем, ей всё ещё было весьма неприятно, и девушка не могла заставить себя успокоиться. Слёзы градом текли по лицу, и рыжеволосая, пожалуй, мечтала куда-то уйти от Бейбарсова, но у неё не было такой возможности.

Глеб, излившись в неё, молча лёг рядом, сгребая девушку в охапку, и, кажется, уснул, больше ни о чём не беспокоясь и оставив её, рыдающую и напуганную, в плену собственных мыслей.

***

Подождав около получаса, пока Бейбарсов наконец-то крепко уснёт, Таня попыталась выбраться из кольца его рук. Уходить, признаться, совершенно не хотелось, но и заставить оставаться рядом с человеком, относившемся к ней, как к игрушке, она себя не могла.

Гроттер сделала уже несколько шагов к выходу из комнаты, забыв даже одеться, потому что все вещи были у неё в комнате, поэтому была уверена в том, что уже практически ушла – но Глеб, доселе спокойно спавший, вдруг сел на кровати, внимательно глядя на неё.

– Куда направляемся? – заинтересованно спросил он, рассматривая обнажённую фигуру девушки.

Таня испуганно посмотрела на него и только сейчас отметила пистолет на комоде – она была сейчас на волоске от смерти, по крайней мере, по собственным умозаключениям.

– Я… Я… - Гроттер опустила голову, не в силах больше вымолвить ни единого слова.

– Сбежать решила? – строго, будто бы отчитывая непутёвую ученицу, поинтересовался Бейбарсов, а после протянул вдруг руку. – Иди ко мне, скорее.

Таня неуверенно подошла ближе, не имея желания сопротивляться, да и понимая, что толку от этого тоже не будет, а после, прислушиваясь к указаниям Бейбарсова, забралась в кровать, устроилась рядом с ним и вновь натянула одеяло на плечи.

– Отпусти меня, - попросила вдруг она, сама же обнимая Глеба. – Пожалуйста…

– Чтобы ты отправилась в наш дражайший участок и сообщила, где можно искать убийцу? – язвительно поинтересовался Глеб, при этом обнимая Таню с неимоверной, особенно как для него, нежностью.

– Я никому ничего не скажу, - прошептала Гроттер. – Я домой просто вернусь, вот и всё. Ну пожалуйста!

Но Глеб оставался непреклонен – отпустить Таню он себя заставить не мог, слишком уж девушка показалась ему значимой и важной.

– Спи, - уже куда более нежно промолвил он, поворачиваясь на бок и всматриваясь в расширившиеся от ужаса глаза. – Да не бойся ты меня так, я ведь не кусаюсь, Гроттер!

Таня лишь опустила голову, стремясь отвернуться и куда-то сбежать, пожалуй, от него, а после вздохнула и прильнула к Бейбарсову, пытаясь отыскать в его руках хотя бы какой-то намёк на защиту, спасение от собственных страданий и мук. Девушке действительно было очень страшно, и она никак не могла понять, почему не имеет никакого права покинуть это место.

– А почему именно здесь? – наконец-то спросила Таня, нарушая долгое молчание.

– Потому что там была её комната, - пожал плечами Бейбарсов. – Оно тебе надо – в комнате мёртвого человека?

Гроттер отрицательно покачала головой – Глеб был действительно прав. Она уже практически восстановила своё доверие к нему и вновь с нежностью обняла, больше не чувствуя совершенно никакого отвращения, словно Бейбарсов не мог причинить ей совершенно ничего плохого. Боль практически прошла, ну, или Таня просто привыкла за это время к ней, поэтому сейчас Гроттер едва ли не доверяла ему, вновь доверяя свою жизнь убийце.